Джули Тиммер - Лишь пять дней
Ее внешний вид наверняка бы понравился Стэф, так как, по мнению подруги, это был еще один шаг на пути Мары к освоению искусства стильно одеваться.
Женщина пробежала рукой по волосам, умылась и сравнила свое отражение с тем, что увидела вчера в раме для картины. Пугало, которое заставило ее дочь скривиться и заволноваться, что подумают подруги в автобусе?
«Лучше», — решила она, прежде чем уловила звуки, доносящиеся из кухни.
Том, облокотившись о стол, внимательно слушал болтовню Лакс, которая сидела напротив на высоком стуле, а перед ней стояла миска с хлопьями.
— Доброе утро! — сказала Мара.
— Мама! — вскричала Лакс, слезла со стула и обняла маму руками, липкими от молока. Мара подумала, как Том умудрился не заметить, что девочка ест руками?
— Осталось три дня! — воскликнула Лакс и обняла Мару за ноги.
За секунду Мару обдало холодом, она отстранилась от объятий ребенка. Они обнаружили ее список под ноутбуком? Она украдкой зыркнула на Тома, но он стоял спиной, убирал молоко и хлопья. Но если они нашли ее записи, почему Лакс радуется?
— О чем ты? — спросила Мара, стараясь, чтобы в голосе не сквозила паника.
— До твоего дня рождения! — ответила Лакс, хлопая в ладоши. — Осталось три дня до твоего дня рождения!
— Ах, это! — проронила Мара с облегчением. — Да, конечно!
И прежде чем облегчение сменилось чувством вины из-за того, что она планировала совершить в этот день, Лакс снова заговорила:
— Ты меня проводишь сегодня до автобуса?
— Да, конечно, — ответила Мара, радуясь, что можно сменить тему.
— Отлично! А потом придешь помогать нам в библиотеке? Подошла твоя очередь дежурить в классе на этой неделе, помнишь?
Несколько недель назад Мара, как и другие родители, решила дежурить в классе. Правда, памятуя вчерашнюю утреннюю реакцию Лакс, женщина решила, что дочь не захочет видеть маму в школе. Но сейчас на маленьком личике было нетерпение.
— Ты хочешь, чтобы я пошла? — спросила Мара.
Ребенок взвизгнул, будто вопрос был задан на латыни.
— Как здорово, когда у мамы есть время для таких мероприятий! — улыбнулся Том. Слова адресовались дочери, но глаза были нацелены на жену, молчаливо напоминая те слова, которые он произнес вечером после прощального ужина на работе. Она тогда горевала, что без юриспруденции в ее жизни будет гораздо меньше смысла.
И меньше смысла будет и в мире, и в ее семье.
— Я совершенно не согласен, — отрезал тогда Том. — Наоборот, появится куда больше смысла! Подумай, что твой уход с работы будет означать для Лакс — ты целый день дома! Ты можешь выезжать с ее классом за город, помогать в устройстве школьных мероприятий, помогать в библиотеке. Это гораздо важнее для семьи, чем доход от твоей юриспруденции. И мать-домохозяйка гораздо важнее для ребенка, чем мать — преуспевающий адвокат. Конечно, уход от дел не должен тебя радовать. Но, как говорится, кто-то находит, а кто-то теряет. В нашем случае «кто-то» — это Лакшми Николс, у которой появится мама, свободная весь день!
Мара поцеловала дочку и заправила за ушко прядь волос.
— Конечно, я приду помогать в библиотеке сегодня.
Лакс опять взобралась на стул.
— Счастье — мама помогает в библиотеке!
Мара и Том засмеялись. Несколько недель назад Мара читала Лакс на ночь книгу о щенке по имени Счастье, с тех пор девочка сообщала обо всем, что делает ее счастливой. Получалось мило и забавно. Счастье — мама читает мне! Счастье — лапша и соус на ужин!
Мара пошла к кофеварке и наклонилась за кружкой. Том обнял ее.
— Видишь, как она рада, что ты проводишь ее к автобусу, — прошептал он, — вчера утром это было просто…
— Знаю, я преувеличила, извини, дорогой! — Она протянула ему кружку, он налил кофе до половины. Но она опять протянула ее мужу.
— Нужно уменьшать дозу кофеина, помнишь? — Он налил еще немного и жестом пригласил сесть. — Как долго ты вчера не спала?
— На самом деле недолго! Смотря как оценить.
— Сидела на форуме? Или раздумывала над покупкой той соковыжималки?
Она засмеялась:
— Сидела на форуме. Я все-таки решила, что соковыжималка нам особо не нужна.
Они повернулись к Лакс, которая запустила руки в хлопья, Том подошел, перехватил запястье дочери и строго произнес:
— Мисс Грязнулька, хватит! Еще две ложки, именно ложкой, а не руками, потом моем ручки, чистим зубки и марш к автобусу с самым лучшим помощником по библиотеке.
