Андрей Курков - Форель a la нежность (сборник)
И вот повел я снова взглядом налево, на Запад. По карте повел. Какая гармония и в Карпатах, и вокруг них! Вся Западная Украина – сплошная гармония. Природа могучая, люди приветливые. По воскресеньям целыми семьями в лучших костюмах и платьях в церковь или в костел идут. При наших политиках и их игрищах религиозная опора – единственное спасение для общественной морали. А только начинаются «срединные» украинские земли – всё вроде бы такое же. Только гор не видно, и люди без орлиного взора. Гордости, что ли, не хватает или причин для гордости?
Нет, люди у нас везде хорошие, терпеливые. Я их противопоставлять друг другу не собираюсь. Это политики их друг другу противопоставляют. Работа у них такая. Например, выбрал президент гору Говерлу, основал новый ритуал восхождения к демократическим ценностям. Хорошо тем, кто не так далеко от Говерлы живет или деньги на поездку имеет, а что делать остальным? На террикон так легко не поднимешься! В Крыму, пока крымские татары демографический состав полуострова не изменили, горы имеют скорее коммерческое, чем идеологическое, значение. Только Сапун-гора удерживает еще свой статус, но и то он, этот статус, России принадлежит, ее истории.
А вот если бы на востоке Черниговской и Харьков ской области какая-нибудь горная гряда возвышалась, все бы у нас в стране по-другому было. Государство было бы у нас горно-долинным, как Австрия. Можно было бы каж дой политической партии по отдельной горе для восхождений выделить, можно было бы под такой ландшафт новую идеологию подвести. И забыли бы все, что у Днепра два берега: левый и правый. Только бы про горы помнили. И, зажатая горами на востоке и на западе, объединилась бы нация без всяких усилий со стороны отдела внутренней политики секретариата президента. Было бы просто и понятно, где заканчивается Украина и начинается Россия. Я уже не говорю о том, что горы глушат информационные диверсии и не дают перелететь к нам носителям птичьего гриппа. И контрабандисты у нас стали бы поджарыми, спортивными, ведь пришлось бы им на осликах свою контрабанду через горы переправлять, прячась от казацкого горного дозора.
Короче говоря, польза от появления на востоке Украины крепкой горной гряды очевидна и мне, и, думаю, Брюсселю. Естественные границы на пути у нелегальных эмигрантов, наркодельцов, товарных составов с фосфором и эпидемий лучше любого военного блокпоста. Осталось дело за малым. Точнее, за большим.
О большом. Есть у меня знакомый художник в Дрогобыче – Ярослав Баландюх. В свободное от искусства время делает он по особой технологии искусственные горки в частных садах и парках, в Чехии и в Польше. Горки эти я видел – от настоящих не отличаются. Красивый базальтовый монолит. Материала, конечно, много понадобится, но, во-первых, можно на начало горообразующего процесса грант в Брюсселе попросить, а во-вторых, любая заметная гора политически быстро окупается. Главное, чтобы на ней какая-нибудь новая агрессивная нация не завелась. Иначе в войне с собственными дикими горцами станем мы страной полных патриотов, и тогда прощай право говорить, что думаешь, и здравствуй обязанность любить свою родину крепче, чем жену и детей.
Но хватит о горцах. Пока. Поговорим о том, чего у нас в избытке – о водных пространствах. Есть водные пространства, которые приносят только пользу: моря и океаны. Они удобны для определения границ государства. Было время, когда за выход к морю начинались войны. Балканская часть Адриатического побережья меняла хозяев неоднократно. Нынешняя Истрия (часть Хорватии) долго принадлежала Италии. Италия и сейчас об этом помнит, но ведь и жители хорватской Истрии – люди вполне цивилизованные и, чтобы не огорчать бывших хозяев этих славных территорий, названия улиц и городов на табличках указывают на двух языках: на хорватском и итальянском.
Украине с морями повезло. С естественными – с Черным и Азовским. Про искуственные – этого сказать не могу. А вот с реками – тут вопрос посложнее. Конечно, земледелие – основа оседлой жизни – формирует ритуалы и традиции и определяет национальный характер. Земли в речной долине всегда больше ценились, чем те, что подальше от водных ресурсов. Река всегда течет сверху вниз (в данном случае забудьте о геометрии): от истока и до устья. Так и люди расселялись всегда вдоль рек и ориентировались по отношению определенного места к течению реки. По реке людям доставлялись товары, по реке приплывали враги. Вниз по течению спускались другие племена и народы и селились рядом, способствуя смешиванию кровей. То есть река не только кормила рыбой, становилась средством перемещения людей и товаров, но и «смывала» чистоту нации, смешивала людей, традиции и привычки. Недаром столько разных названий на разных языках есть и у Днепра, и Дуная. К чему это я про реки? Да к тому, что смытые водами и историей цивилизации, к примеру Трипольская, никакого отношения к нам, сегодняшним, не имеют. Я не знаю, куда ушли трипольцы, с кем они по пути смешались, во что переродились. На эту тему наши историки могут фантазировать десятилетиями, меняя свои версии истории в зависимости от политической конъюнктуры. А вот из более или менее чистых этносов в мире остались только саамы и другие северные народы. Остались потому, что к ним, на далекий и неприветливый Север, никто не спешил на ПМЖ. В Африке тоже можно отыскать чистокровних пигмеев и тутси. А искать чистокровних этнических украинцев в Украине я бы не стал. Нация, основанная на этноцентризме, обречена на внутренние проблемы и противоречия еще больше, чем политическая нация, которую, как мне кажется, и надо формировать в стране. Украина всегда была благодатным краем, привлекавшим к себе десятки племен и этносов. Пускай кто-то считает себя чистокровным украинцем или чистокровным русским, чистокровным русином или гагаузом, но личная чистокровность не должна становится критерием отбора в политическую партию или на работу. Особенно в такой богатой реками стране, как Украина.
