Сенаторов А. / Логвинов О. - Аскетская Россия: Хуже не будет!
На улице зябко – конец февраля. Перспектива добираться на маршрутке, а потом на метро с двумя пересадками не улыбалась. Решил ловить авто. На вытянутую руку, как мотыльки, слетелись три автомобиля: шестерка, десятка и опель. Возьму иномарку, на нашей в клуб стыдно как-то.
– Куда прикажете? – Интеллигентный мужчина лет пятидесяти приоткрыл окно.
– В клуб «Стилет».
– Адресок?
– Знать надо. Пятьсот рублей даю. Больше нет.
– Садитесь!
По пути выяснилось, что водитель работает преподавателем в институте, а в свободное время подрабатывает «бомбежкой», чтобы скорее отбить кредит за иномарку. В голове мелькнуло «надо дать побольше, учителя сейчас бедствуют», но я быстро отогнал эту мысль. Учился жить заново, становился другим. Плевать на учителей и их зарплаты. Сами виноваты – за гроши наниматься никто не заставлял. А оставшись у разбитого корыта, нечего на жизнь пенять.
– Стой, папаша, в клуб не едем!
Мужчина плавно затормозил:
– Куда теперь?
– Давай в центр, дело есть. На тусовку потом.
– Понял!
Преподаватель развернулся, периодически поглядывая на меня, как бы спрашивая «Сколько добавишь за крюк?» Раньше я обязательно сказал бы, что накину несколько сотен и извинился, что маршрут приходится корректировать. А теперь фигушки. Хоть обсмотрись! Я закрыл глаза и задремал. Думал, что всю жизнь считал себя виноватым. Во всем. В том, что хорошо учился – было стыдно получать пятерки. В том, что нравятся девушки – я стеснялся даже смотреть на них и признаться, что хочу их. Мне было неудобно сидеть в автобусе, когда кто-то стоит, неудобно, что в очереди за мной бабушка с сумками. Мне всегда было неудобно. Это ошибка, пора менять лайфстайл.
– Жди здесь, – я отдал сухой приказ, когда мы прибыли на место.
Водитель кивнул. Дать денег или оставить залог я и не подумал, а отправился прямиком в Аскет Холл. Не спеша поднялся на третий этаж, в приемную Маслоу. Знакомая золотая табличка на входе. Гламурная девица громко, очередями, словно разряжая автомат, стучала по клавишам. Лет двадцати, в черном платье, с длинными сережками в ушах, она бросила на меня короткий взгляд, не переставая печатать:
– Босса нет, если вы на прием.
Что делать? Разворачиваться и уходить? Раньше так и поступил бы.
– Есть кофе без кофеина?
Секретарша сбавила темп:
– Эм… вроде нет…
– Ты новенькая, что ли?
Печать прекратилась. Похоже, попал в точку. Генри Соломонович любил менять секретарш чуть ли не ежемесячно. И каждая новая надеялась задержаться на хлебном месте. Скорее всего, дуреха получила указание никого не пускать.
– Бред, что босса нет, чтобы я больше не слышал, ясно, родная?
Девушка внимательно оценила меня профессиональным взглядом охотницы за кошельками, но, похоже, мои манеры не вязалась с убогим внешним видом. Перечить наглецу она все же не решилась.
– Мне о Вашем визите не сообщали…
– А ты кто такая, чтобы тебя в известность ставили? – я двинулся по направлению к кабинету и, упреждая ее рефлекторную реакцию рвануть наперерез, выпалил:
– Бегом за кофе! Бразильский декаф. И вот еще что… Если кто спросит, Маслоу занят, усекла?
Девочка захлопала глазами, судорожно кивая. Когда я закрывал за собой дверь кабинета второго аскета страны, она уже неслась за кофе.
– С оплатой? – не поднимая головы, спросил Маслоу.
– А как же, Генри Соломонович!
– Заходите! – Он указал на кресло.
– По делу к Вам. Серьезному, – я постарался придать голосу солидности, но мои слова явно не произвели впечатления.
Маслоу неспешно разбирал документы. Пришлось искать нужные рычаги:
– С деньгами нужно уметь расставаться, не так ли?
Хозяин наконец-то обратил на меня внимание. Пришло время выдавать козырь:
– В «Мультиму» играете еще?
Маслоу чуть приоткрыл рот и прищурился. Видимо, он вспомнил, что я помогал ему в лихобозовской управе.
– Так ты этот, наемник наш вроде!
– Был ваш, стал не ваш… Короче, Соломоныч! – Я плюхнулся в кожаное кресло и уставился на быковатого аскета. – Твоя копия игры была нелицензионной, а значит, кое-кто нарушил закон!
– Да ладно! Законник хе…ов! Пшел вон, чтобы я тебя не видел! По-твоему, я тут в бирюльки играю!?
