Масахико Симада - Плывущая женщина, тонущий мужчина
– И капитан, и радист отлично осознают, в какое положение они поставлены, – сказал он. – И ты, Самэ, помалкивай и выполняй свои обязанности. Назвался груздем – полезай в кузов. Если ты не глупец, то должен был еще до отплытия из Шанхая догадаться, что корабль направляется к Уоцури.
И ведь не скажешь, что он принимал все за шутку. До сих пор он ловил на лету каждое слово Брюса Ли и старался вписаться в образ грядущего мира, каким представлял его босс. Но чуть только дошло до того, чтобы выполнить приказ босса в качестве моряка, его запоздало прошиб холодный пот при мысли, что он оказался замешан в такую нелепую авантюру.
– Как нам быть? – спросил Самэсу у капитана, словно цепляясь за него. – Велено плыть к Уоцури.
В конце концов, курс корабля определяет капитан.
– Что он сделает, если мы не подчинимся? Спроси у своего боженьки.
Самэсу перевел вопрос капитана.
– Хороший вопрос. – Брюс Ли неожиданно расхохотался. – Убью обоих, тебя и капитана. Вместо вас судно поведет он.
Брюс Ли положил ладонь на плечо своему спутнику и что-то шепнул по-китайски. Тот сказал на ломаном японском:
– Корабля хороший. Я капитана. – И, выставив лошадиные зубы, рассмеялся.
Капитан Нанасэ, не меняя выражения лица, процедил:
– Коль грозит убить, делать нечего. Спроси у боженьки, что его милость изволит.
Самэсу, прерывисто дыша, молча опустил голову. Брюс Ли, сверкнув на него змеиными глазками, приказал:
– Спустите катера и спасательные шлюпки в отмеченной на карте точке.
– Высаживаться на берег ночью крайне опасно. А если еще шторм и туман, совершенно невозможно. И главное – слишком темно.
– Нынче ночью полнолуние. Какой бы плохой ни была погода, за элитный отряд солдат-колонистов можно не волноваться. До берега доберутся, даже если придется вплавь. Остров окружен отмелью. Высадиться на берег проще простого, лишь бы не разбиться об утесы. К тому же остров необитаем, врагов, которые бы встретили оружейной пальбой, нет. Даже такие, как вы, трусы сумели бы высадиться. А что значит – «следят спутники»? Поддались на похвальбу американской военщины? Вот что, Самэ, если не обеспечишь достойную поддержку нашей операции, выброшу за борт. Для тебя это лучший шанс проявить себя мужчиной. На кон поставлена твоя судьба как моряка. Будешь работать сегодня всю ночь. Под твоим командованием рулевой и дозорный, смотри, не подведи!
Сказал, точно врезал по морде, фыркнул и, оставив кандидата в капитаны, вышел из рубки.
Запаниковав, Самэсу метнулся к капитану:
– Получается, мы сообщники Брюса Ли?
– Не дури, – пробормотал капитан сдавленным голосом. – Разве не понимаешь? Мы тоже заложники. Он не шутит. Хочешь жить, выполняй приказ. Только крепко запоминай все его преступления. Так же, как во время войны китайцы запечатлели в памяти преступления японских солдат. Понял?
– Понял.
– Тогда сходи на ботдек и посмотри, что там происходит.
Самэсу отправился выполнять распоряжение капитана. На катера и спасательные шлюпки уже грузили продовольствие, пластмассовые контейнеры с питьевой водой и ящики, набитые сельскохозяйственным оборудованием, палатками и оружием. Точно собирались разместить на лодках и перевезти на необитаемый остров целый сельскохозяйственный рынок: рис и бобы, картофель и капуста, куры и даже поросята заполонили все свободное пространство палубы и ждали своей очереди на загрузку.
Лица солдат-колонистов радостно сияли, ни следа уныния. Погрузку они производили без единого лишнего движения. Годами они привыкли быть на марше, неся на себе все, что необходимо для жизни, начиная с оружия и продуктов, и кончая котелками и одеялами. Где бы ни пришлось им разбить лагерь – в знойной пустыне, в разреженном воздухе высокогорья или на необитаемом острове, там и будет их дом. Самэсу не мог вообразить себя на их месте. При одной мысли о жизни колонистов на необитаемом острове тоска хватает за горло. А они были счастливы уже тем, что смогут сегодня же ночью порыбачить. Ведь, судя по названию острова Уоцури – Рыбачий, рыбы там хоть отбавляй.
