Пилип Липень - Параметрическая локализация Абсолюта
После церкви они вернулись домой, пообедали и поехали в ГУМ за курткой. Пока зарплата не потратилась, мама хотела купить одежды себе и Веронике. Вероника давно этого ждала, она мечтала о красной куртке, блестящей, прошитой квадратиками. Она ни у кого такой не видела, но явно представляла её – новенькую, мягкую, нарядную. Зелёная надоела ужасно, рукава в ней давно стали коротки, а подкладка в двух местах порвалась. Одну дырку зашила Вероника, а вторую мама, и вышло одинаково неудачно – чтобы сделать как следует, пришлось бы распарывать наружные швы.
Возле дома видели профессора из соседнего подъезда. Он шёл, размахивая полосатым матерчатым мешком, наверное, в гастроном. Длинное чёрное пальто и серая шляпа. Такой странный! Мама, а почему у него такие брови? Потому что он уже пожилой, у пожилых растут брови и носы.
В ГУМ ехали на метро, две остановки. Все нарядные, взбудораженные. Пёстрая реклама, огромные телевизоры. Перед эскалатором толпа. Держи меня за руку! На проспекте струи людей текут друг навстречу другу, переплетаются. На углу, у Макдона, старшеклассники с разноцветными волосами и страшными пирсингами. В ГУМе – высокие потолки, широкие лестницы, в пролётах продают игрушки и цветы. Они сначала поднялись в детский отдел, но красиво сшитые куртки были только чёрного цвета. Вероника не захотела даже мерить. Чёрный – отвратительный. Ладно, посмотрим в другом магазине. Она устала, настроение портилось. Потом они поднялись ещё выше и смотрели маме джинсы, но все джинсы были на худеньких. Зато перед выходом они купили тёплые полосатые носочки – маме обычные, а Веронике с отдельными пальчиками. Купили мыло и шампунь в полупрозрачных баночках.
По дороге к метро им встретились высокие бритые парни в длинных одеждах. Предлагали книги. Мама, давай посмотрим! Мама недовольно остановилась, а Вероника рассматривала обложку: люди в ярких платьях и гирляндах цветов танцевали и смеялись. Кто это? Парень, от которого пахло приятно и странно, отвечал, что это Кришна и его ученики. Они любят своего Господа, а Он любит их, и все счастливы. Это в раю? Нет, это прямо здесь, на земле. Если ты будешь беззаветно любить Господа, то он даст тебе всё, что ты захочешь! Приходите с мамой к нам в храм, мы расскажем вам поподробнее. У нас вкусные угощения, тебе понравится! Мама потянула Веронику за руку: пойдём! Сходим к ним в храм, мама? Нет, они обманывают. Тоже хотят у нас денег выдурить. Хватит уже того, что утром.
11. Что же тогда останется?
Стояла славная погода, получались хорошие оценки, дядя Миша не появлялся всю неделю, и с каждым днём настроение у Вероники всё улучшалось. Ей все нравились, и каждому хотелось сказать что-то хорошее, чем-то помочь. Она вымыла пол во всей квартире, ходила с мамой в магазин за хлебом, на уроках охотно отвечала, а на переменах рисовала подружкам принцесс. Она даже защитила Володю, когда на него насел один из классных хулиганов, дразня Вовочкой и толкая. Открыто вступиться за мальчика было бы неприлично, и она нарочно подвинулась так, чтобы её тоже толкнули. Козёл! ты меня толкнул! – повернувшись, сказала она с вызовом. И сделала угрожающий шаг. Сама коза! – неуверенно ответил мальчишка с круглым лицом и веснушками.
– Повторюша дядя хрюша из помойного ведра! Тебя мама воспитала и сказала – ты свинья! – говоря это, она надвигалась, исподлобья глядя ему прямо в глаза. Мальчишка что-то забормотал в ответ, но она перебила: – Всю помойку облизал, и спасибо не сказал!
Это было нестерпимо обидно, но вступать в драку он не посмел, сзади уже стояли боевые подруги. Он отступил и пошёл прочь из класса, в дверях обернувшись и выкрикнув: пятница, пятница, поднимаем платьица! Они бросились за ним, но он, хохоча, затерялся в толпе гуляющих по коридору.
Володя облегчённо копошился в рюкзаке. За это на уроке географии, когда учительница рассказывала о Китае и упомянула о буддизме, Вероника встрепенулась – ещё одна религия! – и шепнула Володе: спроси, во что верят буддисты? Самой стеснительно, слишком умно, а Володе такое запросто. Учительница, а она кроме географии вела ещё и историю, уверенно ответила: буддизм учит, что земная жизнь есть страдание. Как вы, дети, согласны? Класс зашумел. Кто-то был согласен, а кто-то нет, все заговорили одновременно.