Позже, когда за Томом закрылась дверь гаража, Мара извлекла ноутбук и вытащила из-под него список. Два часа она посвятила надиктовыванию писем друзьям-сокурсникам, потом трем позвонила. Тем, с кем училась в юридическом. Затем вооружилась ручкой и вычеркнула все сделанное. Изучила оставшиеся пункты и улыбнулась. Три дня до времени «Ч», а ей удалось сократить список до вполне посильных размеров.
Через час приехал Гарри. Мара ждала, стоя у окна. Она открыла дверь прежде, чем он позвонил.
— Доброе утро, миссис Николс!
— Гарри, пожалуйста, просто Мара.
— Женщина, которая уже готова. И не опаздывает. Не знаю, знаком ли я еще с одной такой же? — Мини-Дед Мороз подал ей руку, и они медленно направились к припаркованной машине.
Шагали молча. Мара задавалась вопросом, поглядывая на него, почему всю жизнь она чуть ли не с криками отгоняла любого, кто предлагал помощь, а теперь вот так запросто опирается на руку этого мужчины?
И благодарит его, а не шипит, как обычно, когда он поддерживает ее, открывает дверцу, кладет ладонь ей на макушку, чтобы леди не стукнулась, когда садится. Мара не знала его и недели, но этот человек с южным акцентом и всякими секретами, одетый в хлопковую клетчатую рубашку, заставил ее понять, что не так и ужасно ощущать чью-то поддержку.
Женщина всегда колебалась в вопросах веры, в смысле веры в высшие силы. Ее родители не были религиозны. И вчерашняя заминка, когда пришлось произносить молитву, еще одно тому подтверждение. Католическое воспитание Тома, которое правильнее назвать алкоголическим, отвратило мужа от церкви навсегда. Но Маре всегда нравилось представлять, что есть нечто великое и мудрое, некое божество или абсолют, некий сверхмеханик Вселенной.
На протяжении двух десятилетий она объясняла себе встречу с Томом как предопределенную всеведущей силой. Она и на миг не допускала, что такое важное событие произошло по стечению обстоятельств. Много лет назад во время дождя студентка пряталась в холле учебного корпуса, в котором у нее и занятий-то никогда не было. А студент бежал на собеседование — должность помощника на добровольных началах в центре здоровья. Отвлекшись, попал не в ту дверь. Кто-то (или что-то?) захотел, чтобы они встретились. Мара была уверена в этом!
Когда Гарри наклонился, чтобы открыть для нее дверцу, она подумала, а вдруг тот самый кто-то, кто прислал ей Тома, прислал и Гарри?
Последние несколько дней в дальних закоулках ее разума неотвратимо ворочалась мысль, сильно донимавшая Мару, пока, наконец, полностью не завладела ее сознанием. Для других мыслей просто не оставалось места, и женщина могла думать только об одном: если она позволила незнакомцу открыть для нее дверцу, такая ли большая разница (или пусть даже жертва с ее стороны) — принять помощь от мужа? Или от родителей?
Взять хотя бы вчерашний ужин: она позволила маме организовать угощение, папе накрыть на стол. Может быть, в следующий раз стоит ответить улыбкой, а не гримасой, на их предложение повозиться в ее саду?
Возможно, совсем не глупо пригласить сиделку, чтобы та укладывала ей волосы, помогала одеваться. Так ли это невероятно? Еще на прошлой неделе эти идеи казались просто нереальными, необсуждаемыми, оскорбительными. Табу! Теперь она уже не была столь категорична.
А вообще, все просто, особенно тогда, когда у тебя осталось всего несколько дней. Если бы она знала, что ей еще несколько лет предстоит опираться о руку Гарри, в ближайшем обозримом будущем позволять родителям готовить и подавать ужин, была бы она столь же снисходительна? Позволила бы медсестре причесывать ее, чистить зубы, мыть, если бы знала, что все это продлится сотни дней, а не всего три?
Мара аккуратно опустилась на сиденье, пока Гарри прикрывал ее макушку от возможного удара, потом занял кресло водителя, повозился немного со своими записями, избегая смотреть в зеркало.
— Спасибо, — сказала она мягко.
Он кивнул, завел машину и, не поднимая головы, сообщил, что отправляется.
Козырек вновь был опущен, и Мара снова увидела фото девочки. Раньше она непременно бы настояла. Давай, расскажи о ней! Сколько ей? Кто она? Почему ты не хочешь о ней говорить? Тебе станет легче, если ты выговоришься и снимешь груз со своих плеч!
Но то было в другой жизни. Когда Мара была уверена, что ей очень повезло: ей нечего стыдиться, и нет такого, что она не сделала бы достоянием гласности! За ней нет темных делишек, которые нужно скрывать от окружающих. Она отвернулась к окну и разглядывала проплывающие мимо мультяшные улицы Плано.
