Привет, красавица - Наполитано Энн

Почему он не рассказал мне о своих бедах?

Она давно зареклась влезать в чужие проблемы, однако навыки ее никуда не делись и могли бы пригодиться. По крайней мере, она бы удержала его от столь театрального, безнадежного и унизительного поступка.

Поздно вечером пришла Сильвия. Джулия ее впустила, но так и стояла у входной двери. Долгие визиты ей были нестерпимы, она хотела остаться вдвоем с дочерью.

— Я не знаю, почему ушла с Кентом, — сказала Сильвия. — Прости. Я не имела права тебя покидать.

Сестры обнялись и долго не размыкали объятий, привалившись друг к другу, точно здания, нуждающиеся в подпорках.

— Как мне быть? Я должна что-нибудь сделать? — проговорила Джулия, уткнувшись лицом в волосы сестры. — По телефону ты сказала, что после нервного срыва Уильям, скорее всего, не помнит о записке и чеке. Так ли? И что, при любом раскладе я должна быть женой человеку, которого больше не узнаю?

— Не знаю. Но я это выясню.

Следующим утром Джулия решила сделать генеральную уборку. Ей требовалось действовать. В гостиной она отодвинула журнальный столик и скатала тонкий коврик. Усадив дочь в сумку-кенгуру, Джулия оттащила скатку в подвальную прачечную и затолкала в барабан громоздкой стиральной машины. Разобравшись с этим, она достала из чулана хлипкую стремянку и сняла с окна гостиной шторы, которые служили ей еще на старой квартире. Эту плотную пурпурную ткань она выбрала в начала семейной жизни, потому что она казалась солидной. «Дура я была, — подумала Джулия, — дура набитая». Потом, не расставаясь с Алисой, отнесла шторы в подвал и включила машину в режиме долгого замачивания.

Спала она плохо. Уснуть не давала тревога. После того как Уильям решил утопиться в озере, которое она знает с детства, чудилось, что беда может прийти откуда угодно. Джулия прикидывала варианты «если — тогда». Если госпитализация Уильяма и впрямь аннулировала ту записку, тогда придется навещать его в больнице и быть ему женой. Если они разведутся (что предпочтительнее), Уильям все равно останется отцом Алисы. Он захочет участвовать в жизни своего ребенка. Значит, надо изыскать способ уберечь Алису от того, что толкнуло ее отца в озеро. Контактируя с Уильямом, девочка может подцепить заразу депрессии. Из общения с тем, кто считает жизнь предметом одноразового использования, не выйдет ничего хорошего. Жизнь предоставляет возможности, она — комод, ящики которого следует открывать поочередно, а Уильям попытался вышвырнуть его в окно.

В три часа ночи Джулия опять забралась на стремянку и стала расчищать верхние полки кухонных шкафов, заполненные свадебными подарками, не пригодными для обычной жизни. Вот тяжеленная хрустальная чаша. Фарфоровый чайный сервиз, слишком хрупкий для дома, в котором есть маленький ребенок. Рюмки, предназначенные для возлияний после ужина — бренди или хереса, не припомнить, для чего точно. Джулия наполнила раковину мыльной водой и тщательно все перемыла, закончила она, когда уже светало и проснулась Алиса.

В этой квартире, в своем непонятном супружестве и даже в собственном теле Джулия себя чувствовала как в западне. Она ждала, что Уильям позвонит и скажет: ты мне нужна, пусть все будет по-прежнему. Либо Сильвия передаст эти его слова. Хотелось ясности — жена она или нет? Когда через неделю с лишним после инцидента Сильвия вновь появилась в квартире, она выглядела повзрослевшей лет на пять — волосы собраны в конский хвост, под глазами тени.

— Присядь, — забеспокоилась Джулия. — У тебя такой вид, словно сейчас хлопнешься в обморок.

Сильвия покачала головой.

— Уильям просил передать, что не хочет тебя видеть.

Джулию окатило волной облегчения, она опустилась в кресло.

— Еще он сказал, — ровным тоном диктора, читающего новости, продолжила Сильвия, — что отказывается от Алисы.

— Как это — отказывается? — Джулия не ухватила смысл сказанного и решила, что ослышалась. — Что это значит?

— Наверное, он больше не считает себя ее отцом. Ты — единственная родительница девочки.