Самэсу пребывал в задумчивости, когда стоящий рядом мускулистый мужчина с необыкновенно широким лицом громко выругался. Самэсу невольно вжал голову в плечи, но брань предназначалась женщине, участвовавшей в погрузке. Среди солдат-колонистов было пятнадцать женщин. Видя, как женщины выполняют физическую работу наравне с мужчинами, Самэсу почему-то почувствовал ревность к их товарищам-мужчинам. Сегодня ночью наверняка будет штормить. Вот уж помучаются они на берегу! Досадно, что каждый раз все происходит точно в соответствии с планами Брюса Ли. Почему море потворствует ему одному? Неужто не отыщется бога, который бы заставил вкусить горечь крушения надежд нахалу, заявляющему во всеуслышание, что купил Посейдона со всеми его потрохами?
Вдруг нестерпимо захотелось прижаться к Сатико. Еще будет время своими глазами засвидетельствовать крах Брюса Ли. А пока как-нибудь продержаться, ища утешение в ее ласках.
Он уже собирался вернуться в каюту, когда его вновь отловил Брюс Ли. Точно с помощью телепатии подслушав мысли Самэсу, он сказал:
– Даю тебе шанс восстановить свою честь. Во время высадки на Уоцури будешь управлять катером, это приказ.
Избранный народ
Самэсу постоянно вытягивал пустой билет. Вместо того чтобы нежиться на женских грудях, пришлось изучать береговую карту острова Уоцури, ища бухту, удобную для высадки. Он обязан доставить туда солдат-колонистов, завершить в течение получаса высадку, оставить одну спасательную шлюпку на острове, а с другой вернуться на корабль. Командарм Ли наседал на него: «Ничего, сдюжишь, если проявишь характер!» В отсутствие причала и маяка высадить «пассажиров» на необитаемый остров, который раньше не видел в глаза, это задача, достойная морского десантника. По воле хозяина, уверенного в успехе, Самэсу вынужден помогать китайцам вторгнуться на территорию Японии. Но главное, он почти не воспринимает это как преступление. Когда тебе говорят: «Море – всеобщее достояние», остается ответить: «Так точно!» Некогда раздумывать над смыслом слов – «незаконное вторжение».
Если двигаться к острову на всех узлах, это восемнадцать часов. Из Шанхая вышли в девять утра, получается, операция начнется завтра, около трех утра. Сейчас три пополудни. Вынужденный всю ночь заниматься распределением кают между взятыми на борт солдатами и уговаривать пассажиров открывать счета в корабельном банке, он проспал не больше двух часов. Тонизирующее средство продолжало оказывать действие. Он уже был на пределе физических сил, но возбуждение в нижней половине не унималось, он решил вернуться в каюту и устремился прямиком под юбку Сатико.
– Несносный мальчишка! – засмеялась она, повалила его на кровать и, оседлав, удовлетворила его пыл. Корабельная качка смешала свербящее наслаждение с нежащей дремотой. К счастью, он был освобожден от вахты и смог уснуть как убитый.
Девять вечера. Проснулся бодрячком, но ощутил зверский голод. Перешагнув через прикорнувшего в коридоре солдата-колониста, полюбовавшись на солдаток любви, прогуливающихся по палубе рука об руку со своими товарками, он нырнул сквозь строй солдат-моряков, гордо именующих себя воинами революции, и побежал в столовую. Сатико была уже там. Она ждала, держа для него свободное место.
– Что будешь есть? – спросила она.
– Что-нибудь, укрепляющее силы.
– Есть одно особое блюдо. На Огасаваре его едят, когда чувствуют переутомление или заболевают, здорово помогает. Приготовила специально для тебя.
– Ты и стряпать умеешь?
– Пока ты на работе, я дежурю в камбузе. Подожди, сейчас принесу.
Она ушла. Следить за его питанием и укрощать его низменные потребности – в этом, значит, ее обязанности? Говорит, что, прежде чем оказалась на корабле, работала в ночном клубе в Нахе. А на корабль села в надежде начать новую жизнь.
Вскоре Сатико вернулась, неся в руках большую фарфоровую чашу, над которой поднимался пар. Мешаясь с ароматом имбиря и мисо, в нос шибал мясной запах какой-то дичи. Похоже на тушеные потроха, но пахнет еще резче. Захватив белое мясо и отправив его в рот, почувствовал на зубах что-то упругое, терпкое на вкус.
– Что это?
– Тушеная требуха морской черепахи. Поешь, и за работу! Рису еще хочешь?
Такое ощущение, будто обрел свой дом. Изо дня в день на борту корабля одинокий сон и однообразный рацион. Есть моряки, которые крепят на стене каюты листок с надписью «Не хотеть!» и живут исключительно мыслями о возвращении под кров семьи или под крылышко возлюбленной, оставленной на берегу. А он вот выспался, уткнувшись в грудь стряпухи, съел укрепляющее блюдо, ею же состряпанное, теперь можно и поработать.
Чувство было такое, будто он получил воздаяние за все свои муки. Или и это входило в план Брюса Ли?
– Вкусно? Может, хочешь еще риса? Я с требухой черепахи могу слопать риса сколько угодно.
