Дженнифер Доннелли - Чайная роза
— Я сделал Милли Питерсон ребенка и теперь должен жениться на ней.
Позже Фиона вспоминала, что после этих слов наступила мертвая тишина. Она не слышала ни голоса Джо, ни плеска реки, ни шума, доносившегося из ближайшей пивной. Казалось, эти слова заткнули ей уши. Девушка сидела прямо, обхватив колени, раскачивалась взад и вперед и ничего не слышала. Абсолютно ничего. Джо сказал что-то плохое, но если она не будет думать об этом, все будет в порядке. Он продолжал шевелить губами, но она не слушала. Потому что иначе Джо скажет ей про… скажет, что он… Милли… что они…
Она негромко вскрикнула, как животное, страдающее от невыносимой боли, и согнулась пополам, словно получила удар в солнечное сплетение. Слух вернулся: Фиона услышала, как Джо произнес ее имя, ощутила, что он обнял ее и прижал к себе. Он переспал с Милли Питерсон. Сделал то же, что делал с ней, Фионой. Только они с Джо любили друг друга… Несколько секунд назад ее мозг отказывался признавать случившееся, но теперь Фиона с ужасом представила себе, как он обнимал и целовал Милли. Девушка оттолкнула Джо, шатаясь спустилась к реке, и ее вырвало.
Когда желудок опустел, она окунула в воду подол и вытерла им лицо. Потом выпрямилась и хотела вернуться на лестницу, но тут до нее дошло остальное. Милли беременна. Он собирается жениться на ней. Стать ее мужем. Спать с ней и просыпаться тоже. Прожить с ней до конца жизни. Сердце Фионы разлетелось на куски, как стеклянная ваза, упавшая на твердый каменный пол. Она закрыла лицо руками и осела на землю.
Джо сбежал со ступенек, поднял ее и прижал к себе.
— Фиона, я страшно виноват перед тобой. Прости меня. Прости, пожалуйста… — срывающимся голосом сказал он. Фиона вырвалась, отшатнулась и кулаками ударила его в грудь. Ею овладел убийственный гнев.
— Ублюдок! — крикнула она. — Сколько раз ты упрекал меня в ревности, сколько раз говорил, что у меня нет для этого причины! А причина была! Сколько это продолжалось, Джо? Сколько раз ты ее трахал?
— Один. Я был пьян.
— Только один? И ты был пьян… Что ж, если так, то все в порядке. Это тебя полностью оправдывает… — Тут Фионе изменил голос. Она проглотила комок в горле и продолжила: — Значит, ты целовал ее так же, как целовал меня? В губы? В грудь? Между ног?
— Фиона, перестань. Пожалуйста. Все было совсем не так.
Она шагнула к Джо, дрожа от гнева. Хотелось дать ему пощечину, пнуть в пах, причинить хотя бы часть боли и унижения, которые испытывала она сама. Но вместо этого Фиона разразилась слезами.
— Почему ты это сделал, Джо, почему? — жалобно проскулила она. Ее красивые синие глаза покраснели и распухли.
— Не знаю, Фиона. — Джо тоже заплакал. — Я думаю об этом все время, но так и не могу понять.
Слова полились из него рекой. Он был на вечеринке, тосковал по Фионе и думал, что она его разлюбила. Мечтал о повышении, а когда получил его, почувствовал себя королем. На радостях напился, а потом Милли стала показывать ему дом. У него закружилась голова, и они очутились в ее спальне. А когда Джо понял, что он наделал, его вырвало кровью.
— Я был вдребезги пьян… Казалось, я получил все, о чем мечтал: почет, деньги, уважение… Но все оказалось не так. То, о чем я мечтал на самом деле, было у меня под носом. Фиона, я думал, что потерял тебя. Ждал на остановке омнибуса, а ты так и не приехала. Думал, что между нами все кончено, что ты меня ненавидишь. Почему ты не приехала?
— Я пыталась, — хмуро ответила она. — Уже собралась, но тут за мной прислал владелец пивной мистер Джексон. Я просила работу. Он сказал, что может взять меня, но начать следует немедленно. Хотела написать тебе, но деньги, которые ты прислал, ушли на лекарство для Эйлин. Ужасно жаль… — По ее лицу снова потекли слезы. — Если бы я приехала… — Ее тело сотрясали рыдания. Наконец овладев собой, Фиона спросила: — Ты… ты ее любишь?
— Нет! Богом клянусь! — воскликнул Джо. — Я люблю только тебя. Я сделал ошибку, дурацкую ошибку и отдал бы все, чтобы ее исправить. Все на свете! Я люблю тебя, Фи. Хочу быть с тобой, хочу, чтобы все было так, как прежде. Я не могу… не могу примириться… не могу… О господи! — Он отвернулся и заплакал.
