Аманда Смит - Черная Скала
Я знала, что тетя Сула мне рада. Не раз и не два она повторяла:
— Я не знаю, что заставило тебя приехать, и я ни в коем случае не хочу видеть тебя несчастной, но, по крайней мере, что касается меня, то я очень счастлива, что ты здесь.
Так тянулась моя жизнь в Тамане. Дни проходили — один за другим, один за другим. А я все ждала, и ждала, и ждала. Но никаких вестей от доктора Эммануэля Родригеса не было.
Однажды после полудня с холма к домику тети Сулы скатилась Долли, нетерпеливо восклицая:
— Селия! Селия!
Я только что закончила мыться, еще не успела высушить волосы и застегнуться. Тетя Сула дремала в кресле, когда в гостиную ворвалась разгоряченная сияющая Долли.
— Вот, смотри, что тебе пришло! — Она помахала в воздухе конвертом.
И мое сердце забилось, как птица в клетке.
На конверте не было никаких почтовых отметок. Мое имя было написано черными чернилами. Не обращая внимания на тетю Сулу и Долли, я вскрыла письмо.
Дорогая Селия,
Пожалуйста, извини за почерк. Это моя третья попытка. Другие были неудачными, теперь ты понимаешь, почему в школе я был на плохом счету. Пишу, чтобы узнать, как ты поживаешь. Я спрашивал Марву, когда ты вернешься, но она не знает. Так что я надеюсь, ты сама мне скажешь.
Твой, Вильям.P.S. На прошлой неделе я посмотрел «Жижи»[30]. Девушку играла Лесли Кэрон, и она напомнила мне тебя.
Тетя Сула привстала с кресла:
— Все в порядке?
Довольно резким голосом — хоть и непреднамеренно — я ответила: нет, но разве я могла ожидать чего-то другого? — и выбежала из дома. Я слышала, как Долли зовет меня, но не остановилась. Я добежала до конюшен, обогнула большой дом, побежала дальше, мимо навесов, где хранилось какао. Я поднялась на вершину холма, промчалась между тенистыми деревьями какао к границе поместья и выбежала за ворота. Там, на дороге, я перешла на шаг. Я шла очень быстро, как будто за мной кто-то гнался. Я прошла мимо ореховой рощи, мимо скалистого участка, где сверху свисали белые цветы «ангельских труб», и дошла до водопада. Какие-то люди сидели на траве и ели; я увидела дымок от костра. Кто-то сказал «Добрый день», но я не ответила. Я продолжала идти, я дошла до ручья, где когда-то видела купавшихся ребятишек. Я шла, пока край неба не начал темнеть, и я поняла, что у меня нет другого выхода, кроме как вернуться назад.
Когда я дошла до дома, было уже почти совсем темно. Тетя Сула ждала на веранде, вглядываясь в темноту. Лампа освещала ее встревоженное лицо. Джозеф Карр-Браун, как обычно разбросав ноги, потягивал пиво. Я услышала, как он говорит:
— Эй, вон она идет. — И обращаясь уже ко мне: — Я говорил твоей тете: не волнуйся, Порт-оф-Спейн слишком далеко, чтобы идти туда пешком.
По воскресеньям мы ходили в церковь. Идти было довольно далеко, поэтому мы надевали шляпы и несколько раз останавливались в тени передохнуть. Седар шла вместе с Долли и по дороге часто пела. У нее был красивый, но какой-то странный, не от мира сего, голос. Старинные песни навевали воспоминания о Черной Скале и о песнях, которые пела миссис Мэйнгот: «Когда родилась моя малютка» и «Ине, ине катуке»[31]. С нами шли еще три семьи работников, которые жили на территории поместья. Всего, вместе с детьми, в том числе Таттоном и Рут, нас было девятнадцать человек. Если нас обгоняла машина Карр-Браунов, то все махали, как будто приветствовали короля и королеву Англии.
Церквушка была очень простой, без всяких витражей, совсем как церковь Сент-Джон в Черной Скале. Несмотря на это, она всегда была заполнена, в основном деревенскими. Впереди всех обычно стояли Карр-Брауны — мистер Карр-Браун в белом костюме и его миниатюрная жена в длинном платье и шляпке, похожей на шкатулку. Я только один раз мельком видела ее в доме. Оливковой кожей и глубоко посаженными темными глазами она походила на испанку.
В то утро мистер и миссис Карр-Браун первыми вышли из церкви. Мы с тетей Сулой, не торопясь, вышли следом и остановились в тени под пальмой, глядя, как они садятся в машину. Они, казалось, нас не замечали. Я спросила тетю Сулу, нравится ли ей миссис Карр-Браун. Она ответила, что за все эти годы так по-настоящему и не узнала миссис Карр-Браун. Люди считают ее очень застенчивой и склонной к уединению, но тетя Сула в этом не уверена.
— Она всегда была невеселой.
