Алекс Гарленд - Пляж
— Мы здесь уже месяц, но это происшествие даже для нас совершенно непонятная вещь.
— Ну, я думаю, любая смерть всегда немного непонятна. А где вы были за этот месяц? Наверное, не только в Бангкоке.
— Нет, нет, — энергично замотал головой Этьен. — На Бангкок вполне хватит нескольких дней. Мы были на севере.
— В Чианграе?
— Да, ходили в поход. Спускались на плоту по реке. Скучно. — Он вздохнул и, подавшись назад, прислонился к верхним ступенькам.
— Скучно?..
Этьен улыбнулся:
— Плоты, походы. Мне хочется чего-то другого, как и всем остальным. Но все мы делаем одно и то же. Никакого…
— Приключения?
— Я думаю, что ради приключений мы и приезжаем сюда. — Он показал куда-то за угол, мимо полицейского участка, на улицу Кхаосан. — Мы приезжаем в поиске приключений, а находим вот это.
— Облом.
— Да. — Этьен минуту помолчал, слегка нахмурился, а затем произнес: — Этот парень, который умер, он был очень странным. Мы слышали поздно по ночам, как он разговаривал сам с собой и орал… Стены в гостинице такие тонкие.
К собственной досаде, я покраснел, потому что вспомнил, как Этьен и его подружка занимались сексом. Я глубоко затянулся и уставился на ступеньки лестницы, на которых мы сидели.
— Неужели? — наконец сказал я. — Я так устал вчера, что заснул…
— Да, — поторопился подтвердить он. — Иногда мы специально возвращались в гостиницу очень поздно, когда он уже спал.
— Теперь он уже не помешает.
— Мы часто не понимали его. Я знаю, что он говорил по-английски, потому что я разбирал некоторые слова, но… это было нелегко.
— Мне тоже было трудно понять его. Он был шотландцем. У него был сильный акцент.
— Да? Ты слышал, как он кричал прошлой ночью?
Теперь наступила очередь Этьена залиться краской. Я сделал вид, что поглощен своей сигаретой. Мое замешательство из-за этого только усилилось. Странно, конечно, но если бы его подружка была некрасивой, то все происшедшее лишь развлекло бы меня. Но она была очень красива, и поэтому мне казалось, будто у меня с ней что-то было. У меня с ней действительно что-то было. В моем воображении.
Мы краснели, глядя друг на друга, пока неловкое молчание не стало слишком угнетающим.
— Да, — нарочито громко сказал наконец я. — У него был сильный шотландский акцент.
— Вот как, — отозвался Этьен, тоже более уверенным голосом. — Теперь понятно.
Он задумчиво погладил свой подбородок, как будто разглаживал бороду, хотя его светлая щетина красноречиво свидетельствовала о том, что до своей бороды ему еще очень далеко. Потом Этьен сказал:
— Он говорил о пляже.
Парень посмотрел на меня в упор. Наблюдал за моей реакцией, что было совершенно очевидно. Я кивнул, чтобы заставить его продолжать.
— Он обычно говорил об этом всю ночь. Я лежал на кровати с открытыми глазами, потому что не мог заснуть от его крика, и гадал — о чем он говорит. Похоже на головоломку. — Этьен рассмеялся. «Черрртов бляж», — произнес он, довольно умело подражая голосу умершего. — Мне понадобилось три ночи, чтобы понять, что он говорил про пляж. Настоящая головоломка.
Я снова затянулся, создавая тем самым паузу в разговоре и предлагая Этьену заполнить ее.
— Я люблю головоломки, — продолжил он, обращаясь уже как бы не ко мне. А потом погрузился в молчание.
Когда нам с другом было по семнадцать лет, мы с ним отправились в путешествие в Индию. Шутки ради мы решили пронести на борт самолета, следовавшего рейсом из Сринагара в Дели, по три грамма гашиша. У каждого из нас был свой план действий. Я поместил свою дозу в пластиковый пакетик, обмотал его для маскировки лентой, сбрызнул дезодорантом, чтобы отбить запах, а потом засунул в бутылочку с таблетками от малярии. Предосторожности были излишними: офицеры-таможенники не проявляли интереса к внутренним рейсам. Но я все равно хотел подстраховаться.
В аэропорту я здорово испугался. Я действительно испугался: глаза у меня лезли из орбит, я весь дрожал и был потный как свинья. Страх страхом, но я сделал одну совершенно непонятную вещь. Я рассказал абсолютно незнакомому человеку, которого случайно встретил в зале ожидания, что у меня в рюкзаке спрятаны наркотики. Он не вытягивал из меня клещами эти сведения — я сам рассказал ему. Я перевел разговор на наркотики, а затем признался, что я курьер.
