Валентин Черных - Рецепт колдуньи. Сборник
— Буду.
— Насколько я знаю, вы не получили государственной поддержки на строительство сухогрузов. Тендер выиграл давний конкурент вашей компании Шахов. Учитывая, что дела вашей компании последний год шли не блестяще, вас в ближайшее время могут объявить банкротом. Я права?
Я ее явно недооценила. Меньше чем за сутки она собрала довольно много информации. А если она связана с Шаховым? Через мужа, родителей, знакомых и перед интервью с ними консультировалась? И Шахов заплатил ей намного больше, чем заплатили мы? Этого я не предусмотрела. По-видимому, я затягивала паузу. Она повторила:
— Я права?
— Нет, вы не правы. — Я уже просчитала все последствия своего ответа. — Шахов получил государственную поддержку с условием, что в его проект вложат средства иностранные инвесторы. Но эти средства он вряд ли получит. У него плохая репутация. Он еще в советские времена был уличен в сбыте контрабанды и даже исключен из партии.
— Сегодня это может расцениваться скорее как достоинство. Значит, он еще тогда отстаивал принципы рыночной экономики.
— Нарушение законов не входит в принципы никакой экономики. В свое время Шахов работал в ЦК комсомола. И поставлял девочек своим старшим партийным товарищам. Но одна девушка не выдержала позора и повесилась. Шахова убрали из ЦК комсомола и задвинули в министерство на не очень большую должность, но и здесь он поддерживал отношения с криминальными структурами, как, впрочем, и сейчас тоже.
— А вы не боитесь, что ваш конкурент подаст в суд и потребует с вас сотни миллионов за упущенную выгоду и оскорбление его чести и достоинства?
— В суд он не подаст. На судебном разбирательстве могут всплыть многие невыгодные для него факты.
— Своим ответом вы его провоцируете и подталкиваете к суду.
— Пусть подает. — Я попыталась это сказать как можно небрежно. — Тогда мы подадим встречный иск. У нас достаточно законов, чтобы потребовать с него сотни миллионов за упущенную выгоду и нанесение оскорбления моей чести и достоинству.
Ведущая не дала мне передышки и сразу же задала следующий вопрос:
— А как вы относитесь к слухам, что после автомобильной аварии ваш отец потерял рассудок и вы его держите в частной клинике для душевнобольных? Его уже два месяца никто не видел и никто не знает, где он находится.
— Никакого секрета нет. Отец в Швейцарии, ему сделали операцию. И очень скоро он вернется к управлению компанией.
— И вы снова станете обыкновенной учительницей?
— Я не обыкновенная учительница, я хорошая учительница. Но в школу я вряд ли вернусь. Мне понравилось заниматься бизнесом, и для меня найдется место в компании.
— Меня восхищает ваша уверенность. Но этим интервью вы сделали из Шахова непримиримого противника. Согласно условию я могу сделать одну вырезку наиболее резких ваших выражений и закончу интервью на оптимистической ноте: «Я не обыкновенная, я хорошая учительница. Мне понравилось заниматься бизнесом, и для меня найдется место в компании».
— Не надо ничего вырезать. Шахов — давний конкурент нашей компании, а с недавнего времени даже противник, который действует бандитскими методами. Так что считайте эти высказывания не моим просчетом, а моим ему предупреждением.
Красная лампочка горела на камере, значит, съемка не прекращалась. Оператор укрупнял план, наверное ведущая и оператор заранее договорились, как будет заканчиваться интервью. И я улыбнулась своей лучшей улыбкой.
Коля отвез меня домой. Теперь меня всегда сопровождал один из тех охранников, которые заменили парней, набранных Викуловым. Он шел впереди меня, заходил со мною в квартиру и только после этого уходил.
Весь тот вечер, как, впрочем, и предыдущий, я ничего не могла делать. Я ждала, что позвонит он. Но он не звонил. Я решила раньше лечь спать, но не смогла уснуть и сидела перед телевизором, переключая программы.
Утром я приехала в офис и позвонила в клинику Женевы. Трубку снял отец. Я решила ничего ему не сообщать о проигранном тендере. Отец отвечал вяло, я его разбудила, забыв, что в Швейцарии раннее утро, а отец поздно ложился и поздно вставал.
Телеведущая позвонила, что интервью будет показано завтра. Программа «Деньги» выходила в середине дня, когда все деловые люди были в своих офисах. По данным телекомпании, это было наиболее подходящее время. Вечером люди, принимающие решения, были на деловых встречах, ужинах, переговорах, в ночных клубах.
Заместитель и Малый Иван перебирали варианты выхода из катастрофы и принимали оперативные решения. Старый эсминец, который наша компания купила и продала Японии на металлолом, во время шторма оторвался от буксира и стал неуправляемым. Юрист, Малый Иван и Заместитель просчитывали, какие штрафные санкции могут быть применены к нашей компании, связавшись с лондонской адвокатской конторой, которая вела наши международные дела. Я слушала, многое понимала, а чаще не понимала.