А сейчас, когда дети выросли и покинули дом, стала еще печальнее, несмотря на то что они часто приезжают в гости и привозят внуков.
— Не понимаю, как можно чувствовать себя несчастной, когда у тебя есть дети и внуки и они так часто тебя навещают, — покачала головой тетя Сула.
— Я даже ни разу с ней не разговаривала, — сказала я.
— Ничего страшного, ты еще успеешь с ней встретиться.
Но я никак не ожидала, что наша встреча будет такой странной.
Я проходила мимо большого дома, когда меня окликнула Седар.
— Мисс, — сказала она, поманив меня, — пойдемте, я вам что-то покажу. Пойдемте скорее.
Гадая, что бы это могло быть и почему она так возбуждена, я пересекла газон и поднялась по ступенькам на веранду. Девочка стояла, наклонившись, и рассматривала что-то на полу. Сначала я не разглядела, что это, из-за того, что доски были очень темными. Но, подойдя поближе, я увидела огромного черного скорпиона, самого большого из всех, каких я когда-либо видела, с длинным черным туловищем и грозно выгнутым толстым хвостом, готового нанести удар. Я закричала. Вслед за мной закричала и Седар: ее высокий пронзительный вопль заставил меня содрогнуться. И вдруг скорпион начал приближаться к Седар, нацеливаясь прямо на ее босые, слегка косолапые ноги — а я знала, что скорпионы любят жалить между пальцами ног, поэтому, подбежав ближе, я с размаху опустила ногу в ботинке на спину скорпиона. Я била снова и снова, пока окончательно не растоптала его. Седар закричала: «Она убила, она его убила!» — и, к моему изумлению, разразилась слезами и начала орать, как будто я только что убила ее лучшего друга. Я так разозлилась, что она кричит и плачет из-за того, что я убила тварь, которая была готова ее ужалить, что не выдержала и сделала что-то, чего никогда еще не делала: я ее ударила. Ударила по лицу. В ту же секунду на веранде появилась миссис Карр-Браун и спросила:
— Что происходит? Что случилось, Седар?
Мне показалось, что она обвиняет меня в том, что Седар в таком состоянии, и я сказала:
— Скорпион мог ее ужалить.
Джозеф Карр-Браун тоже вышел посмотреть, что случилось. Он завтракал, когда услышал крики.
— Ради всего святого, что это? — сказал он. — Такой шум, можно подумать, кого-то убили.
Я сказала:
— Кое-кого действительно чуть не убили, сэр.
Седар, прижимая руки к лицу, бросала на меня свирепые взгляды. Миссис Карр-Браун обняла ее за плечи и спросила:
— Это племянница Сулы?
И Джозеф Карр-Браун ответил:
— Да, да, это ее племянница.
И его жена, и Седар смотрели на меня с отвращением, как на кучу гнили. Развернувшись, я побежала к дому тети Сулы. Я слышала, как мистер Карр-Браун зовет меня по имени, но не оглянулась.
Тетя Сула лежала на кровати.
— Не волнуйся, — сказала она. — Всякое бывает. Ни для кого не секрет, что у Седар не все дома. Насчет миссис Карр-Браун тоже не переживай. Она всегда будет искать повод, чтобы тебя невзлюбить. Извинись перед Седар, и все будет в порядке.
Я была так расстроена, что даже не догадалась спросить: а почему миссис Карр-Браун будет искать повод, чтобы меня невзлюбить? И почему моя тетя среди бела дня лежит в постели, когда в это время она обычно работает? Мне даже не пришло в голову, что она может быть больна.
В тот же вечер, едва я вошла в дом, в дверях возник задыхающийся Таттон. Он сказал, что не знает, от кого письмо, потому что еще не научился читать, но «миссис Карр-Браун сказала, что это для племянницы Сулы».
Я посмотрела на марку и на штамп. Письмо пришло из Порт-оф-Спейн, адрес был напечатан на машинке.
— Спасибо, Таттон, — сказала я и продолжала молча стоять, пока он не понял, что я не собираюсь вскрывать письмо в его присутствии. Я подождала, пока он не скрылся из виду. Убедившись, что тетя Сула занята приготовлением ужина, я села на ступеньки и с бешено колотящимся сердцем вскрыла маленький белый конверт. В письме говорилось:
«Пожалуйста, приезжай при первой возможности. Доктор Эммануэль Родригес».
24
Я собиралась выехать в Порт-оф-Спейн сразу после ланча, но, вернувшись домой из конюшни, сразу поняла, что что-то неладно. Тетя Сула в ночной рубашке сидела у стола. Боль, сказала она, то схватывает, то отпускает.
— Где у тебя болит?
Она положила руку на низ живота.
— Вот здесь. — Она заметила кровянистые выделения, кроме того, ей больно мочиться. Тетя Сула помассировала поясницу. — Здесь тоже сильно болит.
