Си Джей Уотсон - Прежде чем я засну (ЛП)
- Нет. Даже не говори об этом.
- Мы можем поехать вместе. С тобой всё будет в порядке, обещаю. Если бы ты снова... Вернулась в Брайтон...
- Нет.
- Тогда ты могла бы вспомнить...
- Нет, пожалуйста!
- Это может помочь!
Я взглянула на свои руки, сложенные на коленях.
- Я не могу вернуться туда. Просто не могу.
Он вздохнул.
- Хорошо. Может быть, позже вернёмся к этому разговору?
- Нет, - прошептала я. - Я не могу.
- Хорошо, хорошо.
Он улыбнулся, но казался расстроенным. Во мне проснулось сильное желание сказать ему что-то, чтобы он не поставил на мне крест.
- Доктор Нэш?
- Да?
- На днях я написала, что мне кое-что пришло на ум. Наверное, это имеет какое-то отношение к делу. Не знаю.
Он повернулся ко мне лицом.
- Продолжай.
Наши колени соприкоснулись, и мы отодвинулись друг от друга.
- Когда я проснулась, я как будто знала, что проснулась в одной постели с мужчиной. Я вспомнила имя. Но не Бена. Возможно, это было имя того, с кем у меня был роман. Того, кто напал на меня.
- Возможно. Скорее всего, начали появляться подавленные воспоминания. Что за имя?
Неожиданно мне расхотелось говорить ему, вообще произносить это вслух. Мне казалось, что мои слова сделают напавшего на меня человека реальным, вернут его в мою действительность. Я закрыла глаза, и шепотом сказала:
- Эд. Я увидела, что жду человека по имени Эд.
Молчание, которое, казалось, длилось вечность.
- Кристина. Это моё имя. Я Эд. Эд Нэш.
Меня на минуту охватила паника. Я подумала, что это он напал на меня.
- Что? - вскрикнула я в панике.
- Это моё имя. Я уже говорит тебе. Ты, наверное, никогда не записывала. Меня зовут Эдмунд. Эд.
Я поняла, что это не мог быть он. Вероятно, он тогда только родился.
- Но…
- Возможно, ты придумываешь факты, как и объясняла доктор Уилсон.
- Да. Я...
- Или на тебя напал человек с таким же именем?
Он неловко улыбался, когда говорил, воспринимая ситуацию несерьёзно, но тем самым, он показал, что уже сделал определённые выводы.
Позже, тогда, когда он вёз меня домой, мне пришла в голову мысль. Этим утром я проснулась счастливой. Счастливой быть в постели с кем-то по имени Эд. Но это было не воспоминание. Это была фантазия. Я не просыпалась с мужчиной по имени Эд. Хоть моё сознание до конца и не понимало, кто он. Я не делала этого в прошлом, я хотела сделать это в будущем. Я хочу просыпаться с доктором Нэшем. И вот, я случайно по неосторожности всё ему рассказала. О том, что я к нему чувствую. А он профессионал.
Мы оба сделали вид, что ничего не произошло, тем самым показав, как много это значило.
Мы вернулись к машине, и он отвёз меня домой. Мы разговаривали о мелочах. Погоде. Бене. Существовало мало тем, на которые мы могли поговорить, и огромное множество тем, основанных на жизненном опыте, были для меня абсолютно закрыты.
В какой-то миг он сказал:
- Этой ночью мы идём в театр, - и я заметила, как он аккуратно сказал это "мы".
Не беспокойся, хотела я сказать. Я знаю своё место. Но ничего не сказала. Не хотела, чтобы думал, что я злюсь.
Он сказал, что позвонит завтра.
- Ты уверена, что хочешь продолжать?
Я знала, что сейчас я уже не смогу остановиться. Пока не узнаю правду. Я должна это сама себе, или же так и буду жить наполовину.
- Да. Уверена.
В любом случае он мне нужен, чтобы напоминать мне, записывать всё в дневник.
- Хорошо. Хорошо. В следующий раз нам стоит посетить ещё одно место из твоего прошлого.
Он взглянул на меня.
- Не беспокойся, не то. Я думаю, нам стоит заглянуть в пансионат, куда ты переехала после Фишер Уорда. Он называется Варинг Хаус.
Я ничего не ответила.
- Это недалеко от твоего дома. Мне им позвонить?
На минуту я задумалась, что может это дать, но затем поняла, что у меня не было особого выбора, и лучше уж что-то, чем ничего.
Да, - согласилась я. - Звони.
Вторник, 20 ноября
Утро. Бен предложил мне помыть окна.
- Я сделал запись на доске, - сказал он, садясь в машину. - На кухне.
