Роман Солнцев - Золотое дно. Книга 2
— А почему нет? — невозмутимо отвечал Алексей Петрович. — Везде можно жить. А тут — чем тебе не Шамбала…
В дверь постучали, и поскольку никто из нас не откликнулся, никто и не вошел.
— Наверное, Утконос, — пробормотал Хрустов. — Что он таким трусом стал?.. Послушайте. Я всё думаю про водоводы… про ремонт колодца… У вас есть такие деньги?
Никонов и Бойцов переглянулись.
— Прямо вот сейчас — нет, конечно, — ответил Алексей Петрович.
— А Маланин найдет такие деньги?
— Если объединится с Ищуком, может найти. И насчет акций я уверен — не продаст ни одну. Так что, господа романтики, надо что-то другое придумать. — Бойцов повесил пиджак на спинку стула и лег на кровать. И кивнул Хрустову. — Ложись рядом, полежи.
А мы — Никонов и я — остались стоять.
— Нет, позовем и Валеру! — Никонов сильно постучал кулаком по стене справа от окна. — Я не понимаю, почему РАО ЕЭС до сих пор…
В дверь заглянул Туровский.
— Еще рано, — сказал он, глядя на часы. — Или есть информация?
— Есть, — зло бросил Сергей Васильевич. — Заходи. Я не понимаю, почему Москва, почему Чубайс тянет резину… почему нужно искать спонсоров… у фирмы невероятные доходы…
Туровский кисло улыбнулся.
— Денег никогда не бывает много. Надо внедряться в Грузию… в Армению… в Китай… А тут… что тут? Ну, сметет — проглотим и дальше будет жить.
— Не каркай, — Никонов сел на койку рядом с Хрустовым. — Я узнавал… у Маланина в бюджете ноль. Он обихаживает Тараса… если тот через своего зятя олигарха хапнет ГЭС, то на бесплатной энергии, конечно, наварит денег много… тут ему Маланин может поблажки сочинить… да и у власти останется…
Туровский сел на стул и опустил красноухую голову с утиным носом.
— Знаете, — тихо сказал он. — У меня в мозгах пламя. Я скоро с ума сойду. Даже если забыть об опасной ситуации… ГЭС стареет. Слишком долго строили. Нет, у меня нет серьезных проблем с генераторами, трансформаторами. Они все-таки пока надежны. Другое дело — АСУ, компьютеры. Все устарело, как телега. Жизнь компьютера, сами знаете, пять-шесть лет. Систему управления станции надо менять срочно.
— Может быть сбой, — кивнул Никонов.
— Насчет водоброса… — продолжал Туровский. — Можно решить за счет заемного капитала. Наши банки, наконец, начинают работать с «длинными» деньгами, могу взять кредит на десять лет. За это время смешно не рассчитаться при нашей дешевой энергии. На внешнем рынке будем продавать по максимуму — и это все равно дешевле, чем у других ГЭС.
— Это если мы не погибнем, — уточнил Никонов, садясь рывком на кровати, как ванька-встанька.
— И если Маланин не заблокирует мои попытки взять деньги у банков. Губернатор может всё… через правоохранительные инстанции, через суды… По поводу основного иска… — Туровский печально усмехнулся, достал трубку. Долго прикуривал от зажигалки. — Сказать прямо, спор не имеет юридической перспективы, мы, несомненно, в суде выиграем. Но Владимир ведет себя не очень прилично — уже сейчас использует административный ресурс. Каждую неделю — то налоговая… то СЭС… то счетная палата… все эти бесконечные проверки мешают работать, да и пугают людей. Того и гляди собровцев пришлет, всех на пол положит. Я считаю, так поступать непорядочно, чью-то правоту или неправоту может доказать только суд.
Старые друзья молча дослушали его усталую, неторопливую речь.
— И конечно, все это имеет смысл, если нас боженька пощадит… — Валерий Ильич глянул на часы. — Живем на авось, как и раньше. Каждый выплывает, как может. Поэтому страшно рад, что вы приехали. На миру и смерть красна.
— Ничего, поборемся! — сказал Никонов. — Чужаков не пустим. Демагогам укажем их место.
Туровский потер себе уши.
— Сейчас позовут. Я считаю, зря стариков привезли. Альберт Алексеевич, кажется, валерьянку пьет, я проходил мимо двери.
— Да брось, нашего Васильева полетом на «мухе» не свалишь! — подмигнул Никонов. — Уж какие мы пережили ужасы…
— Но почему, ребята, — уже второй раз спросил Бойцов, — почему нам тогда было все равно легко, радостно… а сегодня… Или вся жизнь молодая наша была обманкой?
Вдали невнятно прогремел гром или показалось? Наверно, все же будет гроза. Придется здесь ночевать.
40В комнату, где мы собрались для разговора, вдруг заглянул с бегающими глазами губернатор Маланин:
— Пардон! Господа, маленькая неприятность! Григорию Иванычу худо… обсуждение отложим на час-два.
