Тама Яновиц - Пейтон Эмберг
Пейтон покраснела от удовольствия: ей поцеловали руку впервые в жизни. Видимо, все дело в одежде — недаром ее приняли за актрису. Наверное, она и в самом деле теперь походит на известных актрис, которых видела на экране. Их фамилии в ее памяти не задерживались, но она помнила фильмы, в которых они снимались: «Унесенные ветром», «Джильда», «Иезавель»…
Тем временем Джермано откупорил бутылку с Шампанским и, разлив вино по бокалам, мягко проговорил:
— Нам с Родригесом нужно кое-что обсудить. Мы можем наскучить вам. Вам лучше побыть в своей комнате. Возьмите с собой шампанское.
— Рад был познакомиться с вами, — сказал Родригес.
Пейтон кивнула, взяла бокал и направилась в спальню. Шампанское ударило в нос, к тому же оно оказалось кислым. Она недоуменно пожала плечами: неужели двое мужчин одолеют бутылку кислой шипучки?
Пейтон потянуло прилечь, но боязнь испортить прическу остановила ее. Вздохнув, она опустилась в кресло и, включив телевизор, нашла канал на английском. Передавали новости. В Индии произошло сильное наводнение, а в Нью-Йорке на улице произошла перестрелка, в которой погибли четырнадцать человек.
Пейтон невольно поймала себя на мысли, что ее жизнь намного бы упростилась, если бы в той перестрелке случайно убили Барри. Тогда она бы снова стала свободной, смогла бы познакомиться с интересным мужчиной, которому бы отдавалась не по обязанности. Пейтон спустила с плеч платье, оголив грудь, и провела руками по набухшим соскам.
В дверь постучали, и в спальню вошел Джермано.
— Извините, что оставили вас одну, — сказал он. — Надеюсь, вы не скучали.
Пейтон повернулась к нему, ее грудь была по-прежнему обнаженной. Джермано озадаченно посмотрел на нее, и у Пейтон мелькнула мысль, что она ранее ошибалась, принимая выражение его глаз за проявление похоти, и ей даже на мгновение показалось, что он сейчас рассмеется.
Однако Джермано не рассмеялся. В его глазах вспыхнуло вожделение — теперь в этом можно было не сомневаться. Приблизившись к Пейтон, он положил ей руку на грудь, а другой, задрав подол платья, спустил ей трусики до колен и проник пальцем в вульву, уже начавшую увлажняться. Затем Джермано расстегнул молнию на ширинке, и из брюк торопливо выскочил огромный, толстый, в прожилках член. Такого большого пениса Пейтон видеть не приходилось.
— Подожди, — запротестовала она. — У тебя есть презерватив?
— Зачем? Я спущу в сторону, не волнуйся.
— Может, у тебя болезнь.
— Не тревожься, я абсолютно здоров.
— Все равно, с резиной спокойнее.
— Не бойся, ничего страшного не случится.
Помимо воли, Пейтон прижалась к нему. Между ними — как незаменимый и самостоятельный участник происходившего — стоял его красный член, всевластный и повелительный.
Джермано поцеловал ее в губы; затем его шершавый толстый язык проскользнул ей в рот, встретившись с ее языком.
Отпрянув, Пейтон спросила:
— Ты уверен, что можно обойтись без резины?
— Конечно, — буркнул Джермано и повалил ее на кровать. Его пенис вонзился ей между ног и яростно заработал.
Пейтон вскрикнула, ей казалось, что влагалище разрывается.
— Подожди, — выдохнула она, выставив вперед руки. — Мне не выдержать. У тебя слишком длинный…
Джермано остановился.
— Извини, — сказал он, — я просто не смог удержаться, поторопился. Я все устрою, больше больно не будет. — Джермано оторвался от Пейтон и вышел из комнаты.
Пейтон осталась лежать с раздвинутыми ногами; ее красивое платье собралось вокруг талии. Как бы не порвалось! Пейтон встала с кровати. На ней все еще были туфли. Должно быть, в туфлях она была поразительно притягательна, сексуальна сверх всякой меры. Эта мысль доставила удовольствие.
Пейтон попыталась снять платье, но до молнии на спине было не дотянуться.
В комнату вернулся Джермано, теперь он был в одних боксерских трусах.
— Я тебе помогу, — сказал он.
Оставшись в одних туфлях, Пейтон забормотала:
— Я не могу… Я замужняя женщина… Ты замучишь меня. У тебя такой длинный, такой большой…
— Я буду нежен, — сказал Джермано. — Больше боли не причиню. Наоборот, ты получишь настоящее удовольствие.
Он открыл принесенный с собою тюбик и, выдавив на ладонь столбик белого крема, извлек из трусов свой огромный член и принялся его натирать.
