Алексей Колышевский - МЖ. Роман-жизнь от первого лица
Дорога к дому была долгой, около сорока минут. Я осилил примерно половину и ощутил мучительные позывы к дефекации. Повертев головой, так и не обнаружил подходящего места для этого, требующего максимального интима, процесса. Слегка поскучав и посетовав вслух на отсутствие подходящей подворотни, я обратил внимание на приоткрытый подъезд двадцатиэтажного дома. Подошел поближе, вошел, буркнул заспанной консьержке: «Я к Вороновым» – и сел в лифт…
Лифт оказался грузовым, просторным и, нажав на кнопку двадцатого этажа, я стал плавно подниматься, предвкушая облегчение кишечника где-нибудь на чердаке или на лестнице черного хода сразу же после того, как выйду из лифта… Моим надеждам не суждено было сбыться: лифт внезапно остановился где-то очень высоко. Я в отчаянии стал пытаться открыть автоматические двери, но их прочно заклинило. Кнопка вызова лифтера, естественно, ответила насмешливым молчанием, и я понял, что влип…
Мои вопли и удары ногами по стенам и дверям злополучного лифта не возымели действия, ни один из обитателей дома не рискнул выйти и поинтересоваться – что за пьяные вопли несутся из шахты. Желание облегчиться стало непереносимым: кряхтя и сквернословя, я отошел в угол кабины, спустил штаны, принял позу знака «больше» или, может, «меньше» (никогда не был силен в математике) и изверг мощную зловонную струю, стараясь не попасть на одежду и ботинки. Дерьмо оказалось жидким и немедленно начало просачиваться тяжелыми каплями в щели лифта, наполняя шахту и кабину тяжелым зловонием. Я с наслаждением перевел дух. Вопрос, чем подтереться, ранее не возникший, теперь встал со всей остротой. Решив остаться в трусах, я принес в жертву футболку, отрывая от нее по куску. Сев в противоположном уделанному дерьмом углу, я загрустил и стал думать о том, как низко я пал, проделав за сравнительно короткий срок путь от преуспевающего толстого менеджера до осунувшегося небритого алкаша, местом ночлега которому будет служить уделанный собственными фекалиями лифт. Внезапно свет в кабине стал мигать, а потом и вовсе погас: «Замкнуло от дерьма», – подумал я и почему-то всхлипнул…
Помощь пришла неожиданно: лифт вдруг пошел вниз, остановился на третьем этаже и открылся. Я вышел, щурясь от яркого света, спустился на первый этаж по черной лестнице и вышел вон из злополучного дома. Перед ним стояла обыкновенная замызганная вазовская «пятерка» с надписью «ОТИС» на дверце. Я подошел ближе, нашаривая в кармане сторублевку в знак благодарности своему освободителю, наклонился, и слова застряли у меня в горле: сквозь грязное жигулевское стекло я увидел эмблему «Columbia» на рукаве, измазанном землей…
Подобные видения, а что это было еще, если не галлюцинации приконченного алкоголем сознания, приключались со мной все чаще и чаще. Утро каждого моего дня в ту пору начиналось так: проснувшийся мозг безжалостно напоминал мне о моем незавидном положении, а открывавшиеся вслед за этим глаза искали недопитую с вечера, оставленную в забытье где-то бутылку коньяка.
За окном стояла янтарная сентябрьская осень. Пить дома мне не разрешали. Жена по-своему боролась с моим пристрастием: она вырывала у меня из рук бутылку, как правило, виски или, реже, коньяка и безжалостно выливала ее содержимое в унитаз. Я, понимая, что скатываюсь все ниже, робел и безропотно отдавал ей выпивку для расправы, но иногда мной овладевала дикая ярость: от нее я начинал зеленеть и набрасывался на несчастную супругу с кулаками. Ну да, разумеется несчастную. О каком счастье может идти речь для женщины, если она живет под одной крышей с безработным алкоголиком и этот безработный алкоголик – ее муж.