— Может, врача вызвать? — встрепенулся Туровский. — Вертолеты же у вас на связи.
Маланин сделал успокоивающий жест рукой.
— Мой секьюрити кончил «мед», знает. А пока — без паники, отдохните. Дед отлежится, укол ему сделали. — И уже от дверей — негромко пропел. — «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат…»
Когда он, очень довольный собой (всем распорядился!) ушел, Бойцов усмехнулся.
— А ведь был такой лопух. Или притворялся? И как раз «из такого сора растут стихи, не ведая стыда?» Пойду по полянке поброжу.
— Я с тобой, — отозвался Хрустов. — Надо бы только нашим женщинам позвонить?
Никонов протянул ему сотовый телефон.
— От меня привет.
Хрустов торопясь потыкал в кнопки, приствил к уху, но телефон молчал. Сергей Васильевич глянул на крохотный экран с непонятными тире.
— А, тут же нет охвата… надо спутниковый… у губернатора.
— Поди, догони его!.. — взмолился Хрустов. — Сережа! У меня Галя что-то сильно плакала, когда уезжали. И про сына бы узнать.
Никонов кивнул и вышел.
— А мне звонить некому, — тихо сказал, глядя в окно, Алексей Петрович.
— Как же ты Олю потерял?! — поразился Лев Николаевич. — Она же чудесная.
— Была.
— Значит, ты ее не любил… всю жизнь холодный, как камень. Только в стихах…
— Да как сказать, Лёва. Любил! И она любила. Когда, помнишь, ты меня на вокзале встретил, а я уезжал… единственная девчонка была у меня знакомая — это она. Но она была влюблена по уши в него.
Алексей Петрович кивнул на Валерию Ильича.
Туровский мрачно вскинулся.
— Да перестаньте! Мало ли, кто когда кого любил…
— А ты помолчи! Змей Горыныч! — вдруг рявкнул Хрустов. — От имени наших девчонок за одну Марину я должен бы тебя убить, как комара ботинком.
Туровский показал зубы.
— А ты что, их адвокат или евнух?
Хрустов бросился к старому другу и врагу, схватил за грудки, поднял с стула.
— Пп-продажная шмакодявка!.. Здесь, среди своих, я могу…
— Лёвка! — укоризненно протянул Бойцов. От его легкого толчка в плечо Хрустов отлетел к подоконнику. — Прекрати! Был пацан и остался… Я ее любил. Но бывают мужчины красивее нас. И богаче. — Алексей Петрович снова лег спиной на постель, закрыл глаза. — А как познакомились… Я закаливался, ну, вроде как морж, с Сашкой Иннокентьевым в ледяной воде купались. Однажды идет, увидела. И решила тоже. Пару раз окунулась, я ее отговорил… тоненькая, слабая… но отчаянная, да. Она мне тогда и рассказала, где ее мама живет. Когда с твоей Танькой у меня ничего не получилось, я уехал учиться в ВКШ, мне Майнашев дал рекомендацию… потом МГИМО… А за границу тогда можно было ехать только женатому… Про нее вспомнил… Написал письмо, второе, третье — и уже не ждал ответа… вдруг ответила, что замужем. Я с горя быстро женился… Нет, Наталья была хорошая девчонка, вы ее не знаете… она утонула, купаясь в море… И вот, снова вспомнил про Олю… уже от тоски великой… Она мне обрадовалась… она тогда уже развелась, была свободна… — И слегка кривляясь, в нос, Бойцов закончил. — Но недолгим было счастье эвенка.
Вошел размашистыми шагами Никонов, подал Льву Николаевичу тяжелую трубку с выдвижной антенной.
— Набираешь, как обычно.
Хрустов, торопливо тыкая в кнопки, пару раз ошибся, попал в Абакан, наконец, радостно замигал друзьям:
— Алло? Это я, Лёва. Кто? Нет, это я говорю — Лёва… — Он засмеялся, пояснил друзьям. — Такое эхо получается, будто сам с собой говоришь…Танечка, ты?.. А где Галя? Мы в порядке. Пока тихо, никакой грозы. А Галя где? На кухне? Что?.. Как в больнице?.. Почему??? — И послушал с минуту, растерянно передал трубку Никонову. — Она у сына. Говорит, Илюхе лучше. А Инну он отправил в Москву. В больнице жить рядом с ним не разрешают, а дома одна она боится.
Тем временем Сергей Васильев дослушал то, что сказала его жена.
— Но главное — все нормально? Галке привет. Держитесь. Прилетим — наведем порядок. — И отключив телефон, пояснил Алексею Петровичу. — Нет порядка в стране. За границей, конечно, порядок.
— Да перестань ты мне по эту заграницу! — воскликнул Бойцов, поднялся и вышел вон из комнаты.
Никонов недоуменно посмотрел ему вслед. Туровский махнул рукой.
— Уже второй раз… — сквозь слезы хрипел Хрустов. — Первый раз чуть глаз не вышибли палкой.
