KnigaRead.com/

Дон Делилло - Mao II

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Дон Делилло, "Mao II" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Учитель поет, остальные вторят, "Мансей"{4}, "Десять тысяч победных лет". Благословенные молодожены шевелят губами в унисон, подстраиваясь под эхо его усиленного динамиками голоса. Их лица выражают суровую просветленность, самоотверженное, почти болезненное обожание. Он — Господь Второго Пришествия, разящий зло во всех его проявлениях. Его голос уводит их в иные миры, возносит выше, чем любовь и радость, выше, чем красота их миссии, еще выше прошлых чудес и преодоленного "я". В пении, в факте пения, в единосущности есть что-то, ошеломляющее их своей мощью. Голоса крепнут. Молодожены отдаются звуку, на высоких нотах взлетают, на низких опускаются. Песнь распирает границы сущего. Они видят своего Учителя — его недвижную белизну на фоне пятен и теней, на фоне высоченного полукруга трибун. Он воздевает руки: пение становится громче, вскидываются молодые руки. Благодаря ему они стали выше религии и истории; рыдают уже тысячи, все руки воздеты. Их захватило чувство, именуемое тоской. В одну секунду, все разом, они постигают, вбирают в себя тоску, уходящую корнями в далекие столетия, растворенную в крови Земли. Всю тоску человечества с тех пор, как людской дух впал в разврат. Песнь приближает Время Развязки. Песнь сама есть Время Развязки. Они постигают, какая мощь заключена в человеческом голосе, какая мощь в повторении одного-единственного слова, неуклонно приближающего их к единосущности. Они поют, прославляя экстаз, который разнесет мир вдребезги, прославляя истину пророчеств и дивных чудес. Они поют, прославляя новую жизнь, вечный мир, отдохновение души, измученной одиночеством. В оркестре кто-то колотит в громадный барабан. Они поют, прославляя единый язык, единое слово, время, когда имена будут утрачены.

Карен, как ни странно, замечталась о своем. Трудно будет привыкнуть к мужу, которого зовут Ким. Девочек по имени Ким она знает с тех пор, как пешком под стол ходила. Их было довольно много. Кимберли и просто Ким. Глядите, как блестят на солнце его волосы. Мой муж, сколь бы дико это ни звучало. Они будут молиться вместе, здоровые и исцеленные, выучат труды Учителя наизусть, слово в слово.

Тысячи людей стоят и поют. А окрест — весь мир: люди едут на эскалаторах, поднимающихся вверх, и исподтишка, скосив глаза, вглядываются в лица спускающихся вниз. Люди раскачивают пакетики с чаем над белыми чашками с кипятком. На автострадах беззвучные струйки подкрашенного света — машины. Люди сидят за письменными столами, уставившись в стену офиса. Понюхав воротник рубашки, бросают ее в корзину для грязного белья. Пристегнувшись ремнями к пронумерованным креслам, летят через часовые пояса, высокие перистые облака и глухую ночь с ощущением: что-то они забыли сделать, но что?

Будущее принадлежит толпам.

Часть первая

В книжном он долго ходил от стеллажа к стеллажу. Воздух с примесью мелодичной фоновой музыки. Шеренги красивых обложек, солидных, уверенных в себе. С волнением гурмана взять новехонький томик, обхватить гладкий корешок, надавливать на страницы большим пальцем, любуясь, как вспархивают из-под твоей руки печатные строки. В своих увлечениях этот молодой человек был расчетлив — отличал книги, которые просто хочется прочесть, от тех, которыми обязательно нужно завладеть. К последним относились книги, подающие ему особые знаки, книги неожиданные или смелые, книги такого накала, что воздух вокруг них обращается в пар. Знакомясь с ассортиментом правой части зала, молодой человек обращал особое внимание на фотографии авторов. Его интересовали и те книги, что громоздились стопками на столах, и те, что послужили строительным материалом для причудливых сооружений перед кассами. Полукруглая стена из книг — высокая, почти в человеческий рост. Книги, книги, книги — водруженные на пьедесталы, теснящиеся в уютных готических нишах. От книжных магазинов молодому человеку порой становилось тошно. Глянец бестселлеров. Покупатели бродят по залу, словно огорошенные каким-то неприятным известием. На подиумах книги, на прозрачных пластиковых стеллажах до самого потолка — книги. Из книг тут складывают пирамиды и создают тематические экспозиции. Он спустился в отдел массовых изданий — поглазеть на бумажные обложки, сладострастно коснуться тисненых заголовков. Все позолочено и отлакировано. Прилавки — ни дать ни взять многоместные детские колыбели. И книги — не книги, а фантастические гомункулусы. Прямо слышишь, как они верещат: "Купи меня, купи". Афиши книжных недель и книжных ярмарок. Люди пробираются между коробками, перешагивая через раскиданные на полу книги. Пройдя в отдел современной классики, он отыскал взглядом последние переиздания двух коротких романов Билла Грея — пару одинаково оформленных, выдержанных в аскетических ржаво-бурых тонах томиков. Заходя в книжный, молодой человек всегда проверял, есть ли на полках Билл. Какая радость убедиться: да, есть!

