Семен Малков - Ветер перемен
— Почему ты так думаешь? — усомнился Артём Сергеевич. — Ведь ясно, что правительству нечем платить долги. Разве оно не в безвыходном положении?
— Конечно, нет! У страны достаточно активов, чтобы рассчитаться с кредиторами, — раздраженно ответил Николай Павлович. — И иностранцы свое получат. Просто конфискуют то, что нам принадлежит за рубежом. Дефолт затеян против конкурентов финансовой группы, стоящей за Кириенко, и, чтобы замедлить рост инфляции, в очередной раз обобрав граждан.
— Вот оно что, — поразился Наумов, поняв смысл финансовой интриги. — Хотят лишить соперников средств, чтобы не перехватили у них неподеленную еще собственность. Но и те ведь не простаки. Наверняка имеют резервы.
— Ошибаешься. Те, кто задумал дефолт, обобрали их начисто, — объяснил Максименко. — На то и придумали ГКО. Всех обязали приобретать эти облигации на крупные суммы. И я много потерял, хотя не являюсь их конкурентом.
— Но ведь от «пирамиды» с ГКО пострадали все, — непонимающе посмотрел на него Артём Сергеевич.
— Все, кроме тех, кто затеял эту аферу, — хмуро ответил Николай Павлович. — Они-то своевременно выкупили свои облигации, еще до объявления дефолта.
— Если все обстоит так, как говоришь, то должна сказать свое слово прокуратура! — возмутился Наумов. — Ведь пострадали те, кто способен за себя постоять.
— На это рассчитывать нечего, — отмахнулся Максименко. — Они недостаточно сильны, чтобы бороться с окружением президента.
Наумовых объявленный дефолт задел не слишком сильно, так как свои небольшие сбережения они хранили дома, и пострадали лишь от девальвации рубля и связанного с ней роста цен. Но Артём Сергеевич осуждал аморальные, на его взгляд, действия правительства «киндер-сюрприза», сочувствуя всем, кто потерпел урон от очередного беззастенчивого грабежа.
* * *Тот «год дефолта» для Наумовых оказался особенно трудным не только из-за дальнейшего ухудшения условий жизни. Он стал безрадостным еще и потому, что у них впервые появились личные проблемы, нарушившие гармонию интимных отношений. Это произошло не сразу, и явилось следствием перенесенной Варей гинекологической операции.
С возрастом сексуальные страсти и активность у них, естественно, поутихли и перестали быть главным смыслом семейной жизни. Постепенно на первое место стали выходить и другие радости, испытываемые ими от своего единения: взаимная забота и моральная поддержка, а также успех в достижении совместно поставленных целей. Но интимные ласки оставались по-прежнему желанной и привычной составляющей их семейного счастья.
Однако, спустя некоторое время после операции, Наумов заметил, что у его жены, если не исчезло совсем, то значительно ослабло естественное влечение, и свои супружеские обязанности она выполняет скорее из чувства долга. Теперь, чтобы доставить ей радость, требовалось намного больше усилий, и их близость из наслаждения превратилась для него в тяжкий труд.
— А что ты хотел? Это естественно, — с извиняющейся улыбкой ответила Варя, когда он утром, не выдержав, упрекнул ее в холодности. — Возраст дает себя знать, и у женщин это происходит раньше. Да и тебе пора бы уже угомониться, — она попыталась перевести разговор в шутку. — Вот уж, действительно: седина в бороду, бес в ребро.
— Не увиливай! Не так уж я сексуально озабочен и не часто к тебе пристаю, — не дал ей уклониться от ответа муж. — Что-то с тобой неладно. То ли после операции тебе физически неприятно этим заниматься, то ли ты ко мне полностью охладела. Только непонятно: ведь еще недавно все было по-другому.
Он пристально посмотрел ей в глаза, требуя ответа. Но Варя смущенно молчала и, лишь после длительной паузы, честно призналась:
— Да, дорогой, ты прав. Но не в холодности дело. После операции мне как-то боязно заниматься сексом, и это притупляет чувства. Думаю, что болезнь у меня лишь ускорила неизбежное. Не беда! В нашем возрасте уже можно обойтись без этого. Мне остается надеяться, — слабо улыбнулась она, — что скоро и ты успокоишься. Ведь попер уже восьмой десяток. Пора, как говорится, и честь знать! — Она тяжело вздохнула и уже серьезно добавила: — А пока придется немного потерпеть. Если ты меня еще любишь…
— Но я не чувствую себя стариком, и мне это… необходимо… хотя и нечасто, — испытывая неловкость и от этого запинаясь, пробормотал Артём Сергеевич. — Что же прикажешь делать, если тебе неохота? Может, завести любовницу?
