Александр Покровский - Бортовой журнал
Что? Не можешь закрыть глаза? Ну тогда вставай и ходи по территории этого отеля.
Тебе, наверное, обидно, что он сидит со сверстниками и о чем-то болтает?
Да о чем они могут болтать?
А все-таки, согласись, что тебе обидно. Просто тебе обидно, что ты так мало для него значишь. И он может бросить тебя в любую минуту. Разменять на мелочь. Я тебя понимаю.
А хорошо, когда сам понимаешь, что в тебе происходит.
А может, и плохо это. Уж лучше как животное – ни черта не понимать.
Но ведь это когда-то случится – он уйдет, и это всегда будет внезапно, всегда вдруг.
Надо было к этому готовиться, а ты вот прошляпил момент.
И почему ты всегда ко всему не готов?
Ну что тебе еще сказать? Ты умный, придумаешь чего-нибудь. Например, вы встретитесь утром на завтраке, и ты ему скажешь: «Ну, как дела, сын? Как прошла ночь? У тебя все хорошо?»
Только не надо этих твоих попреков. Он же сам боится, что вот сейчас они и начнутся.
А без попреков хорошо. И все у вас ладно. Главное – не отворачиваться друг от друга.
Они, молодые, отворачиваются легко.
Ты же сам легко отворачивался от людей. Вспомнил? Вот! Теперь не твоя очередь. Твой собственный сын от тебя отвернется и будет считать, что он во всем прав.
Да, он прав, конечно. Наверное, это старость. Она так к тебе подбирается. Как кот. А потом – прыг из кустов – и укол боли.
Больно тебе.
А ты сам виноват – думаешь о боли. О боли нельзя думать. Подумал – и она тут как тут.
И не ходи за ним, как побитая собака. Ты – сильный, тебе все нипочем.
И не надо дуть губки. Ты же мужик. Мужики не дуются.
Пройдет. Все пройдет.
А со стороны можно за ним понаблюдать. Все-таки красивый парень. Вот ходи, смотри на него и думай, что, в общем-то, ничего страшного.
Ему бы ума только. Немного.
А сам ты в этом возрасте был большого ума?
– Папа, ты будешь чай?
– Буду!
Видишь, как здорово – тебя заметили, пригласили пить чай.
Это просто друзья его испарились куда-то, вот он о тебе и вспомнил.
А обязательно думать про гадости, да? Потерпеть нельзя?
А чего себя обманывать – так все и есть.
А может, я хочу себя обманывать.
Бедняга! Он тебя позовет, и ты побежишь…
Конечно, я же его отец.
Вот и беги.
Вот и бегу.
А ты молчи.
А я молчу.
* * *День ВМФ – это всегда праздник и потешные бои. А что можно сказать про такие бои? Можно сказать, что они никогда не проходят бесследно.
Вообще-то для моряков это не праздник. Для моряков – это испытание нервов и сил. То есть праздник для моряка, что шествие свадебной лошади – морда в цветах, жопа в мыле.
А тут еще и потешные бои.
Ну не бывают они на Руси без потерь для потешных!
Представьте себе пирс, где размещаются гости, а на этот пирс на полном ходу все время кто-то нападает – то плавающие танки, то торпедные катера.
Обязательно кто-нибудь выстрелит боевыми вместо холостых – это обычно случается с танками. Это они в последний момент выясняют, что холостых-то у них нет, но зато у них до хрена боевых снарядов – и как выпустят их (а, нехай себе летять), и одному только Богу известно, как удается избежать массовой погибели.
А торпедные катера вообще могут выпустить торпеду, после чего в рядах на пирсе наблюдается некоторая потерянность, потому как торпеда-то идет и никому по дороге не объясняет, что она не совсем боевая. Так что паника в обозе обеспечена.
А тут еще могут и «Змея Горыныча» запустить.
Вы знаете, что такое «Змей Горыныч»?
Это шнуровой заряд для подрыва мин на мелководье. Выстреливают его, он летит себе, летит, а потом, как в кино, красиво так падает… наземь и… КАК ТРАХНЕТ!!!
И генералы (на это дело всегда найдутся генералы, которые сидят за празднично накрытыми столами, а на них, на эти столы, с горы неслышно надвигается лава в маскировочных халатах, которая потом взрывается криком «Ура!» и нападает на другую лаву, и все это перед столами, причем у одной из лав оказываются сплошь и рядом боевые патроны), и генералы, повторимся, на все это смотрят милыми детскими глазами Центра России – Республики Тува.
И в этот момент к ним летит «Змей Горыныч».
Ну что вам сказать? Генералы потом бегают быстрее лани.
Они, генералы, вообще очень здорово бегают, о чем до последнего момента они совершенно не подозревают.
Слава Богу, 31 июля 2005 года в светлый праздник Дня Военно-Морского Флота России в Питере ничего такого не произошло.
Разве что на тренировке, в субботу, кто-то из славного стада отечественных диверсантов, владеющий всякими противодиверсантскими приемами, подорвал имитационный заряд весом не в сто грамм, как и положено, а в три килограмма (знай наших, пущай все обкакаются), и не где-нибудь, а у самой что ни на есть кормы флагмана праздника сторожевого корабля «Неукротимый».
Тот тут же начал тонуть через дырку в машинном отделении (три с половиной метра по шву), то есть он погружался в пучину, всячески кренясь и задирая свой нос, отчего его взяли на буксир, и буксир тот, напрягаясь, как нанайская собака, отрывающая обледенелые сани, поволок его, постоянно тонущего, на ближайший заводище для ремонта, но по дороге он – уже, значит, буксир, – как рассказывают очевидцы (естественно, от переживаний), напоролся на ледолом моста лейтенанта Шмидта, после чего все на том буксире так матерились, что вы и представить себе не можете.
Так что праздник удался, поскольку все это происходило на виду у итальянского военного корабля, на котором морячки все высокие и красивые, в белых штанах и в чем-то еще, так что глаз от них наши дамы на Невском проспекте отвести не могли.
* * *А «в субботу (30 июля) около 4 утра в Санкт-Петербурге на Неве танкер «Иркутск» с 3 тоннами мазута на борту врезался в опору Троицкого моста.
Через верхние люки танкера в Неву вылилось около тонны топлива».
Вот интересно, как это у них через открытые верхние люки (!) вылился мазут?
А чего это они были открыты? То есть треть топлива от удара вылилось? Ни хрена себе удар!
И в этот день еще подорвали «Неукротимый»!
А потом буксир, его буксирующий, врезался в ледолом моста лейтенанта Шмидта!
Просто что-то с мостами надо делать!
Я знаю, что надо с ними делать. Надо снабдить их пиками. Чтоб они встречали тех, кто на них нападает, пиками. Как дикобраз.
* * *Подводные лодки горели и тонули всегда.
Они тонули в открытом море и у пирса.
Они взрывались, горели, тонули, но всегда находились люди, готовые на них служить.
С гибнущей подводной лодки спасались редко. Разве что всплывут вовремя да вовремя подадут команду на оставление корабля.
