Олег Рой - Нелепая привычка жить
А в первый же день, когда он вернулся в контору, прямо с утра раздался этот звонок.
— Виталий Павлович, — прочирикала Полинка, — вас тут спрашивает некая Россихина. Утверждает, что звонит по личному делу, которое вас очень интересует. Будете говорить?
— Да-да, конечно! — Малахов даже несколько растерялся от неожиданности.
— Виталий Павлович?
— Да, это я.
— Россихина Ирина Васильевна. Я звоню вам вот по какому поводу, — голос женщины, явно уже пожилой, звучал как-то тускло и на удивление бесстрастно — в нем не было вообще никаких эмоций. — Сегодня ночью моего мужа увезли в больницу, у него был приступ… Он просил передать вам, что согласен продать тот участок земли вместе с домом. Предложенная вашими людьми цена его устраивает.
— Что с ним? — поинтересовался Малахов, но собеседница не захотела отвечать на вопрос:
— Какая вам разница? Вы получили его согласие, вам мало? Приезжайте к нему, он готов подписать все ваши документы. Только просит сделать это как можно скорее…
— В какой он больнице?
— В Первой градской.
— Спасибо, я вам очень призна… — начал было Виталий, но она неожиданно его перебила:
— А я вам нет. Прощайте и будьте вы прокляты!
Эти слова, произнесенные абсолютно бесстрастным голосом (позже Виталий догадался, что женщина, видимо, находилась под воздействием сильных успокаивающих средств), прозвучали как-то особенно страшно.
Малахов еще некоторое время сидел с пищащей трубкой в руках, потом набрал Полинку:
— Срочно Аркадия ко мне!
Он вкратце изложил своему помощнику суть только что состоявшегося разговора и на всякий случай осведомился:
— А ты, случаем, того… Не перегнул палку?
Лицо Лошманова было невинно, как у младенца на крестинах:
— Ну что вы, шеф, как можно? Все было в рамках приличий, никаких силовых воздействий. Так, несколько раз встречались, поговорили по душам…
— Почему же она так разозлилась на меня? Ведь мы не виноваты в его болезни! Правда ведь, не виноваты?
— Ну конечно, нет, шеф! — торопливо заверил его Аркадий. — Просто так совпало. Старый человек, дорожил он этой хибарой, жалко было расставаться… Но и деньги нужны. Понервничал, пока решался, — и вот результат. А жена, естественно, нас с вами обвиняет, кого же ей обвинять? Хотя, по большому счету, вы ей ничего плохого не сделали. Наоборот, можно сказать, даже облагодетельствовали. Теперь им есть на что остаток своих лет доживать, да еще и на похороны хватит. Так что — едем в Первую градскую? Надо же еще нотариусу позвонить.
— Да, как говорила бабушка, что бог ни делает, все к лучшему… — задумчиво пробормотал Малахов.
— …только худшим из возможных способов, — закончил Аркадий и исчез за дверью.
Посещение больницы вызвало в душе Виталия крайне неприятное ощущение. Обветшалые здания, давно требующие ремонта, высоченные потолки, широкие коридоры, обязательные голубые пластиковые бахилы на ботинках, хотя сам персонал ходит по корпусам в той же обуви, что и по улице… Запах лекарств, дезинфекции и одновременно затхлости — как такое может сочетаться? Палата на четверых, странной формы кровать, больше напоминающая каталку, рядом капельница, на постели укрытый почти по самое горло седовласый мужчина. На вид ему было около восьмидесяти, хотя это могло быть и обманом зрения — иногда в болезни человек набирает… нет-нет, не вес. Набирает годы, которые он еще не прожил, они как будто наваливаются на него, проникают в его тело, искажая лицо, взгляд, руки, расписывая их старостью, точно темно-коричневой краской…
Писатель не задавал никаких лишних вопросов. Кивком ответил на приветствие и хрипло попросил:
— Давайте, что там надо подписать…
Нотариус, миниатюрная крашеная блондинка лет тридцати, опустилась рядом с ним на обтянутый продранным кожзаменителем стул, неловко пристроила на колени портфельчик, стала доставать какие-то бумаги. Малахов молча смотрел в окно. И день-то, под стать его состоянию, был серый, пасмурный… Будто и не весна вовсе.
Наконец формальности были закончены, все документы подписаны. Виталий поблагодарил писателя, но тот не ответил, лежал, прикрыв глаза, — очевидно, общение с посетителями сильно его утомило. Лечащий врач, статный молодой кавказец с непроизносимым именем-отчеством, деликатно попросил их удалиться.
Аркаша поехал отвозить нотариуса, а Малахов, едва только выбрался с территории больницы, сразу же позвонил Лане. Такой бурной радости, которую выразила, узнав новость, его супруга, он от нее просто не ожидал.
— Ай да Танька, ай да молодец! — ликовала Лана. — Я знала, что у нее получится! Я же говорила — она любого дожмет!
— Постой, а что, это она? Твоя Татьяна?…
— Ой, зайка, да Татьяна, Аркадий — какая разница! Важно другое — «Черная радуга» теперь наша! Наконец-то! Значит, так, слушай меня внимательно. Поезжай сейчас прямо туда. А мы с Танькой берем проектировщиков из «СТК-проджект», видеооператора, кого там еще надо — и тоже подваливаем. Нам главное первым делом территорию свою забором обнести, остальное терпит…
— Лана, у меня вообще-то рабочий день. И водителя опять нет — я вчера очередного орла уволил. Ну не везет мне с ними, хоть плачь!
— Ой, Виталь, по-моему, тебе уже пора к этому привыкнуть. У тебя вечно с ними проблемы, вспомни хотя бы Сергея своего… Да ладно, можно подумать, тебя это остановит. Ты сколько раз уже сам туда ездил? Все, пока, и слушать ничего не хочу. Встретимся у «Черной радуги».
Глава 8 Умирать сегодня страшно, а когда-нибудь — ничего
Хорошо представляя себе, что такое женские сборы, Малахов не особенно торопился. Ехал небыстро, по дороге углядел симпатичный ресторанчик, зарулил туда, не спеша пообедал. И все-таки к сторожке прибыл, как и предполагал, первым. Ни Ланиного новенького «Вольво», ни каких-либо других машин на поляне еще не было.
Он вынул мобильный и набрал номер супруги. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, — известил доброжелательный, но с нотками металла голос. — Попробуйте позвонить позднее». Очевидно, Лана сейчас как раз проезжала какую-нибудь зону, где сотовая связь была недоступна, в Подмосковье такие вещи пока не редкость.
Виталий прошелся по поляне, присел было в кресло из корней, но вид сторожки и всего, что ее окружало, будил в душе слишком много воспоминаний, далеко не все из которых были приятными. К тому же у него вдруг сильно разболелась голова. От свежего воздуха, что ли? В тот приезд ничего подобного не было, ни вечером, ни утром, хотя выпили накануне немало… Небо над головой было пасмурным, но, слава богу, хоть дождя можно было не бояться. Он еще раз позвонил супруге. Опять то же. Черт знает что, ну сколько еще их ждать? Пойти пока пройтись, что ли? Малахов нехотя поднялся и направился в сторону леса.