Потом я стал уходить из дому по утрам и весь день проводить в гараже или, чаще, возле него, посиживая в раскладном кресле-качалке, попивая какую-нибудь дрянь из банки или бутылки и вспоминая лучшие дни. Точнее, пытаясь вспомнить. Мою память тогда окутала настолько плотная пелена, что ничего хорошего на внутренний экран не проецировалось, а в ушах постоянно звучал кипеловский «Закат».
И пусть говорят, что «это не для всех», а я считаю и умру с тем, что союз Пушкин – Кипелов – это лучший союз поэта и исполнителя во всем русском роке с самого его рождения.
Пидоры и Маргарита
Она жалела меня. Она была рядом тогда, когда мне особенно нужно было чье-то внимание. Она вела себя как мама: не корила, не бранила меня, иногда она плакала… Можно трактовать это как проявление лучших чувств, явление душевной чистоты, заботу о ближнем, но… Предмет, которого мы чаще всего лишаемся, перейдя из несознательно наивного детства в строгий режим взрослого мира, – это не девственность, нет. Хотя с ее утратой, пусть, на первый взгляд, лишь физиологической, прекращается, рвется ниточка связи со светлой Богиней юности Иштар, да и потерять девственность невозможно лишь физиологически. Само это слово, оно словно течет, как молочная чистейшая река, через хрестоматийный кисель, нет в этой реке места для чего-то, что кровоточит плевой или саднит надорванной уздечкой. Убийство всегда кроваво, как и самоубийство, а потеря девственности – это, если угодно, предтеча самоубийства. Вот уж как никогда здесь верна догма о реке, в которую нельзя войти дважды.
Так вот о предмете – это «розовые очки». И я свои забыл где-то, а может, и потерял. Скорее всего, они свалились с носа, упали где-то на дорогу и были раздавлены чьей-то туфелькой, кажется «Byblos», и поэтому, взирая на все проявления заботы, любви, на все эти земляничные поляны сочувствия, я прекрасно понимал, что ей просто очень нужно, прямо-таки необходимо устроить собственную жизнь. Что, выбрав меня отцом своих детей, она уже никогда и ни перед чем не остановится. Что нет той стены, сквозь которую она не могла бы пройти в этом всепобеждающем стремлении обрести статус замужней женщины.
Женщины, дорогие мои, я хочу обратиться к вам: почему вам так важно звание «официальной жены»? И вот только не надо говорить, что я не прав, хорошо? Да, не спорю, среди нас есть моральные уроды, променявшие нормальную семью на суперкарьеру, профессиональное сердцеедство, извращенную форму однополого секса и на прочие социальные эрзацы нашего времени. Но сколько таких среди вас? Наверняка такое же количество, как и педерастов среди нас, мужчин. Если верить педерастам, то их никак не меньше 5% от всей мужской братии, то есть 5% геев, имеющих дело с фекалиями гораздо чаще, чем профессиональные ассенизаторы. Интересно, распространяются ли эти 5% на младенцев, не осознающих себя геями, и пенсионеров, которые, по-видимому, живут воспоминаниями о своем страстном пути анальных мачо. Мне, как человеку, который как-то не доверяет педерастам, хочется верить, что 5% – количество, сильно завышенное самими же педерастами, чтобы казаться значимей. Так вот, наверное, и вас, таких «неправильных», совсем не много. И знаете что? Я вам желаю счастья! Желаю, чтобы ваша неправильность в конце концов изжила самое себя. Прошла бы, как проходит ангина, и желательно в репродуктивном возрасте. Поверьте, что должность «мама» лучше любой другой должности на свете, а карьера счастливой жены – это лучшая карьера. Впрочем, вы можете сказать, что все это ерунда и мужской род стал слабоват. Так тем более я буду прав, так как вовсе не веду речь о «первом встречном». Отношения, брак – это такая штука, в которой мало «хотеть». Нужно еще и «мочь».