До сих пор не понимаю, зачем я это сделал. Ясно ведь, что это чудовищная глупость, но я все равно ее совершил. Мне просто нужно было рассказать хоть кому-нибудь, что я затеял.
— Я знаю, где находится пляж, — сказал я.
Этьен удивленно поднял брови.
— У меня есть карта.
— Какая карта? Пляж?
— Этот парень нарисовал ее для меня. Я нашел ее сегодня утром. Она была пришпилена к двери моего номера. На ней показано, где находится пляж и как туда добраться. Карта лежит у меня в номере.
Этьен присвистнул:
— Ты сообщил об этом полиции?
— Нет.
— Может быть, это очень важно. Может, это имеет отношение к тому, почему он…
— Может быть. — Я стряхнул пепел с сигареты. — Но я не хочу быть замешанным в это дело. Они еще решат, что мы знали друг друга раньше и все такое, а мы с ним не были знакомы. Я впервые увидел его сегодня ночью.
— Карта, — еле слышно сказал Этьен.
— Круто, а?
Этьен неожиданно встал:
— Можно мне взглянуть на нее? Ты не против?
— Ну, вообще-то нет, — ответил я. — Но разве ты не подождешь?..
— Подругу? Франсуазу? Она знает обратную дорогу в гостиницу. Нет, я хотел бы сейчас взглянуть на карту. — Он мягко положил мне руку на плечо. — Если можно…
Я удивился дружескому характеру жеста этого незнакомого человека. Мое плечо резко дернулось, а его рука упала.
— Конечно, можно, — сказал я. — Пошли.
Немой
По дороге в гостиницу мы молчали. Бессмысленно начинать разговор, когда лавируешь среди сотен туристов, минуешь торговцев, предлагающих пиратские кассеты, проходишь мимо дискотек, ускоряя шаг под одну мелодию и замедляя его под другую. Группа «Криденс Клируотер» призывала нас ринуться в джунгли. Как будто мы нуждались в подобном призыве! Динамики трещали технобитом, а затем Джими Хендриксом.
Взвод. Джими Хендрикс, наркотики и ствол винтовки.
Я принюхался, стараясь уловить запах марихуаны, — чтобы все звенья соединились в единую цепь. И почувствовал его, несмотря на вонь сточных канав и липнувшего к подошвам гудрона. Я решил, что запах идет сверху — с балкона, полного голов в косичках, тел в грязных майках. Сгрудившиеся на балконе перегнулись через перила и наслаждались происходящим внизу.
Внезапно откуда-то вынырнула коричневая рука и схватила меня. Торговец-таиландец, сидевший у своего лотка, худенький человечек со шрамами от прыщей, крепко держал меня за руку. Я поискал глазами Этьена. Он не заметил, что произошло, и продолжал шагать по улице. Вскоре он затерялся среди покачивавшихся голов и загорелых шей.
Торговец, не ослабляя хватки, начал плавно и быстро поглаживать свободной рукой мое предплечье. Я рассердился и попытался освободиться. Он вновь потянул меня к себе и прижал мою руку к своему бедру. Мои пальцы сжались в кулак, костяшки вонзились ему в кожу. Прохожие шли мимо по тротуару, задевая меня плечами. Один из прохожих поймал мой взгляд и улыбнулся. Торговец перестал гладить мою руку и начал поглаживать мою ногу.
Я взглянул на него. Его лицо оставалось бесстрастным и непроницаемым, а его взгляд был устремлен мне на живот. Торговец последний раз погладил мою ногу, повернув кисть таким образом, что его большой палец на мгновение проскользнул под мои шорты. Затем он выпустил мою руку, погладил меня по заду и повернулся к своему лотку.
Я пустился трусцой к Этьену. Он, подбоченившись, стоял на тротуаре метрах в двадцати впереди. Когда я приблизился к нему, он вопросительно вскинул брови. Я нахмурился. Мы пошли дальше.
Немой наркоман сидел на своем обычном месте в ресторанчике при гостинице. Увидев нас, он провел пальцем по запястьям. «Жаль, а?» — попытался сказать я, но лишь с трудом смог разжать губы. Из горла вырвался звук, похожий на вздох.
Франсуаза
Этьен минут пять молча рассматривал карту. Потом он сказал: «Подожди-ка» — и выскочил из моего номера. Я слышал, как он за стеной роется в своих вещах. Вскоре он вернулся с путеводителем:
— Посмотри, — показал он мне на открытую страницу. — Вот те острова, которые обозначены на карте. Национальный морской парк к западу от Самуя и Пхангана.
— Самуй?
— Да. Смотри. Все острова охраняются. Видишь, они закрыты для туристов?
Ну как я мог это увидеть? Путеводитель был на французском языке. Тем не менее я утвердительно кивнул.
Этьен помолчал, читая про себя, а затем продолжил:
