Питер Акройд - Дом доктора Ди
«Но в том районе нет ничего, кроме низких и ветхих домишек».
«Верно, мистер Келли. Однако „нет“ не значит „не было“. Вы говорите о том, что находится на поверхности, но земля всегда скрывает в себе свои секреты».
«Не этот ли город я видел?» Стремясь поскорее отправиться к старинным местам, я едва не позабыл о камне. Но теперь Келли с благоговением вынул его из ларчика. «Глядя in crystallo, я лицезрел фундаменты древних строений. И коридоры то тут, то там, словно некие тайные ходы».
«Я помню все, что вы рассказывали, мистер Келли». Произнося эти слова, я неотрывно смотрел в камень – он был чист, как хрусталь, но удивительно светел, точно внутри него была пустота, содержащая лишь легкое сияние. «Порою о редких и драгоценных вещах говорят, – продолжал я, – что они старше всех творений Мерлина. И если сей стеклянный шарик пролежал здесь столько веков и не утратил своей прозрачности, то он воистину древней и диковиннее всего, что сотворил Мерлин. Вам открывались видения, мне же покамест нет; а потому вы должны стать моим беррилистикусом».
«Почел бы за честь, сэр, кабы знал, о чем вы толкуете».
«Вы станете посредником, глядящим в камень, очевидцем чудес. Теперь мы будем повсюду носить его с собою завернутым в кожу для защиты от холода, ибо известно, что в кристаллах, наряду с зеркалами и поверхностью воды, открываются наиболее подробные и прекрасные картины минувшего. Итак, не вернуться ли нам в Кларкенуэлл за лошадьми, дабы поспеть на нужное место до захода солнца?»
И мы снова возвратились в мой старый дом, где я с превеликим тщанием и осторожностью сделал точную копию древней карты, а затем убрал все пергаментные свитки в лабораторию, под надежный замок. Хрустальный камень был положен мною в весьма удобный кожаный мешочек; затем нам подали лошадей, мы вновь проделали путь мимо Чипсайда на Леденхолл-стрит и выехали из города через Олдгейтские ворота. Достигнув Св. Ботольфа, мы пересекли Гудманские поля в направлении Темзы; неподалеку от берега реки была знакомая мне тропа, ведущая в деревушку Уоппинг, и мы поскакали по ней. «Если великий изначальный град будет обнаружен, – сказал я Келли, который на узком участке тропы ехал чуть позади меня, – он станет основою всех наших надежд. Мы совершим чудесные открытия, найдем то, о чем нет речи в хрониках и анналах». В этот миг мы поравнялись с несколькими разбросанными по лугу хижинами, и, сверясь с отметками на сделанной мною копии, я пришпорил коня. «Если бы нам было дано ясно прозреть те далекие годы сразу после сотворения мира, когда по земле ступали наши праотцы, раскрылись бы многие великие тайны».
«Какие, сэр?» Теперь он ехал рядом со мной, поскольку тропа стала шире.
«Иные авторы – сейчас я не помню, кто именно, – утверждают, будто Артур не мертв, но всего лишь спит; однако разве не пробудится он ото сна, если целый волшебный град Лондон восстанет из мрака забытых времен? Здесь надо слегка повернуть к северу…» Мы уже немного отдалились от берега и теперь ехали среди скопища деревянных строений – нас окружали только хлипкие, унылые навесы да сараи. Было еще светло, хотя солнце стояло так низко над горизонтом, что я мог смотреть на него не моргая. «Вот это место соответствует пометкам на карте, – сказал я Келли. – Оглядитесь и поищите признаки чего-нибудь необычного – к примеру, углублений или каналов. Подумай мы об этом заранее, можно было бы использовать водомерную рейку».
«Но вам ведь известны и другие способы, доктор Ди».
«Некоторые применяют так называемую ars sintrilla, то есть пользуются сосудами с водой, вином и маслом, ловя отраженье лучей солнца, а иногда блеск луны или звезд. Но у нас есть средство понадежней горящей свечи или капризного солнечного света – наш хрустальный камень». Я вынул его из кожаного мешочка и передал Келли. «Смотрите туда. Не увидите ли вы какое-либо подтверждение тому, что мы на верном пути?»
«Я полагал, что вы уже определили место поисков».
«Однако вопросить камень будет нелишне. Смотрите же».
Взяв хрусталик у меня из рук, он поднес его к лицу, словно потир, и вдруг я заметил, что длинные солнечные лучи, преломляясь в камне, как бы указывают нам направление.
