Александр Дорофеев - Мексиканский для начинающих
– Ну, рванули, – сказал он. – Время бежит. А мне еще надо бы договориться – чучело крокодила взять. Говорят, нельзя. Мол, крокодил под охраной. Да мы-то с тобой знаем – где нельзя, там, значит, можно.
Петя, кажется, сам поразился этой народной мудростью и некоторое время рулил молча.
Маленький и худенький служитель крокодиловой фермы встретил нас с повышенной любовью. Может, по серебристому шлему он принял Петю за генерала местных вооруженных сил. Во всяком случае, обращаясь к Пете, служитель каждый раз ласково заглядывал в глаза и приговаривал: «Ми хенераль, пасале, пор фавор», то есть – «мой генерал, проходите, пожалуйста».
Петя достойно принимал почести. Он дружески похлопывал служителя по загривку и зычно приказывал:
– Ну-ка, ну-ка, вот этого крокодилишку вытащи из угла. Держи, держи его за хвост, а то кадр смажется.
Служителю то и дело приходилось залезать в крокодильи загоны. Он был, надо признать, ловок и отважен, покуда мы ошивались возле молодняка. Думаю, у него имелся тонкий расчет – чтобы Петя именно тут истратил всю свою пленку. Так оно и случилось, когда мы добрались до крокодилов-подростков. Эти уже щелкали зубами с такой силой, что в ушах стоял звон. А хвостами срубали мелкий бамбук. Служитель облегченно вздохнул. Он не предполагал, что у Пети в запасе еще две катушки.
– Давай, давай, амиго, – привычно распорядился Петя, – Вон того зубастенького волоки на свет божий!
– Меня зовут Хуан, – вдруг представился служитель.
– Очень приятно, – сказал Петя, – Валяй, Хуан, тащи зубастенького!
– У меня есть жена, бабушка и семеро детей, – продолжил Хуан, тихо удаляясь от загона.
– Во дает Хуанито! – поразился Петя, – Семеро козлят! Да еще и бабушка. Небось, из крокодильего рациона подкармливает.
– Ми хенераль, – задумчиво молвил Хуан, стоя в тени пальмы, – кто будет кормить моих козлят и мою бабушку, когда меня самого сожрут кокодрилос? Если вы берете это на себя, ми хенераль, я готов постоять за честь мексиканского флага.
Петя не ожидал такого поворота. Он несколько растерялся и как бы поубавился в чине, стащив с головы серебряный шлем.
– Погоди, Хуан! К чему нам подвиги в мирное время?
Но Хуан вдруг заартачился. Он перекинул ногу в крокодилий загон и, слегка балансируя, охрипшим, но героическим голосом произнес:
– Мы, мексиканцы, любим нашу прекрасную и дорогую отчизну. Мы всегда будем бороться за счастье и независимость Мексики!
– Во шпарит! – вытаращил глаза Петя, – Давно такого не слыхал!
– Оно и понятно, – вздохнул я, – у нас патриотизм пошатнулся, а у них в полной силе.
Хуан тем временем гордо оглядывал нас, сидя на загородке, подобно национальному гербу Мексики – орлу со змеей в когтях.
Картина была впечатляющая. Даже крокодилы присмирели в загоне.
– Послушай, Хуанито! – ласково сказал Петя, залезая в карман. – Причем тут независимость Мексики? Ты честно заработал десять песо – слезай потихоньку на нашу сторону.
– Си, ми хенераль! Почему нет? – отозвался Хуан. – Порке но?
Живо пряча зеленоватую бумажку с изображением пышноусого национального героя Эмилиано Сапаты, он приговаривал:
– Пойдемте, пойдемте, друзья. Впереди еще много интересного.
– Нет сомнений, – кивнул Петя, напяливая шлем.
По мере нашего продвижения, крокодилы из забавной мелочи превращались в какие-то невероятные серо-зеленые колоды. Иные лежали с открытыми пастями, в которых уместилась бы дюжина Петиных шлемов.
– Бывают проблемы с питанием, – сказал Хуан, загадочно поглядывая на Петю. Но тот, видно, решил вести себя осторожнее и не задавал лишних вопросов. Так мы и не узнали, каким образом разрешаются эти проблемы.
В одном из последних загонов посреди подсохшего бассейна лежали морда к морде два, с позволения сказать, крокодила. Более всего эти рептилии напоминали подлодку «Атлантис». Если бы на их боках были иллюминаторы, оттуда вполне могли бы выглядывать мы с Петей, да и Хуан впридачу.
– Это наша гордость, – сказал он так, будто вновь зашла речь о любимой отчизне. – Слева – Куатемок. Справа – Эрендира. Они муж и жена.
– Крепкие ребята, – согласился Петя. – Из Куатемока чучело выйдет зашибительское! А из Эрендиры – пальтишко бы пошить для Олюшки!
– Педро, – удивился я, – Какой же размер у твоей жены?
– Спокойно, приятель, – сам увидишь. Да и вообще – в размерах ли дело?