Джулия медленно повернулась в кресле и посмотрела на дочь. В розовых ползунках, Алиса лежала на спине и сучила ножкам, словно крутила педали велосипеда. Пухлые щечки ее покраснели от усердия. Джулия катала во рту слово «отказывается».

— Он говорил всерьез, — сказала Сильвия. — Еще добавил — навсегда.

Теперь Джулия смаковала слово «навсегда». «Слава тебе господи, — подумала она и, хотя не молилась со дня смерти отца, вновь мысленно повторила, чувствуя безмерное облегчение: — Слава богу».

Сильвия ухватилась за стену, словно ища опору. Похоже, и у нее была бессонная ночь.

— Иди приляг на кушетке в детской, — сказала Джулия.

Она уже не возражала против присутствия людей рядом. Ей больше не хотелось от всех отгородиться. После ухода Уильяма она почувствовала себя на воле, потом его поступок загнал ее в ловушку, а сейчас опять пришла свобода, дававшая чудесное, восхитительное ощущение сродни тому, какое испытываешь, повалившись в мягкую постель.

— Тебе надо хоть чуть-чуть отдохнуть, на тебя страшно смотреть. — Джулия была рада возможности беспокоиться не о себе, но о ком-то другом.

Сильвия усмехнулась:

— Все нормально, мне надо на работу. Я просто хотела повидаться с тобой.

— Спасибо, что рассказала.

— Я подумала, тебе нужна полная ясность. Все было очень неопределенно, а ты этого терпеть не можешь. Я решила узнать, вправду ли Уильям считает ваш брак оконченным.

Джулия разглядывала сестру, пытавшуюся разобраться в ее рухнувших отношениях с мужем. Сильвия мучилась, словно угодила в зону притяжения депрессии Уильяма и никак не могла из нее вырваться. Разумеется, она переживала за сестру и хотела одарить ее ясностью. Джулия это ценила. Вот за это она и любила Сильвию, однако желала прекратить ее мучения, прежде чем младшая сестра погрязнет в вечной печали и усталости.

— Ты должна поесть. Сейчас приготовлю омлет, как ты любишь. — Она взяла Сильвию за руку и повела в кухню.

Когда слегка порозовевшая сестра отправилась в библиотеку, Джулия посадила дочку в коляску и вышла на улицу, чтобы исполнить две свои задумки. Она улыбалась, и от этого на лице как-то чудно растягивалась кожа — оно отвыкло от подобной мимики. После известия, что муж не желает иметь с ней дела, Джулия расслабилась. Она ничего не ломала, от нее не требовалось исправить поломку. Самое главное, Уильям не хотел общаться с дочерью. Для Джулии, глаз не спускавшей с малышки, это было невообразимо, но тем самым устранялось основное беспокойство. Уильям предпочел отказаться от дочери.

Джулия решила как можно скорее встретиться с адвокатом, чтобы зафиксировать все сказанное Уильямом, пока тот не передумал. Она зашла в банк и обналичила чек. Потом купила автоответчик, дабы установить хотя бы относительный контроль над своей жизнью. Теперь она не станет отвечать на звонок без понимания, что за ужасная новость ждет ее на другом конце провода.

Целыми днями Джулия упаковывала вещи. Жизнь в этой квартире намечалась иной, однако она уже не случится, надо переезжать. В мечтах представало счастливое семейство: успешный преподаватель, деловая женщина, прелестная дочурка. Но эта перспектива сгинула, заранее не уведомив о том. Теперь, освобождая шкафы, Джулия стыдилась собственных фантазий. Новое жилье было необходимо, чтобы вместе с Алисой все начать заново.

Одним утром в начале октября зазвонил телефон. Джулия одевалась — натягивала свитер, поскольку за ночь похолодало. Понижение температуры вызвало нелогичную радость, ибо возвещало наступление другого времени года, означавшего маленький шаг в будущее, прочь от злосчастного прошлого. Включился автоответчик, но абонент сразу дал отбой. Телефон тотчас зазвонил опять, и после сигнала раздался голос Розы:

— Джулия Селеста Падавано, немедленно возьми трубку! Как ты смеешь заставлять свою мать разговаривать…

Джулия кинулась к телефону, споткнулась, но удержалась на ногах и перелезла через стул, застрявший меж двух коробок. Алиса таращила глазки и гулила, решив, что мамочка затеяла веселую игру.