Моя знакомая немецкая старушка часто летает в Северную Африку, чтобы посмотреть на высоких и молчаливых туарегов – кочевников Сахары. За небольшую плату они берут с собой иностранных туристов на несколькодневный переход по пескам пустыни. Туареги всегда кочевали по Сахаре на верблюдах. От одного оазиса к другому. Незаметно для себя они и сейчас пересекают по песку границы нескольких государств, поделивших между собой Сахару. Почему-то они не думают о собственной государственности, не хотят осесть где-нибудь у реки, на берегах Нила. Им больше нравится быть независимыми от государства. Независимыми и свободными. Нам же хочется, чтобы государство зависело от нас. Нам хочется сообщить миру, что он должен о нас думать и знать. В мире много стран и странностей. У нас есть возможность превратить Украину из странности в страну. Только для этого нужно разделить мифы и реальность и в будущем стараться не менять их местами в сознании сограждан и представителей других стран.
...Октябрь 2007
Индиана Джонс и Трипольская тайна
Сон разума порождает диссертации и многое загадочное другое. Знакомый ученый недавно с улыбочкой на остроносом лице сообщил, что другой ученый защитил диссертацию по трипольскому языку – вроде бы ему удалось воссоздать этот самый язык и даже его фонетический ряд – то есть звучание. Хорошо бы еще восстановить пару десятков народных трипольских песен и сравнить их с украинскими: а вдруг они мелодичнее и задорнее? Такие вот вопросы после разговора с остроносым ученым сопровождали меня по дороге ко сну, а сон приснился – не для диссертации. Сон больше на фильм ужасов оказался похожим. На фильм добрых ужасов. Или, по крайней мере, не очень злых. Видно, это и был тот самый сон разума.
Приснился мне упомянутый ученый, только в исполнении Мэла Гибсона. Кстати, в начале сна титры промелькнули. Запомнилось только название: «Индиана Джонс и Трипольская тайна». Там, в сне-фильме, страна, очень похожая на нашу, к президентским выборам готовилась. Поэтому ученого, открывшего тайну древнего языка, вызвали прямо к президенту и приказали выяснить древнее трипольское заклинание, которое поможет президенту на новых выборах победить. Про магическое заклинание к тому времени президенту уже было известно от одного из своих советников, правда, предстояло еще выяснить, как оно действует. Взял ученый свою молодую блондинку-секретаршу, две лопаты, два фонарика, термос с «Нескафе» и поехал на самое отдаленное, самое заброшенное и самое малоизученное из древнетрипольских городищ. На низком небе сгущались зловещие тучи, но смелый ученый не собирался пережидать грозу. Он вонзил клинок лопаты в древнюю землю и тут же услышал встречный звон железа. Вдвоем с секретаршей они расчистили вход в подземелье. Быстро разгадали загадку доисторического замка и попали в святая святых древней цивилизации. Уже там, в разных уголках подземелья, произносил ученый по очереди все восстановленные им по крупицам трипольские слова и прислушивался, проверяя: не срабатывает ли слово как заклинание. Много времени провели они вдвоем в этом опасном месте, но в конце концов выполнил он поставленную задачу. И вот, через несколько месяцев, защитив еще одну диссертацию по суевериям и заблуждениям древних трипольцев, вернулся он на то самое городище. Вернулся в четыре утра, за три часа до открытия избирательных участков. Вернулся уже один, без блондинки-секретарши, которую сманили работать в СНБО. Вернулся, спустился в подземелье и в нужном месте произнес нужное трипольское слово. И загудело все вокруг, затряслись стены подземелья, и ожили окаменевшие пять тысяч лет назад трипольские пчелы, и вырвались они наружу, и стали летать низко над землей по всей стране, жаля всех избирателей, кроме тех, которые шли проголосовать за президента, поддержавшего объективную историческую науку. Вы спросите: а как они различали избирателей? А очень легко – ведь у нас и другие науки на месте не стоят. Первая разбуженная заклинанием пчела была подробно изучена учеными, которым удалось выяснить, что ее отпугивает запах корицы. Вот и посоветовали верным избирателям накануне пирогов с корицей напечь и угостить друг друга. Ясное дело, что президент снова победил и снова объединил страну, а тех, кто не хотел объединяться ради единства, всех пчелы покусали. Насмерть.
