Алексей Свешников - Кошка с Собакой
– А можно собачке дать? – спросил малыш почему-то у кошки.
– Ей вредно – у неё диета, – заржала кошка.
– Давай-давай, не слушай её, – обеспокоенно вмешалась собака.
Через минуту кулёчек опустел.
– Иди за добавкой.
– А можно мне сестре сказать? – малыш явно не хотел уходить.
– Всем скажи, но возвращайся только с колбасой! – напутствовали две мохнатых негодяйки.
Ребёнок умчался в своё купе. А я укоризненно посмотрел на наглецов.
– Совести у вас нет!
– Нам не положено, мы – животные, – парировала кошка.
– Совесть, любовь и прочая муть – это ваша прерогатива, а у нас только инстинкт и слюни, – поддержала её собака.
За дверью нарастала какая-то суетливая возня.
– Смотрите, не переигрывайте, – шепнул я и дёрнул за ручку.
– Мама не верит, что они разговаривают! – разочарованно начал малыш с порога. Мама стояла позади, скептически поджав губы. Тут же находилась и дочка, на вид старше брата на пару лет.
– Покормите пока собачку, – сказал я и вышел из купе.
Прикрыв дверь, я обратился к мамаше.
– Я чревовещатель. Пусть, думаю, детишки порадуются… – начал я.
– А я уж думала, что такое! Прибегает, глаза как блюдца: «Там, у дяди собака разговаривает!»
– Вы колбасы много не давайте, это я пошутил так.
– Да ладно, не жалко колбасы. Тем более, я её много взяла, а она портится быстро. Лучше же, если кто-то её съест, чем выбрасывать.
Я кивнул в знак согласия.
– А можно мне посмотреть тоже, как это получается? – попросила женщина.
– Что получается? – не понял я.
– Ну, это, ваше чревовещание…
Я открыл дверь и жестом пригласил её войти. Незаметно подмигнул собаке.
– Очень вкусная колбаса. Спасибо, дети, – произнесла она.
– Ух ты, прямо действительно будто сама говорит! – вырвалось у мамаши.
– Давайте познакомимся, вас как зовут? – перевёл разговор я.
– Таня, – представилась она.
Я назвал своё имя. Собака удовлетворённо кивнула.
– Ну дети, собачке пора спать, – решил я свернуть весь этот ажиотаж. – Приходите завтра, когда проснётесь.
Дети нехотя попятились, оглядываясь на маму.
– Давайте-давайте, – Таня взяла их за руки и повела. – Собачкам тоже надо спать, а говорящим – особенно.
– Если чего, заходите, – успел сказать я ей.
После чего мы все дружно добили трофейную колбасу.
– Ты бы это, к Тане-то сходил бы… – лениво прозевала кошка.
– Припрёт – схожу. Только всё равно негде.
– Ну мы можем выйти, типа, погулять.
– Вообще, это вариант, подожду, пока дети уснут.
Я порылся в сумке и достал колоду карт.
– Пулю распишем?
Животные охотно закивали. Я сдал карты. Собака держала колоду двумя лапами, аккуратно и ловко доставая нужную карту зубами, кошка же раскладывала их перед собой на столике, прикрывая листом газеты. Когда надо было достать нужную карту или прикинуть комбинацию, приподнимала газету одной лапой. Довольно быстро кошка стала выигрывать.
Тихо и медленно открылась дверь – на свою беду решил заглянуть проводник (эх, блин, забыл я шпингалет отщёлкнуть) и, видя, как мы сидим за картами, замирает с разинутым ртом. Кошка, будучи сосредоточенной только на изучении карточного расклада, не отрываясь от карт, медленно произносит:
– Ми-зер.
Какое уж тут, в пизду, чревовещание… Короче, спалились по полной.
Проводник так и стоял, вцепившись в дверную ручку, пока я не сообразил, наконец, спросить его как можно более равнодушным голосом:
– Да?
– Стаканы… хотел… забрать… – с паузами после каждого слова, тихо объяснил он – Да вижу не вовремя.
И также медленно закрыл дверь.
Несмотря ни на что, мы всё-таки доиграли до конца. Кошке просто нечеловечески везло, и она загнала меня и собаку в глубокий минус. Заметно стемнело. Я засмотрелся в зыбкие очертания ландшафтов за окном.
– Ну играть-то будем ещё? – без энтузиазма спросила собака. Проигрывать она не любила.
– Знаешь, чего-то расхотелось.
– Да и дети похоже уснули, – намекнула кошка.
– Схожу я на разведку, а вы не шумите.
В каком же она купе? Говорила, что где-то рядом. Я тихо постучался. Дверь приоткрылась, и выглянула Таня.
– Пойдём ко мне, – сразу начал я.
Она думала недолго и через минуту мы уже сидели у меня. Я предупредил проводника, что зверюшки потусуются в коридоре, что это, мол, необходимый моцион для поддержания формы. При виде меня проводник нервно дёрнулся, но ничего не спросил.
Таня оказалась приятной собеседницей, вполне эрудированной (например, она знала, кем был Гауди и величину валентности водорода). Разговор с ней вёлся просто и натянутых пауз не возникало. Выяснилось, что муж Тани оказался честным обеспеченным человеком: честным – потому что, уйдя от неё к секретарше, добровольно выплачивал «бывшей» деньги на содержание, а обеспеченным, потому что сумма была нехилой. Относилась она ко всему по-философски. Всё своё время проводила с детьми и немного скучала по мужскому вниманию.
Мы не спеша выпили бутылочку вина. Отношения явно начинали перерастать в следующую логическую фазу. И тут началось. Кто-то настойчиво заскрёб в дверь.
– Ну, что у нас там? – я недовольно высунул голову в проход.
– Извини, подруга, – глядя на Таню, отрапортовала собака. – Не до конспирации.
И тут она (собака) как заорёт:
– Кошка отстала от поезда!!!
– Бля!
Я вскочил. На бегу попадая ногой в кроссовки, всё-таки запутался. Ёбнувшись на пол, пробил коленкой коричневый танин чемодан, охуенно грамотно торчащий из-под нижней полки.
– Ой! Мой чемодан!
Я проигнорировал её возглас. Какой может быть чемодан в такой момент?!
– Когда, где? – это я уже собаке.
– Только что была остановка, или вы не заметили?
– Сейчас нас интересует стоп-кран, – я оставил её намёки без внимания.
– Тогда – нам в тамбур.
И мы выбежали под звук упавшего тела.
Когда Архимед изобрёл рычаг, он произнёс: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю». Если бы он изобрёл стоп-кран, он бы охуел от того, сколько всего можно перевернуть.
– Объясни всё проводнику, – пробегая мимо его купе, сказал я собаке.
– Идея, конечно, не самая лучшая, но другой всё равно нет, – успела предупредить она.
Я пронёсся в тамбур и дёрнул красный рычаг. Хоть я и был готов к торможению, но всё равно не устоял на ногах. Представляю, что было в вагоне-ресторане! Или если кто-то пристроился на толчке. С такими мыслями я полетел в конец поезда. Добежав до последнего вагона, я разыскал офонаревшую проводницу и сказал ей, чтобы открывала дверь. Поезд уже остановился, и мы спрыгнули на насыпь.