Глава семнадцатая
В аэропорту ее встречал Сэнди. Загорелый, в шевиотовом костюме, высоких сапогах и в ковбойской шляпе, он казался необыкновенно красивым. Густой красно-коричневый загар особенно подчеркивал желтые, как солома, усики и серые, как сталь, глаза. Особую сексуальность ему придавали мелкие зубы — молочные, как он однажды ей пояснил, которые не выпали, помешав вырасти коренным, из-за того что в детстве его лягнула норовистая лошадь. Поди, соврал, — рассудила тогда она, но дальше допытываться не стала.
— Привет, Пейтон! — воскликнул Сэнди. — С прилетом в Лас-Вегас. — ¦ Его слова подхватил звон монет, посыпавшихся в поддон одного из игровых автоматов, установленных в зале.
— Ты долго ждал? — поинтересовалась она.
— Около часа. У тебя только сумка? Другого багажа нет?
— Еще дорожная сумка. Сдала в багаж.
— Приехала всего на несколько дней и набрала вещей на два места? — недоуменно произнес Сэнди. — Я обошелся одним. — Он похлопал рукой по сумке, висевшей через плечо.
Нейлоновую дорожную сумку кричащего пурпурного цвета Пейтон подарил Барри на день рождения.
— Она легко узнаваема, — сказал тогда он, весьма довольный собой. — Куда-нибудь прилетишь, вмиг найдешь в багаже.
Пейтон вернула бы уродину в магазин, но у нее не было чека, да и не хотелось обидеть мужа.
Пейтон и Сэнди пошли к пункту выдачи багажа. Повсюду сновали люди. Вот аккуратно причесанная хорошенькая блондинка в светло-серой футболке с надписью на спине «I love Porn», а вот полная женщина в фермерском комбинезоне, но со штанинами по колено; рядом с ней мальчик, подстриженный под панка; а вот усатый мужчина в твидовом пиджаке; с ним женщина в платье с блестками.
Американский Лурд.[29] Одни только что прилетели сюда, чтобы поправить здоровье, другие летят домой. Получив сумку, Пейтон спросила:
— Поедем в гостиницу на такси?
— Такси обойдется в тридцать пять-сорок баксов, — рассудительно сказал Сэнди. — Поедем лучше на шаттле[30] — всего по шесть долларов с носа. Автобус ходит каждые полчаса.
Оплатить номер в отеле Сэнди не вызвался.
— Отнеси расходы на свою кредитную карточку, — небрежно предложил он, — а я дам тебе двести долларов.
— Двести долларов? — Брови Пейтон поползли вверх. — Но это менее половины.
— Ну хорошо, куда ни шло, триста.
Пейтон замялась.
— Видишь ли, — сказала она, — ежемесячные счета по кредитной карточке оплачивает мой муж, и редко когда дело обходится без скандала. Перед отъездом в Лас-Вегас я пообещала ему, что поездка станет недорого. Я и не обманывала его. Никак не ожидала, что с нас столько запросят. Я звонила в этот отель из дому, и мне называли другие цены.
И впрямь. Еще у себя, в Нью-Йорке, Пейтон, воспользовавшись рекламой, нашла самую недорогую гостиницу, только и слава, что не придорожный мотель, а Барри она сказала, что поездка в Лас-Вегас обойдется чуть ли не даром. На самом деле только один билет стоил около шестисот. Пейтон не сомневалась: заикнись она о цене, Барри вмиг устроит истерику. Ну да ладно, она же не утверждала, что полетит совсем даром, да и туристское агентство частично возместит ей расходы.
— Если тебе называли другую цену за номер, поговори с регистратором, — посоветовал Сэнди. — Они должны отвечать за свои слова.
Выяснять отношения с регистратором Пейтон не стала и отнесла расходы за проживание на свою кредитную карточку, хотя и предвидела негодование мужа, вспомнив о последнем скандале, когда Барри, изучив полученный счет, возмущенно воскликнул:
— Заплатить столько денег за тряпки? Да где это видано?
Речь шла о нижнем женском белье, и Пейтон не уступила:
— Разве я потратила много денег? Другие женщины ходят в «Сакс»[31] и тратят денег гораздо больше. Возьми ту же Грейс, она с расходами не считается.
— Нашла с кого брать пример. Грейс и Леонард обеспечены. Отец — глава крупной фирмы, а я только-только встал на ноги. К тому же ты знаешь, какие у нас расходы… — На этом нравоучение истощилось: на хоккейной площадке возник острый момент, и Барри уставился в телевизор.
Вспомнив тягостный разговор, Пейтон пришла в уныние. Объясняться с мужем придется снова. И ради чего? Ради затрапезной гостиницы! С Сэнди не пошикуешь. Вот если бы она проводила время с Джермано, то жила бы в номере люкс, и не где-нибудь, а на Стрип,[32] пила бы дорогие коктейли, плескалась в бассейне. И ей бы это ни цента не стоило.
