Александр Беляев - волчья жизнь, волчь законы...
Эту же «процедуру» проделали над ним Стецько и Ким.
Дальше была очередь Вдовцова, Дробышева и Вербина.
…Дробышев лежал в койке на животе. Задница пылала огнём. Но он был счастлив. Теперь он был «череп».
Глава 27
Как-то после ужина в кубрик РМО зашёл ответственный по батальону, старший лейтенант Шубин и велел сержантам назначить на ночь одного солдата дежурным по котельной.
После увольнения Ржавин, в РМО теперь было два новых младших сержанта – Штырба и Найда.
– Хто хоче? – спросил Штырба.
Дробышеву было любопытно, и он добровольно вызвался в этот наряд. К тому же он использовал любой повод, чтобы находиться подальше от Куриленко.
Здание котельной находилось рядом, в двадцати метрах, от выхода из казармы. Дробышев, в шинели и шапке, зашёл туда. Здесь было очень жарко. По утрам солдаты забегали сюда покурить, когда их выгоняли на зарядку, и прятались тут от дежурного по части, если он выходил на улицу проконтролировать их.
Дробышев прошёл, вдоль трёх огромных котлов, массы труб и приборов, и зашёл в жарко натопленную комнатушку котельщиков, скинул шинель и шапку.
Котельщиками были гражданские. Сегодня выпала смена дяди Славика. Это был высокий мужчина лет сорока, с широкоскулым лицом, длинным подбородком и с пышной, кудрявой шевелюрой.
Дядя Славик объяснил, в чём заключалась суть дежурства Дробышева.
Комнатушка соединялась с основным помещением котельной металлическим мостиком с высокими перилами, грубо сваренными из кусков арматур. Тянувшаяся под мостиком водопроводная труба на стыках, в нескольких местах, дала течь. Из трубы сочилась горячая вода и лилась в глубокий квадратный колодец. Задача Дробышева заключалась в том, чтобы каждый час ведром, привязанным к перилам мостика длинной, метров в шесть, верёвкой, вычерпывать из колодца воду и выливать её в бак.
Дробышев разделся до нательной рубахи. Вычерпав двадцать ведёр воды, зашёл передохнуть. По щекам его и по шее катился едкий, солёный пот.
Дядя Славик, указав на стол, где лежал кусок жирного розовато-белого сала, буханка хлеба, и две луковицы, гостеприимно предложил:
– Угощайся.
Дробышев, поблагодарив, с большим удовольствием уписал три куска сала.
После чего, спросив разрешения у дяди Славика, сходил в душ.
В котельной был свой душ. Здесь мылись котельщики, сантехники, гражданские мужики и изредка «деды».
Помывшись в душе, Дробышев почувствовал себя свежее и бодрее. Только было очень неприятно наматывать на чистые ноги грязные портянки.
Сергей вернулся к котельщику.
Они разговорились.
Дробышев уже через пятнадцать минут понял, что дядя Славик – большой чудак. Несмотря на свои сорок прожитых лет, он был очень наивен. Котельщик предлагал солдату купить акции финансовой пирамиды, в которую он недавно вошёл.
– Колы я набэру десять акционэрив, а воны в свою чергу – кожен по дэсять, тоди я пиднимлюсь на другу ступэнь. А ты будешь на трэтьей, и ты будешь получаты гроши. Я так розумию, що цэ дуже выгидно. Дывысь сам…
Дробышев равнодушно слушал доводы котельщика, который, загибая пальцы, азартно объяснял все преимущества лёгкого бизнеса. Дядя Славик был очень рад, что нашёл «свободные уши».
О подобных финансовых пирамидах Дробышев услыхал впервые год назад, на гражданке. Однако из разговоров со знакомыми, которые ввязались в эти изначально сомнительные авантюры, он знал, что никто из них так и не получил ни копейки денег. Все дивиденды с акций доставались только тем, кто находился на самой верхушке пирамиды. А в определённый момент пирамиды рассыпались, а весь куш доставался верхушке. Подобные бланки акций он видел на Краковском рынке, во Львове.
Дробышев попытался разубедить котельщика. Но тот разгорячился, стал возражать, спорить.
«Вот дебил! Во дурак! – с раздраженьем думал Дробышев, раскаиваясь в том, что позволил втянуть себя в эту бредовую беседу. – Сорок лет прожил, а ума не набрался. Не понимает дурень, что все эти пирамиды – для лохов».
– Дядь Слав, всё это конечно замечательно, но я пойду, посмотрю насчёт воды.
Дробышев вышел из теплушки. Он был рад, что отделался от назойливого, одержимого котельщика…
Вычерпывая воду, Сергей поднимал её на верёвке, а, сам размышляя над жизнью, не переставал удивляться людской наивности и тупости.