Я посмотрела. "Помыть окна" - написал он, добавив робкий вопросительный знак. Интересно, он что думал, что у меня не будет времени, тогда, чем я, по его мнению, занимаюсь весь день. Он не знает, что теперь я часами читаю свой дневник, а иногда ещё несколько часов пишу в нём. Он не знает, что иногда я встречаюсь с доктором Нэшем. Интересно, чем я занималась раньше. Неужели я и вправду целыми днями смотрела телевизор, гуляла или пела? Сидела ли я часами в кресле, слушая тиканье часов и рассуждая о том, как жить дальше?
«Помыть окна». Возможно, порой такие задания обижали меня и казались попыткой контролировать мою жизнь. Но сегодня оно вызывало во мне тёплые чувства, я не увидела в нём ничего дурного, всего лишь желание занять меня чем-нибудь. Я улыбнулась сама себе, даже если так, я в очередной раз подумала, как же, должно быть, тяжело жить со мной.
Ему приходится преодолевать огромные расстояния, чтобы проверить, что я в порядке, и всё время бояться, что я могу потеряться или уйти, или ещё что похуже. Помню, как читала про пожар, который уничтожил большую часть нашего прошлого, Бен никогда не говорил, что я подожгла дом, хотя наверняка это была я.
Я помню картинку: горящая дверь, её практически не видно в густом дыму, плавится диван, превращаясь в воск. Всё это парит надо мной, но вне досягаемости, но я всё равно не могу назвать это воспоминанием, и оно остается полу вымышленным сном.
Но Бен простил меня за это, как и за многое другое.
Сквозь своё отражение в кухонном окне я увидела подстриженную лужайку, чистенькие бордюры, гараж и заборы.
Я поняла, что Бен наверняка знал о моём романе, один раз меня точно видели в Брайтоне, если не больше. Как трудно, должно быть, ухаживать за мной, потерявшей память, тем более зная, что когда это произошло, я была далеко от дома, с твёрдым намерением переспать с кем-то другим.
Я вспомнила, что написала в дневнике: «Мой мозг был раздроблен. Разрушен». И всё равно он был со мной, там, где любой мужчина на его месте сказал бы, что я всё это заслужила, и оставил бы меня гнить в одиночестве.
Я отвернулась от окна и посмотрела под раковину. Чистящие средства. Мыло. Коробки порошка, пластиковые бутылки с разбрызгивателями. Там было красное пластиковое ведро, я наполнила его горячей водой, добавила немного мыла и капельку уксуса.
"Чем я ему отплатила?" - подумала я, взяла губку и начала намыливать окно, сверху вниз. Я тайком разгуливала по Лондону, встречалась с врачами, проходила обследования, ездила в дома, в которых мы раньше жили, и в больницы, в которых меня лечили после несчастного случая. И я не рассказывала ему об этом. Почему? Потому что я не доверяю ему? Потому что он решил защитить меня от правды, решил сделать мою жизнь настолько простой и понятной, насколько это возможно?
Я смотрела, как мыльная вода стекает маленькими ручейками, собираясь в лужи внизу. Потом взяла другую тряпку и натерла стекло до блеска.
Теперь я знаю, что правда ещё хуже. Этим утром я проснулась с невыносим чувством вины, в моей голове крутилось: "Тебе должно быть стыдно за себя. Ты пожалеешь".
Сначала я подумала, что мужчина в моей постели не мой муж, и только спустя некоторое время я поняла. Поняла, что изменила ему. Дважды. Первый раз много лет назад с мужчиной, который впоследствии отнял у меня всё, а сейчас я снова повторяю эту ошибку всем своим сердцем.
Я глупо, по-детски влюбилась в доктора, который пытается помочь мне, пытается облегчить мою жизнь. В доктора, чью внешность сейчас я даже не могу вспомнить, не помню, встречалась ли с ним когда-либо, но я знаю, что он намного моложе меня и у него есть девушка. И я сказала ему о своих чувствах. Нечаянно, да, но всё же сказала. Я чувствую себя не просто виноватой, я чувствую себя идиоткой. Я даже не могу представить, что привело меня к этому. Я ничтожество.
Там же, во время мытья окон, я принимаю решение. Даже если Бен не разделяет моей веры в лечение, я не верю, что он откажет мне в возможности убедиться в этом самой. Я ведь этого хочу. Я взрослый человек, а он не чудовище. Могу ли я доверять ему настолько, чтобы сказать правду?
Я слила воду в раковину и снова набрала ведро.
Я расскажу своему мужу. Сегодня вечером. Когда он придёт домой. Так больше продолжаться не может. Я продолжила мыть окна.
Я написала это час назад, но сейчас я уже не уверена. Я думаю об Адаме. Я прочитала о фотографиях в металлической шкатулке, но я так и не увидела ни одной из них. Ни одной. Я не могу доверять Бену, никому, кто потерял сына, а затем стёр все следы его существования. Это неправильно, это невозможно. Могу ли я доверять человеку, который так поступил? Помню, я писала в дневнике о том дне на Парламентском холме, когда я прямо спросила его об этом. Он солгал. Я перелистываю свой дневник и читаю об этом снова.