Броди Эштон - Девушка с ароматом ночи
Джек сжал губы, так что получилось что-то вроде усмешки.
— От Коула и от таких, как он, всего можно ожидать.
Мы также попытались узнать какие-то подробности мифа об Орфее, но дальнейшие поиски выявили лишь незначительно различающиеся варианты той истории, что рассказала мне миссис Стоун несколько месяцев назад. Если там что-то и было, мы этого не заметили. Может быть, надо было найти Мэри. Попробовать узнать у нее что-нибудь еще.
Прошло несколько дней, и однажды в школе ко мне подошла Юлес. Мы не говорили с ней с того дня, когда вместе разносили предвыборные листовки.
— Привет, — сказала я.
Она улыбнулась, но улыбка получилась довольно жалкой.
— Хочешь пойти в «Луч» выпить кофе? Или ты все еще ходишь после уроков к миссис Стоун?
— Нет. Я почти все наверстала. Я могу пойти.
Она вздохнула с облегчением.
— Отлично. Поехали на моей.
Мы отправились в кафе «Луч» на Мейн-стрит. По пути почти не разговаривали. Когда мы пришли, несколько столиков были заняты школьниками, и в воздухе витал аромат кофе, французских тостов и яичницы. «Луч» славился своими французскими тостами, толстыми, как кирпичи, и подававшимися вместо пирожных к кофе.
Мы с Юлес уселись на стулья у стойки и заказали латте. Когда официантка ушла, Юлес повернулась ко мне и сказала:
— Мне жаль, что все так изменилось. В тот день с листовками… Это было больно.
Я не знала, что сказать.
— Мне не хватает подруги, — сказала она. — Не хватает разговоров с тобой о чем угодно и уверенности, что ты сохранишь любую тайну. У меня этого больше нет. Я не могу говорить с мамой — ты ее помнишь, она никогда ничего не понимала. А говорить с парнем — это совсем не то же, что говорить с девушкой.
Я улыбнулась.
— Мне тоже этого не хватает, — сказала я.
Официантка вернулась с горячим латте, и все остальное время мы просто разговаривали. Не о Джеке, не о том, где я была, а просто о школе, и постепенно втягивались в обычную болтовню на повседневные темы.
Мне ужасно понравилось. Болтать со старой подругой, потягивать кофе и забыть обо всем.
Хотя бы ненадолго.
Юлес подбросила меня на своей машине до школьной стоянки, я помахала ей на прощание и послала воздушный поцелуй. За этим кофе мы ничего не решили, но дело было и не в решении проблемы, наверное.
Когда я вернулась домой, папа читал газету на кухне. Похоже было, что он только что несколько раз провел руками по волосам.
— Все нормально, пап? — Я подошла к холодильнику и достала сок.
Он недовольно крякнул.
— По-видимому, я недостаточно крут для курортного города. — Он покачал головой и продолжил чтение газеты.
— Это в газете написано?
— Колонка редактора. Цитирую: «старомоден и тянет город назад».
— Назад от чего?
Он пожал плечами и отложил газету.
— Мирового господства? Не знаю. Мне что, воткнуть в уши наушники и ходить, уткнувшись в айпод, как школьники? Тогда лучше будет?
— Не обращай внимания, пап. — Я налила ему стакан апельсинового сока и поставила на стол. — Ты идеально подходишь для этого города.
Он провел ладонями по лицу.
— Спасибо, Ник.
А потом он посмотрел на меня так, будто впервые за долгое время заметил меня.
— Спасибо.
Мне хотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось. Только я и папа. Смотрим друг на друга. Видим друг друга. Пользуемся моментом.
Смотри на меня, папа.
Но вот он уже отвернулся, снова взял газету, мгновение закончилось.
Субботнее утро выдалось ясным и морозным. В остальной части штата все страдали от перемены погоды, отчего воздух стал плотным и вязким, но Парк-Сити был выше всего этого. Ближе к небу, как здесь говорят. Я приехала в бесплатную столовую за час до открытия и, как только припарковалась, увидела, как с другой стороны на парковку въезжает Джек. Он понимающе усмехнулся. Нам обоим не терпелось поговорить с Мэри.
Я отперла двери, он вышел из своей машины и сел на пассажирское место рядом со мной.
— Похоже, мы оба подумали об одном и том же.
Мы сидели в машине, не выключая отопления, и ждали Мэри. У дверей столовой начали собираться люди в ожидании открытия, но Мэри все не было.
— Может, нам просто пойти внутрь, — сказала я. — Она придет.
Мы с Джеком вошли, и Кристофер указал нам наши рабочие места. Мы работали молча. Я то и дело проливала или расплескивала суп, потому что не могла отвести глаз от входа.
