Ирина Горюнова - Странная женщина (сборник)
В кухню вошёл Варин старший брат Славик с пустой тарелкой в руках. Своим сытым видом Славик подтверждал подозрения сестры. Да, именно он был той «чёрной дырой», в которую каждый день исчезала еда. Вариному брату тридцать три года, он компьютерщик, при этом уже пять лет Славик использует профессиональные навыки исключительно в собственных целях, в смысле, он не работает по специальности, а проводит жизнь за компьютером у себя в комнате. Славик – потерянный в Интернете человек. Однажды он ушёл в Интернет и больше оттуда не вернулся. Иногда, впрочем, Славик выходит на кухню – поесть. Тем, откуда берётся еда, не интересуется. «Будьте как птицы небесные…» Варя брата не укоряет – ей не жалко покупать еды на троих. Ей лично Славик не доставляет особого беспокойства – он тихий. Его даже можно вовсе не замечать, как он уже годы не замечает ни мать, ни Варю.
Славик поставил тарелку в мойку и ушёл к себе.
Варя включила чайник – нет еды, хоть чая выпить.
На кухню заглянула мать. Варя спросила, собирается ли та выплачивать кредиты.
– Собираюсь, со временем… – не очень уверенно сказала мать.
– Со временем?! Сегодня нам дверь разрисовали, завтра на лбу поставят клеймо в виде процентов, послезавтра, может статься, казнят! – раздражённо выпалила Варя. Дочь не понимала поступков своей инфантильной мамы Любы, с Вариной точки зрения, они были абсолютно иррациональны. Последние три года её мать нигде не работает, при этом она умудрилась взять несколько кредитов и своеобразно их потратить, накупив кучу шмотья. Маме Любе – пятьдесят пять лет, в принципе поезд уже уехал; это понятно всем, но не ей самой. В её понимании хризантемы в саду ещё не отцвели; ей кажется, что с помощью нарядов она вернёт молодость и обретёт заслуженное женское счастье. Её шкафы буквально ломятся от тряпок. При этом проблему «на что купить» мама Люба, взяв кредиты, решила; вторую – куда всё это носить – решить не может, потому что особо никуда не ходит. «Зачем покупаешь столько вещей?» – однажды спросила её Варя. «А шоб було!» – ответила мама Люба.
Чайник забулькал. Варя потянулась к шкафчику, где хранился чай, и обнаружила, что его нет. Конечно, Славик любит чай. Крепкий и часто.
– Слушай, Варь, у тебя ведь есть деньги, – начала мама Люба, – дай в долг, я кредиты выплачу…
Варя испугалась:
– Ты что? Это же мне на обучение!
…С некоторых пор Варя копит деньги на свою «мечту». Люди мечтают о разном, мечта Дроздовой – поступить во ВГИК, с блеском отучиться, стать режиссером и снимать фильмы. Даже нынешняя работа в большом магазине электроники, где она работает продавцом-консультантом, для Вари лишь средство для осуществления мечты, поскольку все заработанные деньги она откладывает на оплату обучения. Дроздова знает – вот она соберёт необходимую сумму, уедет из своего Петербурга в Москву, поступит во ВГИК, потом получит диплом режиссёра и начнётся для неё другая жизнь. В принципе до осуществления её мечты уже рукой подать, потому что на первый год обучения в институте Варя накопила. Глядишь, и на второй скоро насобирает, особенно если не будет делиться деньгами с такими вот деятелями, бездумно нахватавшими кредитов (и зачем только их дают в этих чёртовых банках?!).
– Я не могу дать тебе денег, – сказала Варя матери.
Та пожала плечами и молча ушла к себе.
И снова из одной комнаты – телевизионная трескотня, из другой – компьютерное бу-бу-бу. Разбить бы эти телевизор с компьютером! Варя вздохнула – ей уже тридцать два, совсем взрослый человек, а совсем взрослому человеку нужно жить отдельно от родителей. Как говорится, если тебе кажется, что ты достиг просветления, – поживи неделю со своими родителями. Дроздова живёт с матерью и старшим братом, и ей отнюдь не кажется, что она достигла просветления; напротив, исходя из тягот их совместного бытования, Варя понимает, что сознание её катастрофически темно.
Увидев, что в доме нет даже хлеба, Варя пошла в магазин за продуктами.
Пересекая двор, она увидела неприятную сцену. Группа подростков прицепилась к парню, выгуливавшему собаку. Нагловатые шумные подростки, перекрикивая друг друга, сообщили парню с собакой, что и он, и его собака – редкостные уроды; и снова весело и на все лады: чучело, чучело! Варя не выдержала и остановилась. Честно говоря, незнакомый парень и впрямь был неказистый (худой очкарик в потёртых джинсах и видавшем виды свитере), и его чёрная, заросшая шерстью дворняга тоже не была из себя красавицей (извините, не разберёшь, где у неё морда, а где задница), однако же в Варе вскипело негодование и обострённое чувство справедливости – нельзя унижать человека! И она немедленно влезла:
– Эй, молодые люди! Вам делать нечего?!