«Примиришься, — подумала Фиона. — Придется. Когда родится ребенок. Твой ребенок». Она смотрела на плакавшего Джо и ощущала, что к буре владевших ею чувств — горю, гневу, страху — примешивается новое. Чувство жалости. Ей хотелось не жалеть Джо, а ненавидеть. Если бы она возненавидела его, то смогла бы уйти. Но это было невозможно. Она инстинктивно подняла руку и погладила его по спине. Почувствовав прикосновение, Джо повернулся, обнял Фиону и уткнулся ей в плечо. У девушки сжалось сердце.
— Знаешь, что ты сделал? — прошептала она. — От чего отказался? От нашей мечты. От нашей жизни, прошлой и будущей. От всего, на что мы надеялись. От нашей любви…
— Нет, Фи. — Джо взял в ладони ее лицо. — Не говори так. Пожалуйста, не говори, что ты больше меня не любишь. Я знаю, что не имею на это права, но пожалуйста, пожалуйста, люби меня…
Фиона смотрела на мальчика, которого любила всю жизнь и в котором нуждалась больше всего на свете.
— Да, я люблю тебя, Джо, — сказала она. — Люблю, а ты собираешься жениться на Милли Питерсон.
На Лондон опустился закат, небо потемнело, стало холодно, а Фиона и Джо по-прежнему сидели у реки, не в силах разомкнуть объятия. Фиона понимала, что они видятся в последний раз. Когда они уйдут с берега, все кончится. Она больше никогда не почувствует его прикосновений и запаха. Никогда не будет сидеть с ним на Старой лестнице, не услышит его голоса, не увидит, как щурятся от смеха его веселые голубые глаза. У них никогда не будет общего магазина, общего дома и общих детей. Ее мечты пропали, оказались мертворожденными. Лучший друг нежданно-негаданно ушел от нее и унес с собой ее надежду, любовь и жизнь.
Фиона не могла вынести этой боли. Без Джо ее жизнь ничего не стоит. Она ей не нужна. Внезапно в мозгу прояснилось, и девушка поняла, что ей делать. Она попрощается с Джо, а потом вернется к Темзе и утопится. Все произойдет быстро. Уже почти декабрь, вода в реке холодная. Что угодно, лишь бы поскорее избавиться от этой невыносимой боли.
— Когда… когда свадьба? — спросила она, сама не веря, что смогла выговорить эти слова.
— Через неделю.
Так скоро? Боже мой, неужели так скоро?
— Мне от тебя кое-что нужно, — сказала она.
— Что угодно.
— Деньги. Моя часть сбережений.
— Забирай все. Я принесу.
— Если меня не будет… в смысле не будет дома, отдашь их моей маме. — Фиона посмотрела на него в последний раз, а потом уставилась на реку. — Теперь ступай. Пожалуйста.
— Фиона, не прогоняй меня. Я не могу уйти.
— Ступай, Джо. Пожалуйста. Прошу тебя.
Джо встал, посмотрел на нее, заплакал, ушел, и Фиона осталась одна. «Самоубийство — смертный грех», — шептал внутренний голос, но ей было все равно. Она вспомнила своего деда по отцовской линии, который спрыгнул со скалы после смерти жены. Люди говорят, время лечит. Наверное, эти люди никогда никого не любили. Время не излечило бы ее деда; Фиона в этом не сомневалась. И ее не излечит тоже.
Она подошла к воде и в последний раз посмотрела на любимую реку, пристани, баржи и звезды, появившиеся на лондонском небе. Когда воды стало по щиколотку, с лестницы донесся крик:
— Идиотка проклятая!
Она обернулась. Это был Чарли. Он стоял на лестничной площадке и был вне себя.
— Где тебя черти носят? — завопил он, спускаясь по ступенькам. — Я ищу тебя с семи часов, а уже девять! Ты что, с ума сошла? Ма вся извелась от беспокойства. Мы думали, что тебя убили. Что до тебя добрался Потрошитель. Из-за тебя я пропустил бой в «Тадж-Махале». Куинн меня убьет… — Внезапно брат умолк, посмотрел на ее бледное лицо, распухшие глаза и растрепанные волосы. — Что случилось? — Его гнев сменился лихорадочной тревогой. — На тебя снова напали? — Он взял ее за плечи. — Кто это был? Сид Мэлоун?
Фиона покачала головой.
— Тогда в чем дело?
— Ох, Чарли… — Она заплакала и упала в объятия брата. — Я потеряла моего Джо!
Глава восемнадцатая
Джо, которому очень шел темно-серый костюм, стоял у алтаря и смотрел на вход в церковь, дожидаясь невесты. Рядом с ним пристроился Гарри Итон.
— Старик, ты в порядке? — шепнул Гарри, увидев его зеленое лицо.
Джо кивнул, но до «порядка» ему было как до Китая пешком. Окружающее казалось ему кошмаром, от которого невозможно избавиться. Он был загнан в угол. Отец привил ему чувство долга! Теперь Джо взрослый и обязан нести ответственность за свои поступки. Он сделал роковую ошибку и будет расплачиваться за нее до конца жизни. Вся жизнь за один трах. Цена неимоверная. А Гарри считает, что шлюхи берут с него слишком дорого… Наружу рвался истерический смешок; пришлось прикусить язык, чтобы не дать ему воли.
