Светлана Волкославская - Повесть одной жизни
— Садись, раз пришел.
Ростислав подвинул к его коленям табурет.
Я не ожидала, что Касым сядет, но он сел. Это было странно.
— Что, чаем угостить? Электричества нет, плитку не включишь, — сказал Ростислав.
— А это я вам провода оборвал, — сказал сидящий в темноте человек натужным, кашляющим голосом.
— Да? Что ж так?
— Думал, тут хамы живут.
Мы промолчали. И Касым тоже молчал.
— Вы тут электричество палите, а я за вас деньги плати? — наконец выкрикнул он.
Наш гость, наверное, был немного ненормальным. Подозреваю, что он страдал особой фобией растраты электроэнергии, раз сам по вечерам сидел в полной темноте. А тут, как позже выяснилось, у его матери при продаже землянки не была погашена задолженность за электричество. Поскольку мать уехала, эти деньги удержали на работе с него, сына. Когда мы с горем пополам разобрались в ситуации, то стали успокаивать несчастного соседа, обещая, что все ему оплатим. Ростислав даже умудрился предложить Касыму выпить молока, потому что чай можно было согреть только на плитке.
— А я думал, здесь хамы живут, — то и дело повторял Касым, шумно прихлебывая из кружки. Когда наконец он ушел, я вздохнула с облегчением.
— Знаешь, первым побуждением было пнуть его ногой, — признался Ростислав позже, уже лежа в постели. — Но это было бы большой ошибкой.
— Да, — сказала я, — ты молодец, нашел, как с ним разговаривать. А я обычно сначала скажу, а потом подумаю.
— Да нет, я и сам не успел толком подумать. Просто я, наверное, весь в маму пошел. Ты же знаешь — она никогда не кидается на людей. Ну, ладно, спокойной ночи.
А мне долго не спалось. Думала о том, что значит подставлять другую щеку под удар, как сказано в Библии. Позволять вытирать об себя ноги? Нет, пожалуй. Умение защищать свое достоинство, не проявляя агрессии и не выделяя яда, — это почти забытое в нашем мире искусство. Оно называется в христианстве смирением, и именно о нем писал Экзюпери, утверждая, что смирение не унижает, а возвышает человека. Оно делает его Посланцем того Учителя, который «не возвысит голоса Своего». Люди и обстоятельства не могут манипулировать его эмоциями. И это не имеет ничего общего с волевым сжатием зубов. Это просто видение жизни в другом ракурсе, видение глазами веры.
Утром я была дома одна. Неожиданно в окошке снова мелькнула знакомая корявая фигура. Меня охватил страх, хотя дверь на этот раз я заперла на замок, а не на задвижку, как вчера. Но Касым прошел мимо. Прячась за занавеской, я наблюдала, как он влез на столб и стал возиться с проводами.
Вечером мы с мужем с удовольствием пили горячий чай, мирно сидя за видавшим виды письменно-обеденным столом и вдыхая плывущую в открытую форточку степную свежесть.
Нина — Инне Константиновне
Моя милая тетя Инна!
Простите за долгое молчание. Нет, я не настолько увлечена своей новой жизнью, как вы говорите, чтобы не найти времени для вас. Просто я ждала улучшения состояния Ростислава, чтобы написать о хорошем.
Месяца два назад он снова заболел. Просто слабость и температура, кашель. Врач констатировал обострение очагового туберкулеза. На помощь, как обычно, пришел доктор Нессис. Сейчас Ростислава консультирует один из сотрудников нашего института опытный фтизиатр доктор К.
Примерно в это же время мы оставили гостеприимный дом Новосадов. Хорошо нам там было, но сколько же можно обременять людей? Тем более, что Николай скоро женится.
Это совершенно особая история. Он переписывался с одной девушкой с Кубани, но никогда с ней не встречался. Конечно, они обменялись фотографиями и, по-видимому, остались друг другом довольны. Николай написал ей, чтобы приезжала с документами — пора и о свадьбе подумать.
Бедная Люся (так ее зовут) была ошеломлена таким поворотом дела. Она должна к нему ехать! Может, пусть приезжает сам, а там видно будет, стоит ли за него замуж выходить?
Но наш жених поездку на Кубань считал обыкновенной «канителью», ведь жить-то все равно придется в К.! Была, правда, еще одна мелкая деталь — полное отсутствие у него за душой не только грошей, но и любых денежных знаков. Люсе тогда позвонил наш общий знакомый Степан С. и сказал, что этот парень стоит того, чтобы к нему приехать. А если она будет так непреклонна, то среди девчат в нашей общине достаточно таких, которые очень хотели бы оказаться на ее месте.
