Юля Лемеш - Убить эмо
– Дуешься? Вот противный какой. Я ничего нового не сказала. Кстати, а на что ты обиделся? Что нам не позволят быть вместе? Ты и сам знаешь, что я права.
– Хватит обзывать меня жирной скотиной. Признаюсь, я немного запаниковала.
– Богатенький не я, а мой предок.
– И он действительно «жирная скотина»? Офигеть! Извини. Но на фотках твой папа похож на жилистого охотничьего пса. Только висячих ушей не хватает.
– Только ему не говори, когда познакомишься, – улыбнулся Кирилл. – Он просто обожает всяких там гончих и сеттеров.
– А мама?
– При чем тут мама? А, чем она увлекается? Собой. Она круглосуточно увлечена собой. Своей внешностью, своим положением в обществе, своим достатком и барахлом. Все что не входит в перечисленный круг, ее не заботит.
– А ты?
– Косвенно. Я вроде нахожусь в кругу ее приоритетов где‑то между машиной и новой сумочкой.
Пригорюнившись, я сразу вообразила, какое место уготовлено мне. Между испорченным йогуртом и использованной туалетной бумагой. Бедная моя мама. С такими родственниками ей худо придется.
Боже, о чем я думаю! Словно я действительно на секунду решила, что возможно войти в такую семью.
– А мы отдельно жить станем, – словно прочитав мои мысли, сообщил Кирилл.
– Прости. Но так не бывает. В реальной жизни так не может быть. Давай радоваться, пока можно! А потом – хрен с ним, с этим «потом».
* * *
Тем же вечером Вайпер передумал жениться.
А у Танго в очередной раз физически развитые гопники отобрали очередной мобильник. Предварив это насилие издевательской просьбой «позвонить».
А Оля забыла про разлучницу, потому что впервые в жизни ступила ногой на океанский берег. По которому фланировали породистые самцы в ассортименте.
А Ирина волком выла, сосланная в деревню к строгой бабке, которая экономила свет и заставляла ложиться спать вместе с солнцем.
А мои родители строили планы, как разлучить меня с дурной компанией для моего же блага. Причем под словом «компания» они по ошибке подразумевали Кирилла.
А где‑то кто‑то решил извести всех эмо, посчитав, что молодежи пора обзавестись идеологией.
Мама Кирилла вдруг поняла, что никому не нужна. Потому что ее бросил прежний любовник, а ничего стоящего на горизонте не было.
Артем впервые принял предложение своей новой девушки ширнуться для поднятия настроения.
Аль блаженствовала в Лондоне со своим будущим мужем.
Кроликовод выпил лишнего и твердо уверился в существовании чертей, у которых почему‑то оказались чересчур длинные уши.
Моя скучающая тетка прикидывала, куда бы направить свою кипучую энергию. Ей хотелось заявить о себе как об эталоне руководителя школы. Для чего требовались кардинальные скандальные меры. Стася идеально вписывалась в намечающуюся схему.
Дядя Кирилла печалился от отсутствия законнорожденных детей. И почему‑то завидовал Кириллу. У которого еще осталась надежда прожить свою жизнь так, как ему, говнюку, хочется. И люто ненавидел его за это.
А Петлюра перетирал с друзьями, как вытрясти из меня душу, хотя они и уверяли его, что он напрасно парится по пустякам.
Что делала Дочечка, не ведомо никому.
А что делали мы с Кириллом – я никому не скажу.
* * *
– Народ. У меня возникло предложение.
Народ, состоящий из меня, унылого Вайпера, Танго и Суриката, уставился на многозначительного Кирилла. До того мы пытались раскрутить Вайпера на рассказ о его несостоявшейся женитьбе. На что этот гад молча изображал гранитный памятник самому себе.
– Ну и?
– Мне хочется, чтоб вы, не задавая вопросов, поехали со мной и просто посмотрели на кое‑что поучительное.
– Бррр!
– Оооо!
– Ботаник на раздолье.
– Ребята. Ну как вам не стыдно? Когда Вайпер тащит нас для своих экспериментов, мы соглашаемся. Все равно делать нечего.
Дружным табунком мы добрались до центра города. Кирилл посоветовал занять места на скамейке прямо у выхода из супермаркета. Кирилл посоветовал сосредоточить наше внимание на эмо. Мы, естественно, посмотрели друг на друга и захихикали.
Потом до нас дошло, чего он хочет. Из супермаркета с завидным постоянством вываливали порции разного народа. И каждый раз в числе прочих мы обнаруживали не менее пяти приверженцев нашей эмо‑культуры. Которые брели погруженные в себя, не обратив на нас никакого внимания.
– Так, значит? – сам себе сообщил Танго.
– Считать будем? – предложил практичный Вайпер и тут же заголосил: – Раз, два, сразу четыре…
Скоро мы заметили некоторую несуразность. Только что мимо проскакала на огромной скорости высокая кудлатая девчонка, с виду – эмо. Но Сурикат отрицательно покачал головой:
– Мимикрирует.
