Николай Мохов - Тёмная сторона бизнеса
— Хватит спорить, — кричали ему.
— Я не спорю. С чего ты взял, что я спорю. Я просто не понимаю, — с абсолютно невинным выражением лица отвечал Чудище.
Он не боялся ментов и шальных пуль. Менеджеров и миллиардеров. Его не сломали ни большие деньги, ни двухлетний марафон в безнадёжной нищете. Но он был крайне стеснителен с барышнями. Его волновало, что он полон. А когда он худел — что становился совсем уж мелким. Что он до сих пор не миллиардер и не может подарить понравившейся девушке Bentley. И хоть говорила одна мудрая женщина, что на самом деле мужской половой орган — из двух букв (ум) — он не верил. И совершенно не использовал своё эволюционное преимущество над прекрасным полом. Хотя во всех других случаях его самомнение было абсолютным. Он не был, конечно, девственником, но, даже проработав в нашей безбашенной команде много лет, умудрялся оставаться нереально наивным и неопытным.
Однажды я решил его премировать и лично снял ему двух элитных проституток в стрип-клубе. Секс сразу с двумя, да еще во-от такими! — это ли не мечта интеллигента. Девицы были проинструктированы и заперты с Чудищем в номере. Наутро спрашиваю его:
— Ну как?!
— Никак. Мы общались.
— ?!
— Ну понимаешь, они сказали, что не проститутки, а только стриптизёрши.
— То есть, ты хочешь сказать, что я 120 штук отдал просто за общение?!
— Получается так, – ответило Чудище своим фирменным тоном.
Второй поединок Ума и Красоты закончился трагически. Честно говоря, я тоже к этому руку приложил. Это была подруга моей бывшей девушки. Подруга была хороша собой, на голову выше нашего героя. И крутила питерскими мужиками как хотела. Наш персонаж тоже попал в орбиту её обаяния. И вот, Чудище решил, что встретил свою большую любовь. А это, как известно, слабость всех героев. Целые государства погибали из-за женщин.
Как водится, смертоносный удар был нанесен нашему герою в минуту крайней слабости. Он был пьян и откровенен. Она ловко и очень цинично била по болевым точкам: «Тебе всё почудилось, ты такой смешной...» После того разговора парень слёг. Залез в берлогу. Ни шаманские бубны, ни лучшие маги, ни психологи, ни психиатры — не смогли ему помочь. Он начал принимать транквилизаторы и переехал к маме. Впрочем, он и раньше баловался солями. Говорил — это расслабляет мозг. Мы его чуть не убили, когда узнали. И вот, обычная питерская блядь оказалась разрушительнее для его психики, чем смертельная китайская химия.
Не то чтобы я испытывал чувство вины, но всё-таки иногда вспоминал его. Я думал, он был у нас такой один. И вот недавно беседую с одним знакомым бизнесменом. Тот, очень активно жестикулируя, жалуется на сотрудника:
— ...А он сядет напротив меня и такой: «Эти заказчики — пидорасы». Я ему: «Да нет же. У нас такие чудесные условия контракта. Ты столько денег заработаешь». А он в ответ: «Нет, там же есть такой-то пункт». И я начинаю его убеждать. Убеждаю-убеждаю… Через час у меня уже нет никаких сил. А он становится радостный и говорит: «Ну ладно, я пойду работать над этим говном». С-сука. Уволил бы. Но талантливый чёрт. Не могу.
Я сочувственно вздыхаю. Я-то уже знаю, как обращаться с такими: сказывается опыт содержания своего личного Чудища. Единственное, что можно сделать — это не воевать с ним. Иначе всё равно проиграешь. То есть — соглашаться. Ещё лучше отдать ему какую-нибудь жертву. Назначить, например, убогого манагера в начальники. Манагер будет кричать и волноваться, подпитывая кровопийцу. И менять этих манагеров, как только они будут перегорать. Запускать следующую жертву. Потому что если кровопийцу не кормить, то он сдохнет. И обижать его нельзя. Он — ранимый, на самом деле. А так — Чудище совершенно бессмертно. Как вид.
Рыцарям печального образа
Три года спустя Маша позвонила мне и говорит:
— Привет! Мне нужны твои связи в криминальном мире.
Я сморщился, как от зубной боли: «Д-дура!..» Маша не была моей девочкой. Она была подругой моей бывшей жены. Расстались мы плохо. Могу себе представить, что эти твари обо мне говорили. И всё-таки я сказал:
— Всё ты шутишь. Давай чаю попьём.
Оказалось, как раз года три тому назад с Маши срезали телефон. Что удивительно, хулигана поймали. И закрыли. А теперь он вышел. И за Машей ходят какие-то страшные парни. И дежурят на площадке. И звонят домой. Менты, естественно, говорят: когда убьют, тогда и приходите. Маша в ужасе. Маша теперь прячется у бабушки. Бабушка в ужасе. Спрашивается: я здесь при чём? Во всём виноват был, конечно, дон Корлеоне: «Ты просишь меня совершить преступление, а я даже не помню, чтоб меня пригласили в твой дом на чашечку кофе», — сказал киношный дон. И ведь всё равно помог. Видимо, мне очень хотелось быть доном Корлеоне. Опять же, привет бывшей жене...
Жизнь провинциального бандита известна: денег не хватает даже на бензин. На вооружении — обрез охотничьего ружья на всю бригаду, и тот с голодухи продал один молодой балбес. Ладно, прорвёмся (вот с этой ебучей фразы вся хуйня всегда и начинается). Я поехал к своему близкому из старшаков. Братуха высказался в том смысле, что надо было забирать заявление, а теперь человек пострадал, вот пусть курица и отвечает. Резонно, в общем. Но не врубать же заднюю. Как пел в другом кино д’Артаньян (такой же, между нами, мудозвон): «Но, слава богу, есть друзья. И, слава богу, у друзей есть шпаги». Ну или понты хотя бы.
Сводная бригада выглядела сильно: двое нищих бандюков, гэрэушник в отставке и фээсбэшник при исполнении. Все, понятно, из одного спортзала. Ну и Толстый на папином джипе. На его же бабки заправили тойоту Кабана: Толстый был домашний мальчик, и участие в реальной стрелке поднимало его до невзъебенной крутизны. И поехали, всё как у людей.
Уголовник оказался бздиловатый. И сразу согласился: сам погорел на делюге, а с бабы спроса нет. Если что — его же первого подтянут. А оно ему надо? Расстались практически друзьями, аж руки пожали. Осада была снята. В благодарность Маша поставила два литра «Немирова». Была такая мысль, чтоб хоть посидеть с ней по-человечески, но как-то она технично соскочила. В результате по-человечески сидели мы с Кабаном. Алкоголь постепенно расширял сознание. Радость подвига тускнела от несоразмерности награды.
— Я вот одного понять не могу, — сомнения мои постепенно оформлялись в слова. — Вот кто-то же её ебёт по-любому. Нет, я сам не претендую, но ты смотри: а почему его с нами-то не было? Ну допустим, он там пацанов собрать не может, сам не боец... Но просто приехать-то постоять можно было? Ему что, совсем похуй?!
Мы накатили ещё. Кабан молчал. Меня уже несло.
