Игорь Губерман - Гарики из Атлантиды. Пожилые записки
Трактат о разности ума
Я написал однажды книгу о социальной психологии, рукопись была зарезана в издательстве «Искусство». Я чуть ниже расскажу эту историю. Придумав некогда народную пословицу для пишущих людей: «Кашу Марксом не испортишь», я ей следовал неукоснительно — каждой главе в этой книге предшествовал эпиграф из какого-нибудь пристойного классика. Но так как я необразован и ленив, то не рылся ни в каких сборниках цитат (или, упаси Господь, первоисточниках), а просто сочинял цитату сам, приклеивая к ней приличную фамилию. Главу о глупости украшало вот какое изречение: «Дурак — это человек, считающий себя умнее меня». Принадлежало оно Диогену Лаэртскому, о котором я и посейчас не знаю ровно ничего, так что возможно даже, что он нечто подобное мог сказать. Хотя навряд ли. Если вообще существовал.
И главу эту я решил поместить в книге воспоминаний, ибо именно она описывает и перечисляет разные круги, зигзаги и кривые нашей удивительной земной жизнедеятельности.
До сих пор никому на свете не известно досконально, что это такое — ум. Однако же (при обсуждении любого встречного и поперечного) мы то восхищенно говорим об уме высоком, светлом и проницательном, то сострадательно молчим, чтоб не обидеть хорошего человека. Вполне очевидна важность, ценность и весомость этой человеческой черты. Поскольку сообразно уровню разума (а лестница эта тянется от ярлыка «дурак» до эпитафии «мудрец») строит мыслящий тростник свои оценки, отношения, поступки и мнения. А так как давно известно, что норму легче описывать по ее нарушениям, то и разговор о качествах ума лучше вести на примерах его отсутствия. Это как раз тот нередкий случай, когда по совокупности прорех можно составить впечатление о ткани и покрое платья.
Много лет назад впервые я столкнулся с этой темой. Усердно сотрудничал я тогда с журналом «Знание — сила» (вследствие убогости знаний больше был употребляем по отделу силы). И как-то заказали мне статью: что такое глупость и всегда ли совершающий ее — дурак? Я согласился на заказ с такой радостью, что насторожил своих опытных и мудрых коллег. А на дворе как раз стояла та эпоха крайнего некроза и гниения, которую впоследствии умные люди назвали временем застоя. Коллеги, спохватившись, поспешили мне невнятно, но убедительно сказать о цветах юмора, которые не следует сажать где попало, об отсебятине, которая вредна и ненаучна, о неодолимой временной трудности печатания любого свежего материала. Лучше всего, сказали мне они, чтоб расспросил я одного-двух психологов с ученой степенью и научной должностью. Двух даже лучше, чем одного, потому что одна голова хорошо, а две — пуще, и совместными усилиями специалисты так запутают проблему, что дураки не обидятся на внимание. Повторяю, что стояло время, когда все знали, чем это чревато.
Я однако же решил подумать самостоятельно, что для неглупого современного человека означает — порыться в классиках. Только настоящих, а не назначенных. И снял я с полки «Похвалу глупости» великого Эразма Роттердамского.
Ужасно был разочарован. Подходя к истине так близко, что уже казалось: вот-вот последует определение, великий гуманист уклонялся, словно боясь обидеть человечество. Но впрочем, он его и не жалел. По книге выходило, что чуть не все деяния и мысли человечества зачаты или рождены глупостью. Где-то мелькнуло упоминание о все-таки существующем разуме, но сразу же последовал кивок на Библию («Во многой мудрости много печали, и кто умножает познание, тот умножает скорбь»), и круг замкнулся: наибольшая глупость — умножать скорбь и без того избыточную.
Глупость только веселит всех и радует, легкомысленно писал великий гуманист, словно в эпоху Возрождения дураков не допускали оценивать, решать и управлять. Глупы дети и глупы наслаждения, писал он, а мы любим детей и наслаждения. Глупа юность — от незнания и беспечности, но глупа и старость — от осмотрительности и скепсиса; глупо выглядят мудрецы на пиру и монахи среди мирской суеты; безнадежно и повсеместно глупы женщины; глупо потакание слабостям друзей и близких, ибо распускает их еще сильней; глупы и смешны петушащиеся любимцы публики. Особенно глупы актеры, певцы, ораторы и поэты.
