Александр Покровский - Бортовой журнал
Все это время, и немалое.
Подготовка торпедных аппаратов к выстрелу – это примерно 2–3 минуты (боевые торпеды (не ядерные) уже в дежурных торпедных аппаратах), надо открыть крышки торпедных аппаратов и кольцевые зазоры заполнить водой.
Потом находим цель, например она – «справа тридцать».
Потом определяются элементы движения цели – пеленг (лучше два-три пеленга) и дистанция (акустика в активном режиме) – это все примерно 10 минут.
То есть всего от состояния полудремы (боевая готовность № 2) до пуска торпеды (война), пройдет не менее 13 минут!
И у американцев не меньше.
Если же командиру дали задание на торпедирование (особый режим, проще говоря, война), то от обнаружения цели (мы в засаде с открытыми крышками торпедных аппаратов и заполненным кольцевым зазором) до пуска торпеды не менее 2–3 минут.
То есть «замешкаться, испугаться, перепутать и выпустить торпеду по «Курску»» командир «Толедо» просто не мог.
За время, необходимое для подготовки к залпу в мирные дни, любой дурак придет в себя. А я американцев дураками не считаю.
С добавлением «жопы с пеплом» литературная ценность моего опуса сильно возросла.
«Жопа с пеплом» – это такой перл, от которого не скоро отойдешь.
Можно, конечно, попросить у вдохновения еще что-нибудь, но классики же никогда не просят: тут «гордый лик и глаз сверканье наш путь наметят навсегда».
* * *Насчет нашей сексуальной ориентации.
У всех женщин глаза разгораются, откуда ни возьмись появляется тонус, щеки розовеют, из ноздрей жар, чуть только разговоры заходят о чьей-либо там ориентации.
Просто пекутся они о нас.
* * *Ребята! Ну я не могу! Ну как август, так у вас что-то тонет. Ну почему август-то? Почему не другой месяц? Такое впечатление, что Господь Бог мой любимый хочет вам все время что-то сказать. Вот поэтому август.
Он хочет—а вы его не хотите. Не слышите вы его.
А может, нам отменить август? А? Ну, я не знаю, отменили же 13-е этажи в некоторых отелях. Ну нет у них 13-х этажей – и все замечательно! Все просто отлично!
А мы отменим август, и после июля у нас на флоте сразу же наступит сентябрь.
Ой, блин! Погружается батискаф, но на нем не три человека, а, скажем, семь.
И у нас так всегда. Всегда было больше людей, чем это предусмотрено проектом.
А кислорода, естественно, получается на них меньше. Еда есть на всякий случай, а вот с воздухом-то беда.
И с температурой беда. Пять градусов жары. Это, я вам доложу, при неподвижности-то…
То есть когда плывем, внутри почти сорок (или у нас что-то случилось с охлаждением и оно, резко получшев, теперь дает не сорок, а двадцать пять), а потом сразу пять?
И конечно, у них есть водолазные костюмы и свитеры… но неподвижность, люди, они там почти недвижимы…
И все это длится уже несколько суток.
Поехали и намотали на винты.
А скафандр уникальный на триста метров погружения при этом бесполезен, как ведро на веревке, потому что подводных кусачек ровно в этом месте все равно нет. Не случились они под руками, чтобы перекусить тот трос с сетью, что им на винты намотался.
И теперь мы попросим у тех, кто о таких вещах думает заранее, в отличие от нас: мы попросим у американцев с англичанами.
И они нам пришлют. Кусачки.
А вот их уже зацепили, этот батискаф, и поволокли в сторону почти что на сто метров – небывалое для нас достижение.
Во-первых, не потеряли то место, где они теперь привязаны, а во-вторых – на сто метров отволокли. Вот ведь удача!
И министр туда вылетел.
Куда он вылетел, простите, не расслышал?
Туда он вылетел! Куда вы и подумали!
* * *Я начинаю привыкать к национальному позору. Это ж позор: самим не выручить своих людей. Но хорошо хоть на этот раз их не долго морили. Всего-то суток трое. А потом попросили-таки помощи.
Интересно, где у нас то место, которое заранее должно думать о спасении?
* * *Так у него же название такое – «Приз». Батискаф «Приз». Батискаф-подарок. Причем неожиданный. Вот и подарили людям жизнь на этот раз.
Так что с названием повезло.
А теперь разбираться будут.
Вот если б они утонули, то всем бы дали «Героев», а поскольку все выжили, то живых можно и под суд отдать.
Так что этому капитан-лейтенанту, командиру батискафа, теперь нервы-то помотают.
Так у нас принято.
Сейчас за него возьмется «дядя прокурор».
А этот все установит, как ему начальство скажет: или пан, или пропал.
На мой взгляд, ребят надо наградить, и их опыт выживания в подобных условиях должен быть подробно изучен.
Но это на мой взгляд.
А вот как барин посмотрит, так это все от его самодурства зависит.
Или к сердцу прижмет и расцелует в уста сахарные, или же в Сибирь.
А вообще, есть такая модная ныне дисциплина – логистика. Ее теперь всюду преподают. Слово это имеет много общего с обычной логикой.
Вот в соответствии с законами логики выходить в море, а тем более погружаться батискафу, если у тебя нет кусачек типа «Скорпион», а то, что есть, средствами спасения можно назвать только с очень большим авансом, никак нельзя.
Но у нас выходят.
И сажают туда, где и троим-то тесно, семерых.
А потом все рассчитывают, на сколько же у них кислорода и смекалки хватит, если и то и другое по проекту вроде как только на тридцать с небольшим часов ходу.
Вот такая Россия!
Хорошо хоть помощь попросили не через неделю подобного плавания, а значительно раньше.
И хорошо, что у американцев с англичанами да японцами с логикой пока все в полном порядке.
А за спасение людей надо бы свечку в церкви поставить.
Я Богу обещал.
Завтра пойду и поставлю.
* * *У «Детства», «Минуя Делос», «Аршин мал алан» – разные интонации.
Конечно, я все списываю с себя или почти с себя. В то время, когда пишешь, ты и женщина, и мужчина, и ребенок.
В «Детстве» – ребенок, а он лишен до времени пола, поэтому нежен: мальчик сперва нежен, как девочка, а потом мужает. В то же время девочка уже не девочка, это скорее практичная маленькая женщина. У нее и нежность уже оценена и сложена до нужного времени. А мальчишки нежны по своей сути.
Стиль «Детства» Коля называет «прозрачным письмом».
Про Сумгаит – другое письмо, тревожное, почти пулеметное.
«Минуя Делос» – как это ни странно – заказная вещь. Я должен был описать «мужские роды», то есть как мужчина ждет ребенка. Как его ждет женщина, сто раз описывали. Я описал себя (у нас с Натой долго не было детей), а потом оказалось, что много на экипаже было ребят, которые очень хотели завести детей, но не получалось. Кстати, пока ходили в море, как мужчины мы были очень слабые, может, потому и не получалось.