В конце дня он зашел ко мне, сказал, что будет в офисе завтра во время телевизионной передачи, но не спросил, как я надеялась, что я делаю вечером. Я ничего не делала. Мужчина может пойти в ресторан, в клуб и один. Я не могла пойти одна. Это могло быть расценено, как будто я ищу приключений. Я не была членом ни одного из клубов деловых людей, у меня не было ни одного знакомого мужчины, который бы мог сопроводить меня. Вечерние клубы в своей рекламе сообщали, что девушки в клубы проходят бесплатно. Но эти правила были для девушек с определенной специализацией, моя специализация — одинокая молодая женщина, учительница, с дочерью и матерью, проживающая в двухкомнатной малогабаритной «хрущобе», временно исполняющая обязанности президента компании, зиц-председатель, которая очень скоро может снова на остаток летних каникул встать за прилавок палатки с овощами.
В этот вечер я снова была одна у себя в квартире. В предыдущие вечера я уже позвонила всем подругам, знакомым и родственникам, кому не звонила месяцами. И я решила нарушить запрет Игоря выходить из квартиры одной, без охраны. Я открыла свою старую записную книжку. Во мне проснулась женщина. Я решила переспать с любым из знакомых мужчин, которые мне симпатизировали, предлагали, намекали или когда-то добивались меня. Я это сделаю назло тебе, сказала я, хотя никакого зла на него не держала. Я просто хотела, чтобы он позвонил, приехал бы ко мне или отвез меня к себе. Мне стало вдруг жарко. И впервые в жизни я вдруг поняла, что если мужчина чувствует то, что чувствовала я сейчас, он готов к насилию. Но мужчина может насиловать, женщине и этого не дано. Я перелистывала записную книжку — букву за буквой — по алфавиту. Женат, женат, женат… В больнице, за рубежом, в отпуске. Все. Ни одного, кому я могла бы позвонить и сказать: мне грустно, приезжай. Я больше не могла оставаться одна и набрала телефон Риммы. Хотя бы поговорить, обсудить. Мужчины, наверное, в таком состоянии напиваются. Римма не сразу сняла трубку. И когда я услышала ее голос и с трудом сдерживаемое дыхание, будто ее остановили во время марафона, я все поняла.
— Иван у тебя?
— Да, — ответила Римма, вздохнула и добавила: — На мне.
— Удачи на дорогах, — почему-то сказала я и поняла, почему сказала: в этот момент на экране телевизора выступал инспектор ГАИ, — и положила трубку.
Ночью я плохо спала, просыпалась, встала рано. Хотела сделать пробежку — вспомнила запрет Игоря не выходить из дома одной, снова легла. В офис я приехала с ватной головой, читала газеты и ждала.
В кабинет вошла Настя, включила телевизор и сказала:
— Адмирал и Будильник хотят посмотреть передачу у тебя в кабинете. Здесь самый хороший телевизор.
— Ладно, — вяло согласилась я.
— Что с тобою? — обеспокоенно спросила Настя.
— Тоска зеленая.
— Есть один проверенный способ отвлечения, — посоветовала Настя. — Когда все противно, вспомнить, чего тебе недавно хотелось, поехать в магазин и купить.
— Ничего не хочу покупать. Все, о чем мечтала, уже куплено.
— Но чего-то ты хочешь?
— Мужика хочу. — Я ответила, как ответила бы Римма.
— Конкретного или вообще?
— Уже вообще.
— Нет проблем, — сказала Настя. — Уже есть фирмы, которые поставляют трахальщиков.
— Ты пользовалась услугами этих фирм?
— Нет. Мне уже не платят, но, правда, еще и не берут денег.
— Странное ощущение. Два года ничего такого не чувствовала.
— Так бывает, — успокоила Настя, — когда развяжешь, трудно остановиться. Три минуты осталось, я зову их, а потом обсудим. Как ты могла заметить, я женщина деликатная, ни о чем тебя не расспрашивала.
— Я тебе благодарна за это.
Настя вышла, и почти тут же вошли в кабинет Адмирал и Заместитель.
Пошли, как обычно, оперативные сообщения о биржевом курсе доллара, зарубежная информация и, наконец, интервью. Не знаю, где они нашли фотографии отца и Полины, но вначале было рассказано об их браке, об автомобильной катастрофе. После улыбающейся молодой Полины я показалась себе совсем взрослой женщиной, немного скованной, говорящей медленно, с паузами. Но с каждым следующим своим ответом я все больше нравилась себе, я была симпатичной, даже красивой, раскованной. Я посмотрела на него и Адмирала. Мне хотелось увидеть радость на их лицах, но Адмирал хмурился, а он, как мне показалось, даже не смотрел на экран, вернее, он больше слушал, чем смотрел. Ведущая почти ничего не вырезала: ни наше пари и пересчет денег, ни моих последних слов о предупреждении Шахову, и заканчивалось интервью моей улыбкой.