– Спокойно, дядя. Если уйду ни с чем, тебе крышка. Объясняю. Пока я тебя играть учил, успел нужной комбинацией открыть доступ к внешним портам. Усек? Оставалось запеленговать сигнал, и доказательства, что «Мультиму» ты скачал, в кармане. Пожалел пятьдесят долларов тогда, теперь давай десять тысяч, чтоб менты не пронюхали!
– Долбанный посыльный!!! Журналист, мать твою!
Генри закипал – сжимал кулаки и медленно краснел. Нет, даже багровел.
– Посыльный? Тебя развели как первоклассника. Мы таких десяток в месяц нагреваем. Короче, внизу опель, через час в нем должен быть кейс с десятью кусками зелени. Положишь куклу или начнешь следить – арестуют до рассвета. Скандал и заголовки в духе «Аскеты проворовались перед выборами!» гарантирую.
Маслоу молчал. Дело сделано, пора уходить. Перед дверью я остановился:
– Купюры двадцати и пятидесятидолларовые.
Опель покорно ждал на стоянке у Аскет Холла. Я упал на переднее сиденье.
– Что-то вы долго! Я уже волноваться начал!
– Волноваться вредно, нервные клетки не восстанавливаются. Вы в армии служили? – спросил я официально и вежливо.
– Служил в Карелии. Два года, как положено. После института направили…
– Вот я и смотрю, человек вы ответственный, доверять можно. Тайны хранить умеете?
– Можете на меня положиться! Что-то случилось? – Водитель нахмурился, готовясь услышать важный секрет.
– Нет, но может, – я достал из кармана красную корочку с золотыми буквами «ОБЛАЗОПА». – Знаете что это?
– Нет, а что?
– «Оборонный Лазаревский Завод Опытных Производств Атома». Секретное предприятие, занимается нашим «ядерным щитом». Я начальник отдела стратегической обороны. По последним данным, враг готовит атаку на Родину, – Я заговорил шепотом, чуть подавшись корпусом к собеседнику. – Мы должны отразить нападение. Нужна помощь надежного соотечественника. В ваших руках судьба страны!
Преподаватель слушал меня очень внимательно, кивая в знак согласия. Чувствовалось, этого дня он ждал всю жизнь. Пора дать ему возможность отличиться. Я улыбнулся.
– Дело нетрудное. Через час принесут кейс. Берете его и называете пароль «У дяди Генри неделю болят суставы». Не дожидаясь ответа, едете на Сыромясова, 6. Там получите дальнейшие инструкции.
– Вроде запомнил: «У Генри неделю болят суставы»!
– У дяди Генри! Будьте внимательны!
Водитель заметил мой взгляд на обручальном кольце:
– Двадцать лет скоро будет, как поженились! Нинка. Такая она лапа у меня.
– Лапе ни слова, – отрезал я. – Могут возникнуть проблемы.
Преподаватель стал серьезным:
– Понял. Буду с кейсом на указанном объекте!
– Родина не забудет, чао! – я вышел из авто и пересек улицу.
О модном столичном бутике «Далглиш» на Сыромясова я вычитал в «Советском Мэн’е». На обложку тогда поместили Моржового, поэтому всем сотрудникам редакции выдали по номеру. До бутика решил прогуляться – было что обдумать. В честности преподавателя я не сомневался. Он из тех, кто в жизни не присвоил ни копейки. Поэтому и возится с кредитом. Хочешь оставаться идиотом – ради бога! А у меня два варианта. Первый – после шопинга попытаться выбить у Гэ’ндона первоклассного КОСЕ, чтобы продать его на рынке. Второй – приодевшись, все-таки заявиться в «Стилет» и оторваться по полной. В обоих случаях есть свои плюсы. С Микки можно заработать, но для этого придется трудиться. А этим занимаются только лохи. Значит, в клуб. Тем более, там не обойдется без представителей «Советского Мэна», одна из которых меня сильно интересует. Около входа в бутик заиграла убогая монотонная мелодия – другие в моем допотопном телефоне не водились. Мама! Настроения разговаривать не было. Я вышвырнул аппарат в мусорную урну. Туда же отправились смятые две тысячи рублей. Зачем они мне? Только место в карманах занимают. Охранник–швейцар одобрительно кивнул. Наверное, принял меня за богатенького чудака, который со скуки заделался нищим. Я подмигнул ему и зашел внутрь.
Мое появление проигнорировали. Девочки-консультантки делали вид, что не замечают пришельца, и я спокойно дошел до центра просторного холла. Прикусив губы, они переглянулись – ловить нечего. По краям располагались примерочные и шкафы с вещами. Все в черно-серых тонах. Обилие зеркал, света, теней. В уголке за музыкальной аппаратурой диджей неспешно меняет пластинки. Там же находится мини-бар. Оглянувшись, я остановился. Одна молодая особа из вежливости или должностных инструкций все же подошла:
– Добрый день! Чем могу помочь? – улыбка привлекательной девушки была искусственной.
– Превентивная война с Россией – это самоубийство из страха смерти. Знаете, кто сказал?
