Виктор Бердник - Один из семи
— А Питер!
Стив показался в дверях, ведущей в смежную комнату.
— Познакомься с моим компаньоном.
Он указал рукой на миссис Майзер.
— Дебора… а это тот самый русский автор, который судя по его последней работе не лишён оригинального взгляда на вещи.
Она протянула мне для приветствия руку, и я заметил на её пальце кольцо с крупным жёлтым бриллиантом. В ту прошлую нашу встречу она была без него.
«…Fancy Yellow… роскошный цвет…»
Оно было очень красивым и по всей вероятности очень дорогим. Я не мог удержаться, чтобы не сделать комплимент, чем очень обязал миссис Майзер. Среди её окружения вероятно не нашёлся ни один, кто хоть словом обмолвился бы об этом украшении и выразил искреннее восхищение пронзительным экзотическим оттенком камня. Редко кто не завидует, и уж тем более тот, кем движет бескорыстие в стремлении похвалить. Это по-видимому сбило её с толку и она, и без того не обладающая цепкой памятью, так и не сумела вспомнить, откуда ей знакомо моё лицо.
Настроение у Стива было очень хорошим. Это было несомненно. Излучаемая им самоуверенность свидетельствовала о том, что день начался хорошо и обещает быть удачным. Так хорошо он никогда обо мне не отзывался, даже в стремлении приободрить, впрочем таких желаний у него никогда не возникало. Наверняка, у него было ко мне что-то конкретное.
— Последней и пока единственной.
Я это заметил, припоминая всю цепочку операций, что предшествовали появлению плодов моего труда здесь, у Стива.
— Послушай Питер…
Стив уже не медлил.
— Есть человек, который хочет воспользоваться двумя главами из твоей рукописи.
Я не совсем уловил суть сказанного.
— Мне предлагают распродажу в розницу?
Стив рассмеялся.
— Я же сказал, что у тебя оригинальный взгляд на вещи! Мне кажется, что это совсем неплохое развитие событий и подходящий для тебя случай. Не воспользоваться им будет непростительной ошибкой. У меня есть проект контракта, если хочешь, мы можем его обсудить.
Стив продавал мне, предложение, пока неизвестно кого. Другой стороне — мой, как он изволил выразиться, оригинальный взгляд на вещи. В его голосе звучала снисходительная уверенность благодетеля, и он уже не сомневался ни на йоту в моём согласии. Не дожидаясь ответа, он протянул несколько сколотых листов с убористым шрифтом. Даже с нормальным зрением разобрать эту мешанину букв было непросто. Строчки выглядели больше как сплошные линии.
«…А помельче нельзя?»
В Америке все документы составлены так, чтобы обмануть бдительность. Коварство заключается в том, что очень сложно до конца вникнуть во все изощрения юридического языка, запутанного до невозможности, но решение ставить подпись или нет зависит только от того, кому этот документ адресован. Широкое поле деятельности, усеянное ловушками и тайными капканами, не угодить в которые практически невозможно.
«…Почти как уголовный кодекс… Незнание не освобождает…»
Я пробежался взглядом по бумаге, испещрённой угрожающими санкциями в случае невыполнения обязательств, и решил не торопиться.
— Стив, насколько я понял, мы говорим о продаже авторских прав. Не так ли?
Он немного замялся.
— Не совсем… Никто не собирается издавать твою работу полностью.
— Что же тогда с ней собираются делать?
Я откровенно недоумевал.
— Ты когда-нибудь слышал о «Горячем дыхании Санта Анны»?
— Откровенно говоря, нет
— Это мыльная опера, которая уже почти год в телеэфире. Так вот, для авторов этих сериалов я иногда подыскиваю материал, который они потом используют по собственному усмотрению. На этот раз им понадобилось что-то с восприятием человека из восточной Европы, и у меня как раз оказалась под рукой твоя рукопись.
— Стив, спасибо конечно, но я имел в виду немного другое. Ты помнишь, мы говорили по этому поводу, и я сказал, что для меня важно признание.
Для Стива мои слова прозвучали, как лепет ребёнка, родители которого знают лучше о его желаниях для его же собственной пользы.
— Питер, послушай, какая разница? Они платят — и это главное.
— То есть, моё имя не будет упомянуто вообще?
— Нет.
— Могу ли я потом использовать то, что написал и опубликовать?
Стив не ожидал от меня такой дотошности.
— Питер, я не знаю дальнейших планов этих людей. Вставят они одну главу в эпизод или диалог, это уже как у них сложится. Естественно, дублировать потом что-либо, будет прямым нарушением договора.