Я тоже внесла свою лепту, написала ей письмо с размышлениями о путешествии Ревекки к Исааку. Короче говоря, наша взяла — мы ждем приезда Люси!
Ну, а теперь еще одна новость, которую более я не могу таить. У меня будет малыш. Милая тетя Инна, не пугайтесь, пожалуйста, и не рисуйте себе мрачных картин. Так получилось. От направления, которое мне сразу же написала врач, я отказалась. Пусть все идет естественным путем. Я только прошу вас, молитесь обо мне и этом ребенке.
Маме пока ничего не говорите, я так не хочу ее волновать и расстраивать!
Передавайте привет всем, кто меня знает. Маме я тоже написала коротко о нас.
Целую и обнимаю.
Ваша Нина. * * *Поезд плавно остановился, и в дверях вагона я увидела невысокую миловидную девушку, светловолосую, с голубыми и как будто слегка удивленными глазами. Вид у нее был усталый и смущенный. Я представляла ее себе немножко не такой. Да и она была озадачена, увидев меня. Получая мои письма, она представляла себе волевую, могучую женщину не менее как лет сорока пяти, а тут вдруг… дитё какое-то.
Николай в это время был на работе, поэтому встречали Люсю я и Лида, жена Степана.
Договорились, что сначала она пойдет к Степановым, а вечером, когда Николай и Ростислав вернутся с работы, мы все втроем придем знакомиться.
Удивляюсь людям, которые умеют не выдавать своих чувств. У меня, сколько ни стараюсь, они всегда наружу. Я не могу поверить, что Николай чувствовал себя в тот вечер так невозмутимо и спокойно. Он, как всегда, вернулся с работы, умылся и сел читать, будто никакого свидания с девушкой, приехавшей за тысячи километров увидеть его, не намечалось. Я ждала, что он начнет наконец собираться, но напрасно. Читал и читал!
— Ты сегодня собираешься встретиться с Люсей? — не выдержала я, входя на его половину. — Скоро уже люди спать лягут!
Он пожал плечами.
— Что ты так разволновалась, — последовал ответ, — в любом случае мы с ней увидимся завтра на богослужении.
Вот это здорово! Он собирается ждать до завтра, когда она рядом! К счастью, в эту минуту пришел Степан и отчитал Николая за такие странности. Николай усмехнулся, снял с гвоздя свой суконный пиджачок, встряхнул его, надел и, словно делая нам одолжение, вышел на улицу.
И все-таки я уловила его волнение, когда в прихожей у Степановых он необычно долго вытирал туфли, причесывался, покашливал, а потом вдруг решительным движением отворил дверь и вошел в комнату, где была Люся.
Из кухни, куда сразу же зазвала меня Лида, я не видела, как происходило знакомство, а увидеть это мне очень хотелось.
В зале накрыли стол. Точно помню — были гороховые котлеты с томатной подливкой. Все уселись друг напротив друга. Беседу поддерживали в основном Степан и я. Николай был задумчив, слушал речи Степана, чуть приподняв, как обычно, бровь, и отвечал только «да» или «нет», а Люся и вовсе помалкивала, хотя довольно мило улыбалась, когда мы с ней встречались глазами.
Утром, отправляясь на работу, Николай снова зашел к Степановым и попросил у Люси паспорт.
— В ЗАГС схожу, — пояснил он.
И так вот в своем разукрашенном всеми цветами радуги костюме штукатура он явился в ЗАГС и подал заявление на регистрацию брака.
Свадьба состоялась через три недели. Невеста была в простеньком белом платье, которое наскоро сшила ей Лида, жених — в своем единственном суконном костюме, без галстука. Пастор Вилли совершил над ними молитву благословения, и друзья по очереди поздравили молодых. Потом был небольшой обед, опять же у Степановых, а вечером мы все гуляли в степи. Поверх свадебного платья у Люси был накинут все тот же пиджачок Николая, а в руках она держала букетик из мелких голубеньких цветков чабреца. Я нашла, что это выглядит прелестно. Когда садилось солнце, мы пели, и наше пение многоголосно, как в хоре, звучало под бездонным куполом вечереющего неба.
* * *— Ой, какая ты смешна-а-я! — протянула художница Лиана, глядя на мой живот. — Арбузик проглотила, что ли?
Мы обнялись и расцеловались. После того как я нашла наконец ее телефон и позвонила, она сразу же пригласила нас с Ростиславом в гости. У нее, как нас предупредили, собирался также быть преподаватель научного атеизма из университета, некто Горохов, профессор.