Петя просунул руку сквозь прутья загородки:
– Ты погляди на этих крокодилов! Лежат, как необструганные бревна. А Олюнчик-то мой ни минуты на месте – все по хозяйству, все для дома. Точь в точь Екатерина Великая.
Эта историческая параллель как-то задела меня за живое:
– Почему же Екатерина Великая?
– Может, и не Екатерина, – уклончиво ответил Петя, – но – великая!
Спорить тут, конечно, было глупо и не о чем. Все равно как если бы я начал препираться с Куатемоком относительно его Эрендиры.
– Ми хенераль, – подал голос Хуан, приоткрывая металлическую дверь загона. – Еще десять песо – и вы можете подойти к ним поближе…
– Погоди, погоди, кому я должен десять песо? – растерялся Петя.
– Нет, нет, ми хенераль, – терпеливо втолковывал Хуан, – если вы не хотите подойти поближе к Эрендире, вы никому ничего не должны. Но я заметил, ми хенераль, что она вам понравилась…
– Спору нет! Так значит, я подхожу к ней и даю десять песо? Не мало будет?
– Ах, ми хенераль! – понимающе захихикал Хуан. – Какая хорошая шутка!
– Какие к едрене фене шутки?! – взбеленился вдруг Петя. – У нас тоже патриотизма навалом! Мы державу не посрамим! – И он начал подталкивать меня к двери загона.
Притормаживая, как только мог, цепляясь за прутья ограды, я пытался успокоить Петю:
– Что ты, что ты, Педрюша! Зачем бисер метать перед крокодилами?
– Не в том дело! – ярился Петя. – Он думает – мы побоимся этой хреновой Эрендиры! А мне и на Куатемока – начхать! Плевать я хотел на ихних крокодилов вообще! Пойдем! – И он отважно шагнул в загон, таща и меня за рукав.
Как только мы проникли в их владения, крокодилы, будто магнитные стрелки, разом обернулись к нам, приоткрыв пасти. Куатемок даже слегка подался вперед, отодвинув Эрендиру.
В их движениях обнаружились неожиданная легкость и стремительность. На кривых коротких лапах, приземистые, они напоминали две гоночные машины с низкой посадкой на старте скоростного заезда. До этой милой супружеской пары оставалось метров двадцать. Я отпрянул назад, к дверце, а Петя, еще не остывший от патриотизма, орал, замахиваясь серебристым шлемом:
– Что, хари, скалитесь? Русских не видали? Я вам покажу Кузькину мать! Я вам рыла-то начищу!
Куатемок с Эрендирой щурились на Петю, как бы прикидывая, всерьез он все это, или – так…
– Точно говорю – начищу! – уверял Петя, не предпринимая, впрочем, никаких действий.
Ситуация смахивала на затянувшийся политический конфликт, на холодную войну. Обругав крокодилов, выпустив, как говорится, националистический угар, Петя начал ретироваться. Но тут его перехватил Хуан.
– Ми хенераль, – приобнял он Петю за плечи. – Вы храбры, как леон! Я не видал таких храбрых хенералей!
– Да будет тебе, – смягчился Петя, – в России есть и похрабрее. Взять мою Олю «с приветом» – она бы уже давно Эрендире шмаль сотворила.
– Но вы могли подойти и поближе, ми хенераль, – заговорщически подмигнул Хуан. – Сказать вам крокодилий секрет? Всего десять песо!
Петя любил секреты и не стал торговаться: еще один Эмилиано Сапата юркнул в карман Хуана.
– Дело в том, – начал тот голосом стукача, – что крокодилы – спринтеры! Обыкновенный крокодил способен на один мощный бросок – метров в десять длиной. А сначала он подкрадывается…
В этот миг я заметил, что Куатемок с Эрендирой выполняют как раз начальную стадию операции – полегоньку, вперевалку они приближались на свои законные десять метров. Их морды ничего особенного не выражали – никакой заинтересованности. Так, нечто отвлеченное – мол, семейная прогулка, не более того. И все же по глазам Эрендиры я понял – она выбрала Петю, а Куатемок хотел казнить Хуана, продавшего государственную тайну мексиканских крокодилов.
В их подкрадывании было что-то гипнотическое. Так, видно, надвигается судьба. Я совершенно обалдел, как сурок пред очами кобры. Не верилось, что прямо сейчас какая-то Эрендира пожрет моего соотечественника Петю!
А до финального броска осталось-то не более трех метров. Глаза крокодилов горели нездоровым огнем. Их хвосты, как метрономы, вели обратный счет: 9,8,7…
Очнувшись от столбняка на счастливой для меня цифре 5, я отчаянно завопил и поволок Петю из загона. Я мог спасти только одного, и выбор мой был ясен. Прощай, Хуан! Жаль тебя, хотя ты и предатель…
Скрежеща, захлопнулась за нами дверь, и стало очень тихо. Я понял, что Куатемок заглотил худенького Хуана целиком, не делясь с Эрендирой. Теперь они вполне невинно лежали у загородки. Кровожадные твари! Я бы голыми руками задушил Куатемока! И тут мне в голову явились ровным строем семеро козлят и бабушка. О, бедные! Мы совсем позабыли о них.