– Хорошо, ребята! А теперь тихо. Представьте, что вам хочется новый телефон, но мама не покупает вам его, потому что вы плохо учитесь и не заслужили. Реальная ситуация? Смеётесь? Так вот, вы хотите телефон и страдаете из-за того, что не можете его получить. И вся жизнь состоит из таких страданий – человеку всегда чего-то не хватает для полного счастья. И Будда, древний мудрец, придумал, как победить страдания – надо отказаться от желаний. Тот, кто откажется от желаний, перестанет страдать и станет счастливым человеком, просветлённым. Как вам нравится такое решение? Кто из вас готов отказаться от телефона, телевизора и компьютера, поднимите руки!
Все смеялись, а Володя сидел с гордым видом – ведь это он задал такой интересный вопрос. Учительница продолжила урок. Китай, Монголия, Корея. Странное у них представление о счастье, – думала Вероника. Отказаться от всего. Что же тогда останется?
На русском языке – диктант. Учительница диктует внятно, медленно, повторяет по три раза. Она хочет, чтобы все получили хорошие оценки. Там, где нужна запятая, делает выразительную паузу. Трудно ошибиться! Володя трясёт ручкой – чернила не хотят идти. Сосёт кончик, быстро-быстро рисует круги на бумажке, но следы остаются белыми. Вероника даёт ему запасную ручку. Учительница смотрит внимательно, но видит, что они не списывают, а по делу. Написали на целую страницу. Диктант закончен! Кладём тетрадки на край парты! До конца урока ещё десять минут, но учиться не будем, просто посидите тихонько. Все довольны. Мы писали, мы писали, наши пальчики устали! Вероника достаёт блокнотик и фломастеры. Лицо жёлтым, волосы оранжевым, платье красным – счастливая принцесса. Фломастеры яркие, но расплываются, пропитывают бумагу насквозь. И не прорисуешь тоненько. Карандаши лучше. Солнце светит в окно, тёплым пятном ложится на парту.
12. Глупости какие!
Побежала новая неделя. Утра стали тёмные, вставать не хотелось. Вероника просыпалась с будильником, и сидела на кровати, опустив голову. Полежу ещё минутку. Одеяло тёплое, тяжёлое, уютное. Но мама входила и начинала складывать одеяло. Вставай! На физкультуру опоздаешь. И одевайся потеплее – сегодня уже заморозки. Вероника повязывала поверх куртки толстый красный шарф. Я самая красивая! Да, заморозки. Бурые листья на кустах, льдинки на прожилках, как будто пушистые. Хрупкие, если дотронуться.
На физкультуре бегали вокруг зала, одна из длинных досок прогибалась под ногами. Считалось, что физрук хранит там кубок с золотыми медалями. Мальчишки говорили, что он – бывший чемпион, а девочки – что у него большая любовь. Физрук сутулый и хмурый, но успехи всегда замечает, хвалит и записывает в журнал – составляет школьную сборную. Играли в баскетбол. Оранжевый пупырчатый мяч, твёрдый, как камень. Вероника побежала, прыгнула и забросила гол, все закричали. В раздевалке – влажный резиновый запах, толкотня, горы одежды на вешалках.
По пятницам класс возили в бассейн, три остановки на трамвае. Трамвай Вероника любила больше всего, даже больше метро – за то, что он ходил по рельсам, как маленький паровоз, за звонок вместо гудка, за весёлые качания. Классная и двое родителей ехали с классом и присматривали, чтобы никто не отстал и не потерялся. Многие были в зимних куртках и в тёплых шапках, боялись простудиться после воды. Толкались, смеялись, кричали! Пенсионеры с авоськами хмуро сторонились и ворчали под нос.
Здание бассейна Веронике не нравилось: огромный серо-бетонный прямоугольник без окон-дверей, с украшениями в виде дурацких девочек в купальниках и с мячами. Ненастоящие позы, пустые каменные глаза. Внутри – неуютный кафель, высокий потолок, стульчики по периметру холла. Все расселись, ожидая конца предыдущей смены. Вероника оказалась в соседстве с Володей. Поставив рюкзак между ног, он достал из него клубок наушников, размотал его и воткнул в телефон. Зазвенело. Володя сосредоточенно вставил чёрные капельки в уши и замер. Звенело. Невнятные голоса.
– Что ты там слушаешь?
Не слышит. Вероника толкнула его локтем.
– А? – он вынул правую капельку и держал её на весу. Смотрел на Веронику. – Что ты сказала?
– Что ты там слушаешь такое?
– Металлический рок. Хочешь? На, – он протянул капельку.
Вероника вставила её в ухо, и звон превратился в визг и скрежет, невнятный голос – в агрессивный рёв. Она несколько секунд послушала и вернула.
– Ужас! Как ты это выносишь? Уши не вянут? Разве это музыка?
– Это металл. – И, помедлив, он веско добавил: – Они сатанисты.