Наверное, ему не следовало этого говорить, потому что Варя болезненно поморщилась:
— Ну что ж, заводи, если не жаль втоптать в грязь все хорошее, что у нас с тобой было! Не так уж тебе это надо. Ты еще бодр и энергичен, но надолго ли? Да потому и здоров, что ведешь умеренный образ жизни, не переоценивая свои силы.
Прервав разговор, она поднялась с постели, набросила халат и с обиженным видом ушла на кухню готовить завтрак. Артём Сергеевич решил больше этой темы не касаться, но проблема не исчезла. Он ее ощущал физически и отрешиться от нее не мог. Ему все чаще стали сниться эротические сны, в них его ласкали какие-то незнакомые женщины, а Варя почему-то им пренебрегала, но с другими кокетничала, и он ревновал.
Испытывая сексуальную неудовлетворенность, Наумов поймал себя на том, что впервые за долгие годы жизни с Варей стал проявлять интерес к другим женщинам, и ему в голову начали приходить шальные мысли, так как соблазны подстерегали на каждом шагу. Столица была наводнена проститутками. Молодые красотки останавливали его машину, спрашивая, не нужны ли «дамские услуги»? Даже когда возился в своем гараже, заглядывали с тем же вопросом.
Однако природная брезгливость не позволяла ему даже вступать с ними в разговоры. Но все же их женские прелести его волновали, и он подсознательно чувствовал, что способен изменить жене. «Надо же, стал заглядываться на молоденьких. Вот он — верный признак старости, — стыдливо подумал он, борясь с греховным желанием. — Неужто не смогу удержаться? Вряд ли я буду уважать себя после этого».
Как знать, чем бы кончилась у Наумова эта внутренняя борьба, если бы его не образумил визит к Максименко. Несмотря на большой ущерб от дефолта, дела у Николая Павловича шли в гору. Его страховая компания стала одной из ведущих в стране и была признана за рубежом. Офис, который она арендовала в здании министерства, стал тесен, и под него был перестроен четырехэтажный особняк в центре Москвы.
— Ну, как тебе у меня — нравится? — с гордостью спросил он Наумова, показывая новый офис. — Это ведь совсем не то, что было.
— Чего там говорить! Современно и, я бы даже сказал, слишком шикарно, — восхищенно отозвался Артём Сергеевич. — Он произведет впечатление на твоих клиентов и деловых партнеров. Думаю, вряд ли у конкурентов офисы лучше.
— Пожалуй, что так, — с удовлетворением подтвердил Николай Павлович. — Ведь офис — это как бы лицо, визитная карточка любого предприятия.
Он усадил гостя за совещательный стол в своем роскошном кабинете и распорядился принести кофе. Его подала юная длинноногая красавица, и Артём Сергеевич удивленно спросил:
— У тебя новая секретарша? А где Марина Васильевна, про которую сам говорил, что без нее, как без рук?
— Секретарша — тоже визитная карточка, — с самодовольным видом пошутил Максименко. — Ну а если серьезно, то Васильевну я перевел в референты. Она уже не девочка, чтобы гонять ее с поручениями. — Он усмехнулся и лукаво посмотрел на друга. — Да ты никак положил глаз на мою красотку. Не отпирайся! Я заметил, как у тебя загорелся взор, когда смотрел на ее ножки. Что, жена уже не интересует и потянуло на клубничку? — он весело рассмеялся и пригрозил: — Вот расскажу Варе, она тебе задаст!
— Можешь наябедничать. Толку-то что? Варя будет лишь рада от меня отделаться, — попытался отшутиться Наумов, но прозвучало это грустно. — Она после операции держит меня на расстоянии. Поневоле станешь заглядываться, да еще на такие ножки.
— Вот оно что, — понимающе кивнул друг. — А ты, выходит, свое ведро еще не израсходовал? — добродушно ухмыльнулся он. — Силен!
— Какое еще ведро? — удивленно поднял брови Наумов, которому было не до шуток. — Ты это о чем?
— В народе бают, что каждому мужику отпущена природой лишь по одному ведру, — подмигнув, весело объяснил Максименко. — Тебе пора бы его уже израсходовать, а ты на девчонок еще заглядываешься. Несолидно!
— Видно, что-то осталось, — заставил себя улыбнуться Артём Сергеевич, хотя ему вовсе не было весело. — И заглядываться на красивых женщин до старости не грешно. Но ты прав, вести себя в моем почтенном возрасте надо солидно.
На личные темы они в тот день больше не говорили, но даже этой краткой беседы с Максименко ему хватило, чтобы охладить не в меру разгорячившуюся кровь и изгнать из мыслей греховные фантазии.