Подростки от изумления замолчали и вытаращились на Варю, а потом пожелали ей идти туда, откуда не возвращаются. Варя, словно увидев себя со стороны их глазами – странноватая тётка с экстремально короткой стрижкой, в грубых армейских ботинках и рваных джинсах (видок ещё тот!), усмехнулась, махнула рукой – зачем метать бисер перед столь очевидными свиньями?! – и не стала вступать в прения с подрастающим поколением. Кстати, тот – униженный и оскорбленный, с кудлатым псом – даже ухом не повёл – ни когда его оскорбляли, ни когда Варя за него вступилась. Очкарик всё это время с гордым видом что-то сосредоточенно слушал в наушниках, будто происходящее его вообще не касалось. «Должно быть, правильно говорят, что унизить можно лишь того, кто на это согласен», – хмыкнула Варя и потопала в супермаркет.
В магазине она решила отступить от правила жёсткой экономии, которое ввела для себя, решив копить деньги на курсы, и разорилась на текилу.
* * *Домой Дроздова возвращалась через парк. Возле пруда с утками она невольно притормозила: её внимание привлекли молодые мужчина и женщина, шедшие ей навстречу. Оба высокие, стройные, тёмноволосые, на обоих одинаковые чёрные плащи, такие длинные, что подметают аллею. «Эту парочку вполне можно снимать в фильме о городских ангелах», – улыбнулась Варя. Какие-то они были нездешние. Не отсюда. Да, словно бы они недавно спустились с небес – погулять, покормить уток в пруду, поесть мороженого, да мало ли ещё какие дела у ангелов могут быть тут, на земле. Шли «ангелы» молча и гордо – три сантиметра над землёй.
Варя заворожённо смотрела им вслед, стараясь запомнить каждую черту, любую деталь (умение видеть странное и необычное в обыденном она считала необходимым качеством для кинорежиссёра). Она научилась из ничего – из любого образа или случайной встречи – придумывать маленькие кинозарисовки и вот уже два года, с тех самых пор, как она поняла, что у неё есть мечта и эта мечта связана с кинематографом, собирала эпизод за эпизодом, кирпичик за кирпичиком в копилку своего будущего фильма.
…На самом деле она мечтала о кино с самого детства, просто долгое время не понимала, что ей делать с этой мечтой, не знала, как воплотить её в жизнь, а потому не умела свою мечту и право на неё отстоять. Когда-то в юности Варя послушала маму Любу, советовавшую ей получить «нормальную специальность», и отправилась учиться на менеджера по рекламе. Отучившись в институте, Варя устроилась работать в рекламное агентство, где ей пришлось сочинять рекламные слоганы, убеждать покупателей в необходимости приобретения тех или иных товаров, а себя в том, что реклама – это то, чем она хотела бы заниматься всю жизнь. Через семь лет Варя возненавидела эту работу и поняла, что скоро возненавидит и себя как человека, согласившегося на унизительный, жалкий компромисс. Дроздова вспомнила свою мечту, и мечта отозвалась в ней с новой силой. «Я буду кинорежиссёром!» – сказала себе тридцатилетняя Варя и, сочтя, что работа в рекламном агентстве отнимает у неё слишком много времени и энергии, которые стоило бы направить на воплощение мечты, решила уволиться.
– Ты это серьёзно? – удивился Варин директор, когда Варя принесла ему заявление об уходе.
Варя кивнула. Директор поинтересовался, чего Дроздовой не хватает в его агентстве, а выслушав её ответ, хмыкнул:
– Какое кино, когда я хотел сделать тебя начальником отдела?! Может, передумаешь? Нет? Шизанутая ты, Дроздова, вот не пойму я тебя…
Варя пожала плечами – она и сама себя порой не понимает – и уволилась.
В тот же вечер Варя сообщила маме Любе, что уволилась, и объяснила свой поступок тем, что вот у неё мечта, а к мечте надо идти навстречу. Мама Люба не поняла сложных Вариных порывов и просто спросила: «Ты чо, дура?» – а потом добавила, что Варе тридцать лет и куда-то рыпаться поздно. «И вообще, от добра добра не ищут! Когда у тебя хорошая, денежная работа – нечего мудрить и мечту какую-то выдумывать!» – заключила мама Люба, всю жизнь проработавшая на нелюбимой работе – служащей в метрополитене.
Нечто в том же духе, хотя и в других выражениях сказала Варе и её лучшая подруга Катя. «Дроздова, ну какой ВГИК, я тебя умоляю?! Всё это мечты, а в реальности – закончишь, а дальше что? Пополнишь армию безработных режиссёров?! И с чего ты взяла, что у тебя, извините, талант и призвание? Варь, хочешь, я тебе как человек с большим жизненным опытом дам совет? Не хочешь? А я всё равно дам. Тебе, Дроздова, замуж пора, тем более что твой-то – завидный жених! Замри и не выдыхай от счастья! Иди за него, пока зовёт, и сделай ставку на тихое семейное счастье. Кстати, помяни моё слово – он не поймет твоих творческих метаний».