Он на секунду замолчал, что-то обдумывая про себя.
— Ты даже не спрашиваешь о сумме? Или тебя это не интересует?
Я усмехнулся. Нивелировать всё в денежную плоскость, здесь норма жизни.
— Стив, я уже сказал, что для меня это не финансовый проект.
Он округлил глаза. Я кажется его серьезно озадачил.
— Ты конечно можешь отказаться. Тебя никто не заставляет, но это будет легкомысленным решением с твоей стороны. Если ты хочешь продолжать писать и пробить себе дорогу в этой области, это очень неплохое начало. Мистер Майзер, имеет тесные связи с телевидением и кто знает, как может для тебя всё обернуться.
— Мистер Майзер! Кто это?
— О боже мой! Ты и его имени не знаешь? Кстати, оно на контракте внизу. К твоему сведению, это тот человек, кто заправляет командой скринрайтеров в этом сериале.
Для меня эта новость была даже интересней, чем Стив мог себе предположить.
— Уж не Деборин ли он, родственник?
Стив опешил.
— Муж… А как ты её знаешь?
Я таинственно улыбнулся.
— Встречались однажды.
— С ним?
Он даже не пытался скрыть своего крайнего удивления.
— Нет. С миссис Майзер. С Деборой…
Это был сюрприз для нас обоих. Стив и не мог предположить насколько иногда тесен мир, опрометчиво полагая, что пути пересекаются только на одном и том же уровне, ограниченные кругом общения или бизнеса. Для меня это было неожиданной демонстрацией той хорошо спланированной схемы, которая открывала глаза на суть происходящего вокруг. Не составляло особого труда прикинуть, сколько зарабатывает эта чета, беззастенчиво эксплуатируя таких, как я начинающих писателей или тех, кто уже навсегда похоронил всякие амбиции и вынужден использовать свои способности, выдавая на гора тексты на заданную тему. Хотя, как заметил Стив, никто никого не заставляет.
… Не следует в собственном неуспехе винить успех другого…
Он безусловно не вызывает удовольствие и даже наверное раздражает, но это с другой стороны может стать для честолюбивой натуры прекрасным стимулятором.
«…Эта пара неплохо устроилась. Одна отбирает хорошие идеи, другой их покупает и выдаёт за свои. Фабрика-кухня. Соня стирает, я выкручиваю…»
Я опять взял в руки контракт, ощутив на себе поощрительный взгляд Стива. Так смотрят на своенравного кота, который долго не хотел гадить там, где ему предписано хозяином и, наконец, успешно понял, что от него требуют. То, что бумаги составлены по всем правилам адвокатского искусства, я не сомневался.
«…Автор согласен в передаче исключительных прав, и пользователь вправе использовать их без ограничительного срока…»
Строчка за строчкой лишали меня всего. Пожалуй я был единственным, кто так внимательно вчитывался в каждый параграф. Не из-за желания не продешевить, а лишь желая удостовериться до конца, насколько безжалостно меня обдирают, как липку. Предлагаемая сумма для ранга телешоу, была смехотворной. Впрочем и для любого другого, тоже. Все посулы Стива о заманчивых перспективах не стояли и выеденного яйца. Всё самое лучшее уже произошло, и теперь в этом агентстве меня ждёт полное забвение. В этом можно было не сомневаться. Здесь людей по обстоятельствам доят как коров или разово выдавливают, как лимон, и лучшее для меня, говорить с ними на их же языке. Я добавил на обоих экземплярах к сумме ещё один ноль, исправил цену прописью и уже окончательно скрепил собственное решение своим размашистым автографом.
— На этих условиях я согласен.
Прощаясь со мной, оба были предельно любезны. Своим нечаянным комплиментом я похоже тронул тщеславную душу Деборы. В ней прежде всего жила женщина, а уже потом жена и компаньон. Это вовсе не означало, что она захочет или по крайней мере не будет возражать заплатить мне за рукопись больше. Личные симпатии и бизнес — вещи несовместимые и наивность — это признак глупости, а не простодушия. Стив к собственному несчастью, так и не понял, что произошло. Подсчитывая свои комиссионные, он потерял бдительность и даже не удосужившись просмотреть контракт, вложил его в папку. Ему не могло прийти в голову, что кто-то будет так активно за себя бороться, пусть даже с без шанса на успех… В местной действительности, где деньги решают всё, человек без них слишком мал и незначителен, чтобы обращать внимание на его ничтожное мнение. Этим мы с ним и отличались, что смотрели на себя с разных позиций. Я — как равный к кому угодно, и он — с уровня своей стоимости, распределяя всех остальных то вниз, то вверх.