Вернувшись, он был вынужден снова слушать скучные доводы сорокалетнего балбеса о перспективах финансовых пирамид и о том, как в течение короткого времени можно стать миллионером.
– Вы не возражаете, если я прилягу? – зевая, спросил Дробышев, укладываясь на топчан, заваленный засаленными телогрейками. – Что-то спать охота.
– Конечно-конечно, – охотно согласился дядя Славик.
Дробышев быстро уснул, а дядя Славик ещё долго сидел при тусклом свете настольной лампы, изучая брошюру, в которой описывалась методика построения финансовых пирамид. В сознании наивного мечтателя рисовались грандиозные проекты, выстраивались воздушные замки, грезились длинноногие красавицы с пышными бюстами и шикарные лимузины, залитый огнями вечерний Нью-Йорк, статуя Свободы, ночные клубы, казино, китайские кварталы…
Ночью Дробышев дважды поднимался, вычёрпывал воду.
Утром он сходил с ротой в столовую на завтрак и, вернувшись в котельную, стал читать взятую в кубрике книгу «Двенадцать стульев» И. Ильфа и Е. Петрова.
Это было любимое произведение Дробышева. До армии он читал его семь раз. Два раза прочёл в учебке, и сейчас перечитывал по десятому разу. Ему нравилась книга своим искристым юмором, динамичным сюжетом, лихим характером прохвоста Бендера. Читая про ресторан, он смеялся над пьяным Кисой и его приключениями.
Вечером на ужине он рассказал Вдовцову о безумных проектах дяди Славика.
– Не бери в голову. Он придурок, – сказал Иван. – Хотя, впрочем, добряк из добряков. Жаль, конечно, человека. Таким тяжело по жизни. Он разведён. Его бросила жена. Ушла от него с ребёнком. А он не курит, не пьёт. Ведёт положительный образ жизни.
– И даже матом не ругается, – добавил Вербин.
– Одним словом, лох, – насмешливо ввернул Арбузов. – А лохов надо разводить. Вот его и разводят… продвинутые пацаны.
– Га, га, га – раздалось конское ржание Пуха, Найды и Штырбы.
В этот же день в часть прибыло человек семьдесят новобранцев.
На них прибежали смотреть старые «черепа» – Штырба, Комари, Найда. С прибытием в часть «запахов» они автоматически становились «дедами».
Новобранцы нерешительно стояли у здания казармы ОБАУ, дожидаясь сопровождавшего их офицера. Он ушёл с документами в штаб дивизии, оставив новобранцев под присмотром сержанта.
В глазах новобранцев читались неуверенность, «зашуганность».
– Шнэксы, вешайтесь! – с ненавистью крикнул им Найда, погрозив кулаком.
– Вешайтесь, падлы! – поддержал его Комари.
Новобранцы испуганно посмотрели на них, плотнее сбились в кучу, как цыплята вокруг наседки.
Молодым освободили казармы ОБАУ. В этой казарме будет располагаться «карантин». Через месяц после принятия Присяги «карантин» расформируют, а солдат раскидают по ротам.
…Ночью в РМО пьянствовали. Сегодня Куриленко с Кимом вынесли с ГСМ две канистры бензина, продали гражданским. «Гуси» сбегали за водкой к бабе Ане.
Рыжий «центровал», разливая спиртное по кружкам.
В кубрик зашёл дежурный по батальону лейтенант Завражный. Его ребята не боялись. Про таких обычно говорят «свой в доску парень».
Лейтенант Завражный только в этом году закончил Львовское военно-политическое училище, факультет журналистики. Ему хотелось попасть в Киев, в центральную газету Министерства обороны Украины «Народна Армiя». Но по распределению он попал сюда.
Ему сейчас было всего двадцать три года.
По своей натуре, он был разгильдяй, каких свет не видывал. Баловался «травой». Несколько раз вместе с Арбузовым и Бардо, закрывшись в каптёрке, Завражный пропускал «косой» на троих.
– Борян, – обрадовано воскликнул Арбузов, – иди с нами, сто грамм пропусти.
– Пацаны, я бы с удовольствием. Но я сейчас при оружии, – Заражный похлопал себя по кобуре с пистолетом, висевшей на поясе. – А пьяный я дурак. Могу вас пострелять.
Арбузов рассмеялся.
– Борян, вот за что уважаю тебя, братан, так это за чувство юмора.
– Нам без юмора никак нельзя, – молодой офицер снял с себя фуражку и присел на койку рядом с Арбузовым.
– Борян, а правду про тебя народ говорит, будто ты Руничу хавло начистил?
– Было дело.
– А за что, если не секрет?
– А он, мудак, в декабре мне семь нарядов поставил. И три из них в ночь с субботы на воскресенье попадают. Это ж что ж… получается. Воскресенье – единственный полноценный выходной на неделе, а у меня целых три воскресения похеренными оказываются?