«Стойте! – вскричал я. – Вы видите? Не двигайтесь и подымите камень повыше. Луч света, исходящий из кристалла, велит нам двигаться в ту сторону». Я живо поскакал вперед, и луч вывел меня на узкую прямую тропку, столь густо заросшую шиповником и ежевикой, что по ней едва можно было пробраться. Однако это меня не остановило; Эдуард Келли устремился за мной, и вскоре мы очутились на каком-то старом, мертвом и невозделанном пустыре. «Кажется, мне знакомо это место, – по минутном размышлении промолвил я. – Оно зовется Дурацким полем, где ничто не может благополучно жить и произрастать. Темный люд верит, что это обиталище духов – вот почему здесь нет хижин или иных строений».
«Прежде я не говорил вам об этом, однако первый раз, в Гластонбери, я видел в кристалле нечто весьма похожее».
Я спешился и быстро зашагал к земляному кургану неподалеку. «Видите там камень? – воскликнул я. – Вон ту огромную глыбу на краю кургана? Она напоминает остаток древней мостовой – некогда тут могла пролегать улица или переулочек». Ну конечно же, в далекую допотопную пору здесь высился искомый нами дивный град, прекраснейшее из украшений земного лика! Почему я был так убежден в этом? Потому что мысленным взором я ясно видел тот чудо-город, его волшебные здания и сады, его мостовые и храмы – все это вдруг поднялось окрест меня на холодном Уоппингском болоте. Я читал о нем, о древнем городе исполинов, в старинных летописях, однако теперь магия этого места возродила его в моем воображении величавым и сияющим ярче самого солнца.
Эдуард Келли бегом догнал меня, однако так запыхался, что не мог произнести ни слова. Покуда он сопел и хватал ртом воздух, я спокойно обозревал низину.
«Солнце заходит, – наконец сказал он. – Боюсь, что мы не сможем попасть домой засветло».
«Вы устали?»
«Не столько устал, сколько опасаюсь, ибо здесь не след задерживаться до ночи. Давайте поспешим, доктор Ди, прошу вас, не то стража закроет ворота».
«Что ж, для одного дня я видел довольно». Пускай передо мною закроют врата Лондона, зато врата сего древнего города всегда будут открыты для тех, кто способен видеть, – да, были они распахнуты и для меня, когда я стоял на том высохшем болоте, подставив лицо студеному ветру.
Келли двинулся назад; я смотрел, как он в своем желтом камзоле и голубом плаще бредет по темной пустоши медленно, точно ему опалило ноги. «Мы еще вернемся, – сказал я, когда мы подошли к лошадям. – Тут есть для нас работа. Ныне под нами покоятся останки древнего Лондона, однако они не утратили своей силы. И если бы удалось поднять сей погибший град из земных недр, что тогда?»
«Тогда мы снискали бы богатства».
«Да, богатства. Но кроме того, славу и вечное признание. Итак, вы по-прежнему со мной, мистер Келли?»
«Да, сэр. Я с вами».
Я буду с тобою всегда. Сказал ли он эти слова, или их принесло ветром? Я оглянулся на бывшую топь, и мне почудилось, что там стоит вся белая, нагая фигура со сложенными на груди руками.
5
Кто-то, весь в белом, стоял за оградой кладбища. Пока я мочился на могилу и топтал ногой землю рядом, за мной наблюдала женщина, одетая в белое кожаное пальто; подойдя к ней, я увидел, что она довольно молода. Ее окружало непонятное фиолетовое сияние, и на миг мне померещилось, будто это нечто ироде эманации ее души; но потом я понял, что источник света лежит за нею. Там, где-то ниже уровня мостовой, приглушенно билась музыка: это был ночной клуб на другой стороне площади, гораздо больше и шумнее того, который попался мне на Шарлот-стрит. Его расположение показалось мне очень естественным, словно он существовал на этом самом месте всегда, даже прежде того как оно возникло. Но как я умудрился не заметить его раньше? Неужели я был так поглощен историей своего района, что не видел вещей, находящихся буквально у меня под носом? Это страх держал меня в узде, ослеплял меня. Но теперь я уже не боялся. Я вышел с кладбища и приблизился к наблюдавшей за мной женщине. Она стояла неподвижно, глядя на меня с любопытством и опаской.
– Не пугайтесь, – сказал я.
– И не думаю.
– Что вы тут делаете?
– А как по-вашему? – Я вспомнил трех женщин на Тернмилл-стрит, увезенных в полицейском фургоне. – А вы что делаете? Танцуете на могиле своей матери?
– Примерно так. Куда вы сейчас?
– Никуда. Просто ищу чем заняться. – У нее было симпатичное, но не совсем оформившееся лицо, будто ее истинной натуре только предстояло проявиться: карие глаза, скупо вылепленный носик, очень полные губы, и на мгновение, в полумраке, она показалась мне слегка похожей на манекен. – Ну, а вы-то куда?
С той минуты, как я покинул ресторан, меня свербило неотступное вожделение; наверное, я был возбужден чем-то, касающимся связи Дэниэла Мура с моим отцом, и едва сдерживался.