Мы обслужили более ста человек. Она так и не пришла.
Кристофер не видел ее всю неделю.
Когда последний бездомный получил свою порцию, Джек начал наводить порядок, а я пошла к шкафу за моющими принадлежностями. Джек поставил один стул на другой с такой силой, что раздался лязг металла, вполне отвечавший нашему состоянию.
— Должен быть еще кто-то, кто знает что-нибудь обо всем этом, — сказал он.
Я поморщилась.
— Я уверена, что есть. Но как их найти? Поиски в Интернете ничего не дали…
— Постой, — перебил Джек и замер со стулом в руке. А потом поставил его обратно на пол.
— Что?
— Мередит сказала, что дочери Персефоны готовят своих дочерей к тому, чтобы стать Потерянными, еще на Поверхности.
— И что?
Он наклонил голову, глядя на меня так, как будто это было очевидно.
— Так кто ее готовил?
— Я не знаю. Ее… мама, — сказала я наконец то, чего ждал от меня Джек.
Джек улыбнулся и кивнул.
— Я когда-то видел миссис Дженкинс. Мередит жила на той же улице, что и Кай. Конечно, это ложь, что Мередит уехала. Что, если ее мама все еще здесь?
Я не могла ответить.
— Надо нанести визит миссис Дженкинс. — Джек взял стул и поставил на стол. — Может быть, она знает, как сделать так, чтобы Коул оставил тебя в покое.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Сейчас
Машина Джека. Осталось три недели.
Закончив дела в столовой, мы поехали на машине Джека к загородному коттеджу у самого склона. Мы потоптались на крыльце, прежде чем позвонить в дверь.
— А что, если она на самом деле переехала? — спросила я.
— Она живет здесь, — уверенно сказал Джек.
— А что, если она не станет с нами говорить?
— Станет.
— А что, если…
— Слушай, Бекс. Ты ведь хочешь сделать так, чтобы Коул оставил тебя в покое?
Я кивнула.
— Ну хорошо. Вот мы это и делаем.
Я сделала глубокий вдох и постучала в дверь. Прошло несколько секунд, и дверь открыла женщина. Та самая женщина, которую я видела в бесплатной столовой, где она обедала с Мередит. Она была одета строго и изящно, будто собиралась идти на работу в музей. На шее красный шелковый шарфик, волосы завязаны в тугой пучок.
— Да? — сказала она.
Я открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но ничего не вышло.
— Здравствуйте, миссис Дженкинс, — сказал Джек. — Можно нам поговорить с вами несколько минут?
— О чем?
Джек покосился на меня.
— О вашей дочери Мередит.
Миссис Дженкинс побледнела.
— Мередит теперь живет со своим отцом. — Она хотела закрыть дверь, но я помешала ей, подставив ногу.
— Пожалуйста, миссис Дженкинс, — сказала я, вновь овладев голосом. — Я знаю, что это неправда.
— Простите?
— Я ее видела.
Глаза миссис Дженкинс сузились, и она сильнее надавила на дверь.
— Ты не знаешь, что говоришь.
— Я знаю, что она была на Подпитке! — выпалила я.
Миссис Дженкинс застыла и смерила меня ледяным взглядом. Джек продвинулся ко мне, готовый меня защитить.
— Откуда ты знаешь?
Я перевела дыхание.
— Потому что я тоже была там.
В доме миссис Дженкинс не было никаких украшений. Ни картин на стенах. Ни безделушек в углах. Кроме старинного вида кувшина на каминной полке, в комнате не было вообще ничего примечательного.
Все, от стен до дивана, на котором устроились мы с Джеком, было разных оттенков бежевого. Это место не выглядело жилым.
Миссис Дженкинс принесла из кухни поднос с чайником и тремя чашками.
— Чай греческих пастухов, — сказала она. — Нет ничего лучше.
— Спасибо, — ответила я. Мы взяли по чашке, и она села на стул напротив нас. Я не могла больше ждать. — Миссис Дженкинс, что вы знаете о дочерях Персефоны?
Она хотела глотнуть чаю, но, приподняв брови, поставила чашку обратно.
— Ты хочешь сказать, что ничего не знаешь о них?
— Не знаю.
— Тогда как же ты…
— Я не знаю. Коул просто выбрал меня.
— И ты выжила, — даже несмотря на ее улыбку, это прозвучало как обвинение.
— Да, — сказала я.
— Расскажите нам о дочерях, — вмешался Джек.
Миссис Дженкинс посмотрела на Джека.
— У дочерей Персефоны свой интерес к Подпитке. Мы знаем о Нижнем мире, и когда наступает время Подпитки, готовим своих детей стать Потерянными, — сказала она так, будто это само собой разумеющиеся вещи.