– Да ни фига.
Танго наперегонки с Сурикатом рванули за неопознанным бегущим объектом. Отсутствовали не менее десяти минут.
– Вот паразитка. Ей бы на Олимпиаду. Носится как угорелая.
– И кто она?
– Еле догнали, – рядом присаживается вспотевший Сурикат.
Он пахнет. На носу висит мутная капля. Я жертвую ему свой платок.
– Прикиньте! Она только и рыкнула на нас: «Я – не эмо!»
Кириллу становится смешно.
– Шестьдесят для ровного счета, – бормочет Вайпер.
– И половина из них не пойми кто.
– Пропали мы, ох как плохо‑то. Как жить? Я не понимаю? – вовсю куражится Сурикат, небрежно обмахиваясь моим платком.
Эмо шли косяком. В том, что они были именно эмо, сомнений иногда не возникало. Вот троица, два высоких субтильных юноши и худенькая девочка‑ангел. Одеты как следует, длинные челки подрезаны бритвой, длинные виски, у девочки заметно оттенены глаза. У всех троих отстраненные выражения лиц.
– А рожи‑то готовские, – вскользь заметил Кирилл. – Этакая потусторонняя сумрачность.
– Точно, – скорбно фыркнул Вайпер. – Но вон та – точно наша.
Неподалеку, явно кого‑то поджидая, стояла одинокая маленькая эмочка. С чудными удивленными глазами. Немного потерянная, но вполне адекватная. В том смысле – что она правильно реагировала на окружающую среду. Когда на нее косились, она удивлялась, когда кто‑то ее грубо толкал – расстраивалась.
– Все на лице. Бездна тончайших оттенков эмоций. Я срочно влюблен. Я покорен. Я в восторге!
Восторг Танго несколько стих, когда к эмочке подбежал ее бойфренд и, нежно чмокнув в перламутровую щечку, увлек в неизведанные дали.
– Смейся, паяц, над разбитой любовью, – продекламировал угрюмо Танго.
– Раньше, когда все только начиналось, на меня показывали пальцем, – горестно ностальгировал Вайпер. – Как они насмехались над моими узкими короткими брюками! Как обзывали за прическу!
– Похоже, ты сожалеешь? – удивился Кирилл.
– Да. И имею на это полное право. Я был первый! – соврал Вайпер.
– А теперь еще кое‑куда сходим.
– Кирилл, а может, достаточно? Мы и так все уже поняли. Эмо стали ширпотребом. Скоро хлеб начнут запаковывать в черно‑розовую упаковку.
– Вы еще не все поняли. Вам лет сколько, школьники? И до вас пока не дошло, что вы теперь старые.
Под предводительством упертого Кирилла мы вскоре очутились в длинной кишке подворотен, обклеенных афишами, и начали предполагать, зачем он нас сюда притащил. Мы все тут давно не были. Одежду изобретали сами, аксессуары тоже. Кастл‑рок был нам без надобности. Для нас он оставался крутым подвалом для любителей рока разной степени тяжести. Но в этот день все перевернулось с ног на голову.
– Где мои четырнадцать лет? – вопрошал Сурикат, словно кто‑то незамедлительно ему их отдаст.
Внутри, как всегда оглушительно, гремела музыка и царил полумрак. Эмовских товаров было более чем достаточно. Напульсники не дороже ста тридцати. Эмовские значки от двадцати пяти до шестидесяти. Эмовские футболки по триста рубликов. Недорогие ошейники. Торбы стоили около двухсот.
А вот галстуки оказались дороже всего, по триста пятьдесят. Ремни были не совсем как надо, зато недорого. Нашивок – завались и дешевле грязи.
– И все это барахло проникло в магазин не ранее года назад, – весело просветил нас жизнерадостный продавец, предполагая, что дождался оптовых покупателей.
Которыми мы не являлись.
Эмовская мода оказалась ширпотребной дешевкой, рассчитанной на всеядную ребятню. Хотя дело не в цене. И не в возрасте. Но от этого веселее не становилось.
Ни на одном из нас не было ни единой вещи из этого магазина. Когда все начиналось, купить что‑то натурально эмовское было практически невозможно. Мы изыскивали ресурсы в других магазинах. Мы изобретали что‑то свое. Кому‑то везло, и он с гордостью хвастался чисто эмовской обновкой. Но теперь все это в прошлом. Теперь мы одеваемся кто во что горазд. На что у кого фантазии хватает, но соблюдая стиль в целом.
– Все. На этом ставим точку. Сейчас он потащит нас в галошный магазин и докажет, что эта практичная черная резиновая ботва имеет розовую подкладку. Кирилл. Отвянь по‑хорошему. Ты Стасе устроил променад. Мы составили вам компанию. Прекрасный день, но дальше нам не по пути.