Глупость, глупость, глупость… «А божеские почести, воздаваемые ничтожнейшим людишкам, а торжественные обряды, которыми сопричислялись к богам гнуснейшие тираны?» Чтобы не терпеть неприятностей от общения с вечной и повсюдной глупостью, вспоминал Эразм слова Еврипида, умные люди должны быть двуязычны: говорить одним языком правду, а другим — разглагольствовать сообразно времени и обстоятельствам.
Нет, положительно ничего нового не внес в решение проблемы писатель Э. Роттердамский, огульно охаявший в своем поверхностном труде всю современную ему действительность. И я уверен, что после выхода его злопыхательской сатиры было много писем от общественности с требованием обуздать клеветника, чтобы впредь ему было неповадно.
Вот черта, зорко подмеченная Эразмом Роттердамским: ни один человек на свете не мечтает избавиться от глупости, ибо вполне доволен иллюзорным сиянием своей полной умственной состоятельности. Оттого-то глупость и распевает в этой книге непрерывные дифирамбы сама себе. Что подмечено весьма достоверно: именно дурак особо склонен хвалить не только все, что сделал, но и то, к чему хотя бы причастен. Хвалить упоенно, взахлеб, самозабвенно, требовать хвалы от окружающих и настойчиво организовывать ее — ради самой хвалы, порою даже без корыстной цели.
Очевидно, довольство своим умом — наша общая человеческая черта, но только в дураке она достигает горделивой полноты. Не верьте тому, кто в огорчении или унынии обзывает сам себя дураком и сетует на умственную несостоятельность. Не верьте! Дурак не сделает такого, хоть зарежь. Это, конечно, умный: либо совершил ошибку и жалеет, либо придуривается с умыслом. Придуривание — это поведение, для которого нужен ум. Личина бравого солдата Швейка — маска спасительная и надежная. Притворяться глупей, чем есть, чтобы получать то скидку, то надбавку, — выгодно, полезно и удобно. «Дурак, дурак, а мыло не ест» — констатирует такую хитрость народная наблюдательность. Умному дурацкий колпак — и дом отдыха, и шапка-неуязвимка. А истинный дурак не любит, боится и стесняется дурацкого колпака, он обожает тогу и котурны, фимиам, треножник и панегирики. (Я словарь древнеримских греков предпочел сознательно ради высокой академичности изложения.)
Только неужели психологи старой школы, чисто описательно подходившие к работе человеческого мозга, — неужели они прошли мимо такой насущной темы?
Не прошли.
В октябре 1896 года на собрании Московского общества невропатологов и психиатров с большой речью выступил известный врач и вдумчивый психолог Токарский. Называлась его речь «О глупости», и ничего современней и духовно питательней я в жизни не читал.
История человечества, говорил Токарский, — это в такой же мере история глупости, как и история гениальности. Ибо именно глупость с полнотой и яркостью воплощала в словах и действиях все заблуждения, ошибки, предрассудки, суеверия, догмы и традиции, шаблоны и каноны своего времени. Глупость усердно, самозабвенно и старательно перегибала палку, доводя идеи до абсурда, а условности — до идиотизма, помогая следующим поколениям осознать, что это глупость, и поэтому ее преодолеть. Чтобы немедленно сочинить что-нибудь новое, предоставляя глупости рьяно ухватиться за него или хотя бы заклубиться вокруг. Это и есть прогресс, и был бы он без глупости немыслим.
Не в силах лаконично определить понятие, Токарский перечислил проявления, которых бы хватило на небольшой специальный словарь: ограниченность (узость и недалекость), безрассудство, самодовольство, легкомыслие, слепота, неосмотрительность, беспечность, упрямство, разгильдяйство, категоричность, бесцельность, нелепость, самоуверенность, апломб, тупое подражание.
Но главное было в речи Токарского — анализ русской народной сказки о дурачке (а таковая есть наверняка у всех народов и на всех языках).
Вчера только избили дурака — играл на дудке и плясал на похоронах. Уже мать объяснила ему: надо поступать в соответствии с тем, что видишь. И сегодня снова дурак увидел толпу людей и, уже наученный, с готовностью (более того — с любовью к людям и желанием угодить) принялся горько плакать. Но его опять побили, потому что это была свадьба.
Другие варианты аналогичны. Пошел дурак по деревне и видит: загорелась конюшня. Первая реакция на нечто неизвестное у него всегда одинакова: он стал играть на дудочке и плясать. Побили. Поплелся к матери. «Глупый, — сказала мать, — ты взял бы ведро с водой и залил огонь». Пошел опять дурак и видит: на зарезанной свинье щетину палят. Он схватил и выплеснул ведро воды. Последствия понятны.
