Степан Чепмэн - Тройка
Маленькая утонувшая девочка почувствовала, что у нее начинает кружиться голова. Она подошла к шоколадному домику и постучала в дверь. И вдруг на крыше из глазури приоткрылась небольшая щелка. И оттуда на мирные улицы посыпался град из мармеладных пуль. А кудрявые белые овечки рухнули замертво, истекая клубничным сиропом.
Ложь! Все ложь! Я никогда не была этой маленькой девочкой. Ты позволишь мне показать свое настоящее лицо?
Это был 1908 год. Сибирская тундра. Ветер разметал по белеющему небу лохмы белых перистых облаков. Под этим небом лежала земля, вся изрезанная складками ущелий и моренных увалов.
В тот год впервые за много десятилетий начал подтаивать пласт вечной мерзлоты. По ноздреватой красно-бурой почве зажурчали ручьи. Потоки воды вымывали корни старых мхов. Где-то на севере вырисовывалась отвесная глыба льда.
Четверо бородатых мужчин в парках двигались с юга в ту сторону. У их ног, протяжно и устало лая, вились охотничьи собаки.
Один из этих мужчин указал рукой в рукавице в сторону сверкающей ледниковой глыбы. Но на что это он показывает? Что заставило собак вздыбить шерсть?
Вид ледяной горы изменился. Нечто освободилось из-подо льда. Нечто серо-коричневое и волосатое стояло неподвижно на том месте. Охотничьи собаки помчались в ту сторону.
И прежде чем люди смогли их догнать, собаки схватили существо за передние ноги. Они лязгали зубами, вырывая друг у друга вкусное красное мясо. Тут их настигли люди и отогнали в сторону.
Люди молча взирали на желтые бивни, слоновий хобот и густую шерсть. Не сохранились только глаза.
Из двух темных дыр текла блестящими слезами густая липкая слизь. В последующие недели и месяцы в газетах и научных журналах появились сообщения о находке. Шерстистый мамонт, существо из далекого прошлого. Люди, которые его обнаружили, запомнили тот день на всю жизнь.
И один из этих людей спустя многие годы все еще гадал, почудилось ли ему или нет, что перед тем, как на мамонта бросились собаки, этот громадный зверь повернул голову.
Лежа на смертном одре, этот человек думал про себя: «Что за странная судьба? Проспать столько веков. А потом пробудиться безглазым и беспомощным. Настолько беспомощным, что какие-то жалкие собаки перегрызли тебе горло».
Вранье. Опять вранье и выдумки. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Вот сейчас, пожалуй, мне пора сменить имя.
Меня зовут Ноки. Я женщина из племени инуитов, исчезнувшего за много столетий до того, как появились белые люди. Люди моего клана занимались рыбной ловлей, мы странствовали по Алеутским островам на каяках.
Поскольку я была девочкой, то жила в хижине моей матери и сестер. Там было сухо и тепло. Мы выделывали кожу, вытачивали иглы из моржовой кости и играли в разные простые игры. Но потом я вышла замуж.
Я вышла замуж за ануткука — колдуна нашего клана. Когда он посватался ко мне, моя тетя была очень довольна. Все мы считали, что это лучший из наших мужчин, поскольку он отводил от клана беды и несчастья. Его амулеты приносили удачу нашим охотникам за тюленями. И почти каждую весну он приманивал умирающего кита к нашим берегам.
Но мой муж оказался совсем не таким, каким представлялся.
Вскоре после того, как я перебралась к нему, мне приснился очень страшный сон. В этом сне я увидела духа с одним глазом и тремя ногами и плавниками. Этим духом была та, что стала моим первым ауа. Она предложила мне помощь, но только после того, как я смогу увидеть настоящую сущность моего мужа.
Она сообщила мне, что мой муж не ануткук, а илиситсок, то есть злой колдун-обманщик. Его руки обагрены кровью многих невинных жертв. По ночам он оборачивался белой куропаткой и летал в другие селения, на другие острова. И там он творил свои злодеяния.
Он мог принимать форму невидимого медведя и задирал людей во время сна. Он насиловал женщин. Он вселялся в детей и уводил их в пустынные заснеженные места, где они погибали от холода. Но в моем селении никто об этом не знал.
Я попыталась утаить мою осведомленность от мужа, но мне это не удалось. Он увидел. И наслал свой ауа с длинными клыками на меня во время сна. У меня началась лихорадка, я не могла ничего есть. На меня упала тень смерти.
Моя одноглазая хранительница вновь пришла ко мне. Она предложила мне спасение, но только на том условии, чтобы я сама стала ануткук. Когда я согласилась, она призвала своих братьев и сестер из моря. Ее сестры были фонтанами китов, а братья огромными ледяными жуками. Днем и ночью сражались они с зубастым и клыкастым ауа моего мужа. Но наконец мои ауа победили, и я избавилась от болезни.
