Элис Уокер - Цвет пурпурный
София притулилась на углу огроменного обеденного стола, будто другово места ей не нашлось. Дети мимо нее шныряют, словно и нет ее вовсе. Харпо и Мышка друг с другом как старая семейная пара. Дети Софиины Одессу мамой кличут, а Мышку тетей. Софию зовут «мисс». Только Харпова с Мышкой малышка, Сюзи Кью и привечает Софию. Сидит насупротив ее и глаза на ее таращит.
Поели мы, тут Шик стул отодвинула, сигарету закурила и говорит, Друзья мои, хочу вам кой-чево сказать.
Чево? Харпо спрашивает.
Уезжаем мы, Шик говарит.
Да? Харпо говарит, а сам за кофейником тянется, и на Грейди посматривает.
Мы уезжаем, Шик опять говарит. Мистер __ сидит словно по башке стукнутый. Он всегда такой, когда Шик объявляет, што ей ехать надо. Поежился, брюхо себе почесал, потом мимо ее уставился, будто никаких слов и не сказано.
Грейди говарит, Народ вы конешно хароший, соль земли и все такое, да ничево не поделаеш, надо двигать.
Мышка молчит, в тарелку свою уткнувши. Ну и я молчу. Жду, когда сыр-бор начнется.
Сили едет с нами, Шик гаворит. Мистер __ резко голову выпрямил. Чево ты сказала? говарит.
Сили едет со мной в Мемфис, говарит Шик.
Только через мой труп, Мистер __ гаварит.
Это как прикажешь, Шик отвечает не дрогнув.
Мистер __ со стула было приподнялся, на Шик посмотрел и назад уселся. Ко мне повернулся. Я-то думал, ты наконец успокоилась, говорит. Чево теперь неладно?
Пес ты шелудивый, вот чево, говорю я. Давно пора с тобой распроститься и двинуться навстречу новой жизни. И твой труп будет мне ступенькой.
Чево ты сказала? он спрашивает, остолбенев.
Все за столом рты разинули.
Ты отнял у меня мою сестру Нетти, говарю я. Единственную на всем белом свете, которая меня любила.
Мистер __ тужится чево-то сказать. НоНоНоНоНо. Похоже будто мотор затарахтел.
Нетти с моими детьми домой едут, говарю я. Как она приедет, мы тебе задницу-то начистим.
Нетти с твоими детьми! Мистер __ говарит. Ты, кажись, спятила.
Да, мои дети, говарю. И хорошие дети. В Африке выросли, где хорошие школы, свежий воздух и спорт. Не то што твои дураки, без отцовской опеки да заботы выросшие.
Постой-ка, постой-ка, Харпо говарит.
Черта лысого я буду тебе стоять, я гаварю, Вот ты, ежели б ты Софию не гнобил, разве ж ее белые бы сцапали.
София аж на несколько минут жевать перестала от моих слов.
Это вранье, Харпо говарит.
Доля истины в этом есть, София говарит.
Все на нее оборотились, будто впервые ее за столом приметили. Будто голос из могилы раздался.
Поганые вы были дети, все до одново, я говарю. С вами не жизнь была, а каторга. И ваш папаша туда же, куча дерьма.
Мистер __ размахнулся было ударить меня, да я навстречу евоной ладони складной ножик сунула.
Ах ты сука, он говорит. Что люди скажут, как узнают, што ты в Мемфис укатила, будто у тебя дома нет.
Шик говорит, Альберт, ты хоть думай, что говоришь. Почему бабам должно быть дело до того, что люди скажут, это для меня тайна, покрытая мраком.
Ну как же, Грейди говорит, штобы разрядить обстановку. Вам мужика будет не заполучить, если разговоры пойдут.
Шик на меня взглянула, и мы с ней хихикнули. Потом и вовсе засмеялися. Тут и Мышка похохатывать начала. За ней София подхватила. Сидим мы и смеемся.
