Андрей Шляхов - Склиф. Скорая помощь
— Вот оно, перед вами. Здесь работаем, здесь и живем!
Ничего не ответив, Женя продолжила поиски. Ну и Склиф — юморист здесь на юмористе сидит и юмористом погоняет. Им бы по телевизору выступать. Странно только, что у Склифа нет своей команды КВН. Ну ничего — прорвемся!
На объезд и знакомство с этажами ушло полчаса. Проклятое общежитие как сквозь землю провалилось. «Может оно нелегальное?», мелькнула мысль, но Женя тотчас же отогнала ее. Это же все же Склиф, а не Черкизовский, недоброй памяти рынок, где у Жениной мамы в две тысячи первом году вытащили из сумочки кошелек с двенадцатью тысячами рублей. Здесь нелегального общежития просто не может быть. По определению и по логике вещей. Только вот где его искать?
— Где эта проклятая общага?! — вслух сказала Женя, в сердцах ударяя ни в чем не повинным конвертом по кнопкам в лифте.
— Я вас провожу, — сказал единственный пассажир — блондин лет сорока в зеленой хирургической пижаме и халате нараспашку. На кадыкастой шее блондина болталась хирургическая маска, а из кармана халата сонной змеей свисал фонендоскоп. — Мне тоже туда.
От неожиданности Женя выронила многострадальный конверт. Блондин галантно поднял его и, увидев написанную на конверте фамилию, предложил:
— Могу передать Михалычу.
— Нет, нет! — затрясла головой Женя, испугавшись, что так и не увидит общежития и не узнает, где оно находится. — Спасибо, но я сама. Мне поручили.
— Как скажете, — пожал плечами блондин.
Конверт вернулся к Жене под шум открываемых дверей. Блондин вышел, следом за ним вышла Женя.
— Вам в уличной обуви и без колпака к нам заходить не стоит, — сказал блондин. — Подождите, пожалуйста, здесь, я сейчас пришлю Михалыча.
Михалыч Кузнецов появился минуты через три, не раньше, но Женя не заскучала в ожидании. Она стояла под надписью «Отделение общей реанимации» и содрогалась от смеха.
Общая реанимация может на внутреннем сленге называться «общагой», но вряд ли кто-то вспомнит о ней, когда серьезная молодая особа интересуется общежитием. Комедия, чистой воды комедия.
— Какие алименты, Бог с вами?!
Женя вернулась в реальность и увидела перед собой невысокого коренастого мужчину. Колпак, надвинутый до самых бровей, придавал ему серьезности.
— Какие алименты? — недоуменно повторила Женя.
— Я — Кузнецов! Сан Саныч сказал, что мне повестку в суд по алиментным делам принесли, — пояснил мужчина. — Может, вы меня с Лехой Кузнецовым из «отравы» перепутали? Ему алименты как-то ближе.
«Еще один юморист, — раздраженно подумала Женя о блондине. — Ладно, этот хоть привел куда надо».
— Раиса Андреевна из кадров просила передать вам документы, — строго сказала Женя. — Больше я ничего не знаю. Скажите — а это что? Кровь?
— Где? A-а, это… — Кузнецов немного смутился и прикрыл красные пятна на халате конвертом. — Это кетчуп. Только сел червячка заморить, тут Сан Саныч со своими алиментами. Рука у меня и дрогнула.
— Человек вашей профессии не может быть таким нервным, — назидательно сказала Женя.
— Я не человек, — серьезно ответил Кузнецов, неаккуратно вскрывая конверт указательным пальцем. — Я биоробот. Человеком я стану, когда отосплюсь после двух суток. И нервы сразу в порядок придут. До следующего дежурства.
Идеальный пациент
Славик Воронов прославился на всю Москву, не очень умно и совсем не достойно отомстив новому мужу своей бывшей жены. В студенческую пору Исаев со Славиком были приятелями. Не друзьями, а именно — приятелями. Не откровенничали друг с другом, в походы вместе не ходили и отдыхать не ездили, но при случае могли вместе где-нибудь потусоваться или дать взаймы небольшую сумму. Обоим посчастливилось после института попасть в Склиф. «Посчастливилось» — это без пафоса, потому что лучшего места для превращения Обладателя Диплома в Настоящего Врача найти невозможно. И придумать, кстати говоря, тоже.
Исаев дорос до кардиолога-реаниматолога высшей категории с четкой перспективой на заведование. Славика зеленый змий утянул вниз — делать УЗИ в районной поликлинике рядом с домом. Настал день — и от Славика ушла жена. Так часто бывает — поборешься, поборешься за человека, да и устанешь от этой борьбы. И какой, вообще, смысл бороться за того, кто сам не хочет бороться.
Жена ушла недалеко — к своему сослуживцу, жившему на соседней улице. Так тоже часто бывает — сначала один человек подвозит другого, чисто из любезности, все равно же по пути, потом люди начинают приглядываться друг к другу, в какой-то момент проскакивает между ними незримая искорка и пошло-поехало…
Славик переживал, маялся, каялся, клялся, порывался бросить пить, но в итоге начинал пить еще больше, звонил, умолял, угрожал, унижался… Потом как-то остыл. Первую смену в поликлинике отрабатывал, благоухая выхлопом после вчерашнего возлияния, вторую — свежим ароматом возлияния сегодняшнего. Администрация терпела, потому что такие универсалы, как Славик, могущие качественно посмотреть все — от щитовидной железы до гинекологии, на дорогах возле поликлиник не валяются. Такие все больше в крупных учреждениях работать норовят. Их право. К тому же Славик хоть и пил, но никогда не прогуливал, а стоило упереть датчик в тело, как датчик сразу же переставал ходить ходуном.
Бывшая жена, хоть и не была врачом и к Славику после всего пережитого относилась весьма неприязненно, понимала, что как врач он несмотря ни на что все еще о-го-го. Профессионализм пропивается в самую последнюю очередь, вместе с остатками ума. Славику еще было далеко до этого. Не так чтобы уж очень, но все же далеко. Поэтому, когда у нового мужа начало как-то подозрительно часто покалывать в правом боку, добрая женщина привела его к старому мужу на УЗИ. Что было — то сплыло, скорее всего рассуждала она, все забылось-перемололось, а врач он все же хороший…
Бес, язви его в корешок, попутал Славика капитально. Явление бывшей супруги с новым мужем всколыхнуло в душе что-то потаенное, глубинное, черное. Славик забыл, что жена, собственно говоря, в первую очередь ушла от него, не было бы этого кандидата, так ушла бы к другому. Про свой долг и врачебную этику он тоже забыл. Поводил-поводил датчиком, да и выдал заключение — рак печени с метастазами по всей брюшной полости. Четвертая стадия, она же последняя. Еще и поудивлялся тому, что пациент до сих пор жив, а бывшей жене, улучив удобный момент, шепнул на ушко, что она может в любой момент того… вернуться назад и зажить так же «счастливо», как и раньше. «Счастливо», потому что живой муж, хоть и пьющий, все же лучше мертвого. Мертвецы, конечно, никаких пороков не имеют, но и с достоинствами у них тоже не очень-то хорошо.