Ауа моего поверженного мужа покинули его. Мои ледяные жуки проникли в его сердце. Он заболел и умер.
Казалось, жители моего селения должны были бы возрадоваться. Но вместо этого они заподозрили меня в том, что я отравила своего мужа. Они знали, как я его ненавидела. Но никто не смог ничего доказать. Зато они сочли меня сумасшедшей. Их старейшины приговорили меня к смерти.
Мужчины племени нашли плавучую льдину и продолбили в ней дыру. Женщины старательно связали мне руки и ноги кожаными ремнями и засунули меня туда, как в гроб. Потом мужчины оттолкнули льдину от берега и пустили ее в море. Льдина отчалила от берега, а с нею я, мои хранители ауа и все мои горькие воспоминания.
Надо мной завывал ветер, льдина раскачивалась на волнах и трещала. Мне хотелось встать и хотя бы посмотреть на волнующееся море, пока я буду умирать. Мои хранители перегрызли ремни, которыми я была связана, и я смогла выбраться наверх из своего плавучего гроба. Теперь я стояла на льдине, нагая на ветру, а льдина трещала и вертелась на волнах.
Я обратилась с мольбой к матери океана, Седне. Я молилась, чтобы душа моя после смерти смогла найти путь в Страну предков. Потом северный ветер забрал мою жизнь, и я осталась стоять ледяной статуей на плавучей льдине.
Она дрейфовала на юг, пока не растаяла. Мое оттаявшее тело погрузилось на дно океана, где стало пищей для маленьких крабов и червей.
Душа же моя тем временем пробиралась на запад, через заслоны разрушителей, сквозь туман и мелькающие призрачные тени. Наконец я добралась до Костяных ворот.
Там я увидела призрак моего мужа, он стоял неподвижно среди царящего вокруг хаоса. Призрак поджидал меня, он загородил мне путь в страну Предков, нацелив на меня копье — рыболовный гарпун.
— Ты уничтожила мою плоть, — сказал он, — а я лишу тебя духа.
И метнул в меня гарпун. Но моя одноглазая ауа успела схватить его на лету и нырнула с ним в море.
Тогда он бросился на меня, пытаясь задушить. Мы покатились с ним поперек зубчатых гребней волн. Вывернувшись из цепких рук, я вцепилась ему в волосы.
Я выцарапала ему глаза, а потом, зажав его между ног, зашила губы костяными иглами своей ненависти. Потом призвала на него убивающий ветер. Ветер-убийца влетел ему в уши, надул его, как мыльный пузырь, и он разорвался на мелкие кусочки. Его серые мозги вылетали из него лентами искрящейся крови и скользкими серыми угрями.
Но Алекс! Несмотря ни на что, я любила его! Злого, отвратительного, я все равно любила его. И после того как я разделалась с ним, я разразилась рыданиями и вновь обратилась с молитвой к Седне.
И она услышала меня, и создала моего мужа снова, и подняла нас обоих на небеса, и поместила среди горящих звезд и радуг. И там мы продолжаем бороться, поскольку находимся в непрекращающемся состоянии войны. Мы никогда не отдыхаем.
И ветер продувает насквозь наши призрачные тела.
Но ты ведь не веришь в призраков, Алекс? И совершенно правильно. Тем более что все это опять мои фантазии. Никогда я не была той женщиной!
А была я просто маленькой девочкой. Было мне десять лет и звали меня Наоми.
Год за годом, каждый день каждой недели, Наоми сидела в комнате отдыха Приюта для дефективных детей. Она сидела на стуле около окна и смотрела вниз через проволочную сетку на больничные клумбы и баскетбольную площадку. Когда подходило время еды, кто-нибудь обязательно должен был взять ее за руку и проводить к обеденному столу. Когда она возвращалась в комнату отдыха, кто-то всегда переставлял ее стул. Она ставила его назад, в то время как другие дети смотрели телевизор, болтающий невесть что с металлической полки.
Она ни с кем не разговаривала. Никогда не играла ни в шашки, ни в кости. Когда выключали свет, она ложилась спать и видела во сне клумбы или баскетбольные площадки, потому что любила простые и обыденные вещи. Иногда по ночам она писала в кровать. Иногда днем она мечтала превратиться в бронтозавра. Но не представляла, как это можно сделать.
У Наоми была болезнь, которую Наблюдатели за умственным здоровьем называют хроническим аутизмом. Для детей вроде Наоми имелись специальные учреждения, именно в таком заведении она и находилась. Если бы вы спросили ее, как она там оказалась, то не получили бы ответа. Она не отвечала, даже если трясли за плечи и кричали в лицо. Ей не было дела, здесь вы или нет.