Направляясь к выходу, он увидел, что в дверь, спотыкаясь, ввалился неопрятный человек: разорванная куртка, огромная копна волос, в бороде иней засохшей слюны, ломкая короста на разбитом, слегка поджившем лбу. Покупатели так и замерли, где стояли, боясь оказаться в зоне заражения. Человек начал осматриваться, искать, к кому бы обратиться. Большой светлый зал, недвижные, старательно отводящие взгляд фигуры. Шум машин с улицы. Одна штанина у вошедшего была кое-как заправлена в потертый резиновый сапог, зато другая, изношенная до состояния бахромы, волочилась шлейфом по полу. Со второго этажа спустился охранник, и оборванец простер к нему свои большие руки, разъясняя:

— Тут у вас мои книги. Я пришел давать автографы.

Все обомлели в ожидании, пока эти слова плыли по залу, медленно приоткрывая свой смысл.

— Ручку мне, поживее, пора начинать. Подписывать пора.

Охранник двинулся к оборванцу, умудряясь не смотреть на него. Тот вмиг попятился:

— Эй-эй, руки. Не трожьте меня, нет у вас такого гражданского права. А ну полегче, без рук, без рук…

Посетители облегченно вздохнули: опасный момент миновал. Ерунда, обычные нью-йоркские штучки. Оборванец вылетел на улицу через дверь - турникет, охранник последовал за ним. Вышел из магазина и Скотт. Он уже немного опаздывал, но хотел еще заскочить на выставку Уорхола — как - никак тут же, под боком. Вестибюль музея был переполнен. Скотт спустился на нижний уровень - в залы, где посетители нервными перебежками, словно что-то разыскивая, перемещались от картины к картине. Пройдя мимо цикла об электрическом стуле, мимо лент с повторяющимися снимками автокатастроф и портретами кинозвезд, Скотт свыкся с этим заполошным кружением на месте: все правильно, люди жаждут, чтобы с них силком стряхнули безразличие, рвутся под радиоактивный луч славы и смерти. Никогда еще Скотт не видел картин, которые были бы до такой степени равнодушны к своему воздействию на тех, кто пришел их посмотреть. Своими восхитительно пустыми глазами стены уставились куда-то мимо и вверх, в небо. Скотт остановился перед шелкографией под названием "Толпа". Изображение намеренно искажено, как бы изрезано глубокими бороздками. Скотту показалось, будто толпа, эта бескрайняя, сплетенная из людей сеть, разорвана в клочья эфирными помехами, как бывает с телевизионной "картинкой". Он пошел дальше и наконец набрел на зал с множеством изображений Председателя Мао. Мао, размноженный методом шелкографии и просто на ксероксе. Обои с узором из Мао. Мао на синтетической полимерной краске-основе. Инсталляция: стены, оклеенные сериграфиями[7] на манер обоев, завешены полупрозрачными шелкографиями на ткани. И потому кажется, что лицо Председателя, окрашенное на сей раз в нежно-лиловый цвет, воспаряет в воздух, почти отделяется от своего материального носителя — копии фотоснимка. Скотту нравилось, когда искусство игнорировало историю. Это раскрепощает, считал он. Разве мог его ум постигнуть сокровенный смысл образа Мао, пока он не увидел эти картины? Где-то совсем рядом, во мраке каменных коридоров, промчался с грохотом поезд метро. Скотт еще немного постоял перед картинами, ощущая странную умиротворенность, хотя по залу все время струился неубывающий людской поток. Живые волны издавали глухой рокот, не хуже настоящего прибоя.

Когда он вышел на улицу, за ним увязалась женщина в стеганой куртке. Вроде бы маленькая, коротко стриженная, за пазухой держит какое-то животное — Скотт не приглядывался. Он ускорил шаг, но она не отставала, твердя:

— Вы ведь нездешний, с вами можно поговорить.

Он едва не задержался, едва не обернулся к ней, но сам себя одернул.

— Вы меня не бойтесь, молодой человек, я вам просто кое-что скажу.

Он зашагал быстрее, глядя прямо перед собой, а она бежала следом, бубнила в спину:

— Я ваше лицо наудачу выхватила: вижу, этому парню можно доверять.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*