Вячеслав Козачук - Пиарщик
В кабинете у главного они сели к длиннющему столу, за которым обычно проходят редколлегии. Главный не стал ходить вокруг да около и, смешно пошевелив длинными, совершенно седыми усами, без обиняков спросил:
- Олег, ты еще куда-то пишешь?
Пока ошарашенный Олег обдумывал вариант ответа, главный продолжил:
- Можешь не отвечать. Я заметил, что у тебя в последние месяцы изменился стиль. И, к сожалению, не в лучшую сторону. Ты стал писать примитивнее. Исчезли ирония, сарказм, гротеск, легкость подачи, которые были тебе присущи. Но появилось и кое-что новенькое — тривиальности, шаблоны, штампы, избитые и заезженные. Раньше ты ими не грешил. Ты утрачиваешь свою индивидуальность и неотвратимо превращаешься в одного из тех журналистов, каких много, пруд пруди в каждой газете. Это может происходить только в одном случае: ты стал готовить материалы для другого издания, где, по-видимому, лучше платят. Я не могу запретить тебе это делать, поскольку ты хороший, добросовестный, дисциплинированный журналист, материалы сдаешь в срок, и у меня как у главного редактора к тебе нет претензий. Но, Олег, не ты первый, кто допускал подобные ошибки. Очень легко утратить стилевое своеобразие, данное тебе в некоторой степени природой, а восстановить его крайне сложно. Уж поверь мне…
Олег залился краской, багровыми стали не только щеки, уши, но и лоб, шея, чего с ним не было чуть ли не со студенческих времен. Главный это заметил, многозначительно хмыкнул и, предложив в напутствие подумать над сказанным, выпроводил его из кабинета.
Дай бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.
Полгода работы на Антона пролетели быстро. Приобретя некоторый опыт, Олег стал затрачивать гораздо меньше времени и сил на подготовку — как он сам их, шутя, называл — клиентоориентированных статей. Да и у Антона претензии возникали гораздо реже и в заметно меньших объемах. Оба были довольны и собой, и друг другом.
Ежемесячно вручаемые Антоном гонорары позволили Олегу купить вполне приличную пятилетнюю «шкоду», жена выпросила новую кухонную мебель, а сыну достался довольно мощный компьютер. Жизнь, что называется, налаживалась…
Как-то вечером, когда Олег ваял очередной цикл пиар-статей, выполняя заказ Антона, жена принесла ему телефон. Олег поморщился, вытаскивая себя из творческого погружения, но трубку взял. Молодой, почти мальчишеский голос очень напористо предложил ему встретиться для о-очень важной – юноша, неумело пытаясь заинтриговать, старательно сделал нажим на «очень» — и обоюдополезной беседы. Стремясь блеснуть осведомленностью о его трудовом графике, парнишка даже назначил свидание в той же кафешке, где Олег когда-то беседовал с Антоном, и приблизительно в то же время. При этом он полувопросительно добавил:
- Вы же все равно к этому времени в редакцию приезжаете… Я надеюсь, своим предложением не нарушил ваши планы…
Подобные предложения от совершенно незнакомых людей не были для Олега редкостью, но домой, да еще так конспирируясь, до этого еще никто не звонил…
Когда Олег вошел в кафе, ему навстречу поднялся довольно упитанный молодчик с юношеским румянцем на всю щеку и сделал приглашающий жест в сторону столика, за которым уже сидела средних лет холеная дама, державшаяся настолько уверенно и властно, что назвать ее просто женщиной язык у Олега не поворачивался. Когда он присел к столику, юноша, подчиняясь небрежно-повелительному кивку, встал и послушно отошел к барной стойке. Дама проводила его взглядом и затем обернулась к Олегу.
- Олег… Вы не возражаете, если я вас так буду называть? Все-таки я старше вас…
Олег неопределенно мотнул головой, но дама расценила этот жест по-своему.
- Вот и прекрасно! Так вот, Олег, у меня есть очень привлекательное предложение, и я надеюсь, что вы серьезно отнесетесь к его рассмотрению…
Затем дама – так и не представившись — кратко и емко, профессионально формулируя фразы, изложила суть интересующего её вопроса, который свелся к предложению работать не только на Антона, но и на политическую силу, которую она в данном случае представляла. При этом дама проявила поразительную осведомленность.
- Я все прекрасно понимаю, милый Олег, — намеренно не давая ему вставить слово, вещала дама. — Вы дали слово своему университетскому товарищу, и сейчас вас будут мучить угрызения совести. Но чтобы она — совесть, я имею ввиду — была помилосердней, я вам еще кое-что расскажу.