Шик говорит, ну и фрукты. Мы только можем выдавить из себя, ага, по столу ладонями хлопать и слезы с глаз отирать.
Харпо на Мышку посмотрел. Ну-ка, заткнись-ка, говорит ей. Дурная примета для вашего бабского племени над мущинами смеяться.
Ладно, она говорит. Села прямо, поглубже вздохнула и рожу состроила серьезную.
Потом он на Софию посмотрел. Ей хош бы што. Она смеется. Я лиха наперед хватила, говорит. Могу теперичя по гроб жизни смеяться.
Харпо посмотрел на нее, и взгляд у ево стал, как тогда, когда она Марии Агнессе зуб выбила. И будто искорка над столом пролетела.
Подумать только, он пробормотал, и у меня шесть детей от ентой сумасшедшей бабы.
Пять, она говарит.
Он аж онемел, даже не завопил, Чево ты сказала. Сразу на младшую посмотрел, девчонку вредную, шкодную, угрюмую и такую упрямую, што не будет ей житья на этом свете. Он в ей души не чает, однако. Имячко ей Генриетта.
Генриетта, он говарит.
Ш-ш-што, она отвечает. С радио кого-то изображает.
Чево она ни скажи, он в толк не может взять, как это понимать.
Поди принеси мне стакан воды похолоднее, он говарит.
Она ни с места.
Пожалуйста, он говарит.
Она пошла за водой, принесла, у евоной тарелки поставила и в щеку его клюнула. Бедный папочка, говорит, и на место села.
Я тебе ни копейки не дам из своих денег, Мистер __ говорит мне. Ни ломаного гроша.
Я хошь раз денег просила? я говорю. Я у тебя никогда в жизни ничево не просила. Даже жениться на мне.
Стоп, Шик говорит, Это еще не все. Со мной еще кой-кто едет. Пусть-ка тоже поучаствует. Что это Сили одна отдувается?
Все на Софию посмотрели. Она одна тут не пристроеная. В телеге пятое колесо.
Неча на меня смотреть, София говорит, и в глазах у нее написано, А пошли-ка вы все к ядрене фене, раз такое про меня подумали. Взяла оладью и покрепче в стуле уселась. Один раз достаточно взглянуть на нее, большую, крепкую, седеющую, большеглазую, и ясно, лишних вопросов лучше не задавать.
На всякий случай, штоб понятно было, она говорит, я дома. И точка.
Сестра ее Одесса к ней подошла и обняла ее. Джек поближе придвинулся.
Конешно, ты дома, Джек говорит.
Мама плачет? кто-то из Софииных детей спрашивает.
И мисс София тоже, другой ее ребенок говорит.
София все быстро делает, и плачет тоже быстро.
Так кто едет? она спрашивает.
Все молчат. Тихо стало, слышно, как в плите уголья гаснут и рассыпаются в пепел.
Наконец Мышка из под своей челки выглянула. Я, говорит, еду на север.
Ты чево? Харпо говорит. Он так удивился, аж заикаться начал. Совсем как его папаша. Такие звуки издает, даже не изобразить.
Я хочу петь, говорит Мышка.
Петь? говорит Харпо.
Ну да, говорит Мышка. Петь. Я на людях не пела, как Иоланта родилась. Дочки ейной имя Иоланта. А кличут Сюзи Кью.
А с какой стати тебе на людях петь, как Иоланта родилась? Али я тебя не содержу? У тебя все есть, чево тебе надо.
Мне петь надо, Мышка говорит.
Слушай, Мышка, Харпо говорит, В Мемфис ты не едешь. И дело с концом.
Мария Агнесса, Мышка говорит.
Мышка, Мария Агнесса, какая разница?
Большая, Мышка говорит, когда я была Мария Агнесса, я пела.
Тут в дверь тихонько постучали.
Одесса с Джеком переглянулись. Входите, говорит Джек.
В дверь просунулась тощенькая маленькая белая женщина.
