Дмитрий Глуховский - Куда деваться
— Нормально, — оценило Анютка. — С Богом наебенились.
— Не Бог он, — поморщился бородатый.
— Для кого и Бог! — спесиво возразил Сисадмин. — Кто без меня и слова сказать не может! Кому и жизнь даю! И душу!
— Для кого, может, и я Бог, — вдруг как-то пронзительно, не по-человечески заглянул прямо внутрь Сисадмина бомж. — Ты шел бы спать, Станислав Юрьевич. И подумал бы на сон, вдруг и тебе кто слова подсказывал? А?
Он развернулся и заковылял прочь.
Сисадмин смотрел-смотрел ему вслед, а потом закрестился и заплакал навзрыд, как ребенок.
— Или! Или! Лама савахфани?! — шептал он, когда водитель под руки вел его к машине.
А потом целый мир пожрала чернота и помехи.
Звонил будильник.
Сисадмин распахнул глаза и замотал головой, стараясь вытряхнуть из нее бесконечно долгий липкий кошмар. Сейчас, когда в окно заглядывало веселое утреннее солнце, детали сна уже не казались ему такими пугающими — лишь гротескными, абсурдными. Заседание у Национального лидера, цепные политики, кукольные шоу, трехголовый парламент, татуировки на лобке, Камерон, пьянка с бомжами и разговор с Богом…
Все приснилось! И как только он мог всерьез поверить во всю эту невероятную ересь?
Сон. Просто сон.
И вот он сгинул, рассеянный звоном будильника, прогнанный лучами солнца.
И Сисадмин, пробудившись, вернулся из этого невыносимого блуждания в свой нормальный мир.
В нормальный мир, в котором…
Он привстал.
В котором что? В нормальный мир, в котором что?
На прикроватной тумбе лежала тетрадь.
Сисадмин осторожно, словно боясь обжечься, взял ее в руки. Открыл…
И посмотрел в глаза трехглавому чудовищу.
Оно приветливо улыбалось.