Она сделала короткую паузу, словно собираясь с мыслями, и продолжила:
- Ну, например, за ту работу, которую вы делаете для своего приятеля, обычно платят по совершенно другим, гораздо большим, расценкам. Знаете каким? — задала она явно риторический вопрос, так как дожидаться ответа и не намеревалась. И с неожиданно одесскими интонациями продолжила. — Так я вам скажу!
Но озвучивать она почему-то не захотела. Точно таким же жестом, как когда-то Антон, дама выдернула салфетку, написала на ней несколько цифр и подвинула бумажку Олегу. Он глянул, и брови непроизвольно двинулись на лоб.
- Да, да, Олег, журналистам вашего уровня именно столько. А теперь подумайте, куда девается эта — чего уж тут кокетничать — немалая разница между той суммой, которую вы получаете от своего друга, и реальной оценкой подобной работы…
Олег был ошарашен. Дама, видимо, понимая его состояние, с минуту помалкивала, давая Олегу прийти в себя. Затем, определив по каким-то своим признакам, что Олег готов к дальнейшему восприятию, продолжила:
- Я вас не тороплю с ответом. Подумайте. А сегодня вечером — вы, надеюсь, будете дома? — мой помощник вам перезвонит, и вы ему дадите ответ: «да» или «нет». Договорились?
И опять не дожидаясь ответа, она скомандовала:
- Игорек, рассчитайся, пожалуйста!
Слегка переклонившись через стол, дама извинительным тоном, совершенно не соответствующим ее самоуверенным манерам, добавила:
- Забыла вам сказать: его Игорь зовут…
Затем она порывисто встала и, помахав рукой прощаясь, вышла из кафе.
Дай бог лжецам замкнуть уста,
глас божий слыша в детском крике.
Дай бог живым узреть Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.
Несколько месяцев Олег напряженно работал на два «фронта». Ford Focus, пребывавший лет десять в категории «несбыточные мечты», уже становился почти осязаемым. Олег с печальной шуткой подначивал жену: «Ещё двести семьдесят три статьи, и «фордик» у нашего подъезда!» Она иронично улыбалась, качала головой, но все же, когда он работал, старалась лишний раз его не дергать.
Как-то совершенно случайно Олег обратил внимание, что от Антона перестали поступать задания. Он набрал его на мобильный, но тот, сославшись на несвоевременность звонка, разговаривать не захотел. Олег подождал еще неделю, корпя над задачами властной дамы и её инфантильного помощника. Однако Антон не проявлялся. Испытывая вялые угрызения совести, Олег решил его пока не беспокоить.
Однажды, заработавшись далеко за полночь, Олег, заканчивая выполнение очередного заказа конкурентной партии, запустил программу-трансформер и с удивлением обнаружил на экране требование ввести пароль для дальнейшего доступа. Крайне удивленный – даже сонливость пропала – он сделал еще одну попытку, но программа была непреклонна. Олег перезагрузил компьютер и повторил ставшие уже привычными манипуляции, но результат был прежний. Беспокоить Антона в столь поздний час он не решился и отложил выяснение на следующий день.
Утром, едва дождавшись времени, когда звонить по телефону уже не считается крайне неприличным, он набрал номер Антона. Тот ответил на удивление бодрым голосом, будто или давно проснулся, или же спать еще не ложился. Олег вкратце обрисовал ему свою проблему. Антон помолчал немного, а затем нехорошим голосом поинтересовался:
- А зачем она тебе вчера понадобилась?
Олег, неготовый к подобной постановке вопроса, попытался с ходу сочинить что-то правдоподобное, но даже сам почувствовал, что получилось не очень-то убедительно.
- Олег, ты, наверное, заметил, что уже довольно длительное время я тебя ничем не нагружаю? — злым голосом поинтересовался Антон. — И у тебя по этому поводу не возникли никакие мысли? Вопросы не появились? Сомнения не закрались? Это риторические вопросы, можешь на них не отвечать…
Неужели ты полагал, что работа на моих конкурентов пройдет не замеченной? Или жадность настолько застила тебе, что ты наплевал на все – дружбу, честность, порядочность? Я, понимаешь ли, за последние годы стал менее снисходительным ко лжи, особенно когда она исходит от моих друзей. Поэтому у меня к тебе последняя просьба: больше мне не звони, а этот номер удали. Удачи тебе!
И, проигнорировав все Олеговы попытки вклиниться в монолог, Антон выключил телефон.
