Дж. м. Ледгард - Погружение
Он посмотрел на бурное море. Где-то были золото и драгоценные камни, предназначенные для Мекки. Зарытые, утратившие блеск. Он думал теперь в планетарных масштабах. Сомали – могучая страна, но это всего лишь часть целого, море больше суши, океан течет под ним.
Джеймс баюкал в ладонях жестяную банку и пил оранжевый нектар, как саму жизнь. Фанта, фанта, фантазия, фантастика, бурлящий напиток Новой Атлантиды. Несмотря на смертельную опасность, а может быть благодаря ей, он испытывал душевный подъем, и измученные морской болезнью воины Аль-Каиды казались ему не грозой цивилизации, а просто кучкой бандитов, которые получат то, чего заслуживают.
* * *Профессор Дэниэль Флиндерс, биоматематика, самостоятельные исследования, – утверждала ее страница на сайте Имперского колледжа. Она была одним из мировых лидеров в области исследований динамики популяции микроорганизмов в океане. Микроскопическое для нее было призрачным и огромным, а ее лекции пользовались огромной популярностью, поскольку затрагивали, помимо математики, биологию, физику, геологию и даже литературу и философию.
Она написала ему письмо, в котором вполне серьезно утверждала, что изучение океанских микроорганизмов необходимо для выживания человечества:
Без этого знания мы не сможем понять масштаб жизни на Земле или ее способность регенерировать. Понимание того, что жизнь может существовать в темноте и в агрессивной среде, меняет наше представление о жизни во Вселенной в принципе.
Она была старшим научным сотрудником, а не руководителем направления. Она была идеальна. Она отвечала за свою работу и не терзалась бюрократическими проблемами руководителей, занятых тем, чтобы совместить цели людей, занимавшихся пробами донных осадков, измерениями водной толщи или вообще одним конкретным видом рыб. Ей довелось побыть начальником, и это было ужасно. У нее были мозги отца, но не было его легкомысленного обаяния. Она обладала довольно хрупкой психикой и не терпела дураков. Это стало первой проблемой. Второй проблемой были люди, исповедовавшие политкорректность. Для них она была черной. Со всем багажом истории цветных, со слабостью науки цветных, но при этом критиковать ее открыто они не могли. Отсюда возникали недопонимание, пассивно-агрессивное поведение и обвинения в неудачах экспедиции. С французами было проще. Они ценили ее быстроту, воспринимали прохладное отношение как элегантность и вдохновляли ее на более интенсивную работу.
Она работала над своей формой и в Лондоне, но в море делала это гораздо интенсивнее. Говоря, что она дралась в экспедиции, она имела в виду всего лишь боксерскую грушу. Она укрепляла сердечно-сосудистую систему. Закончив работу, она обычно ложилась в постель с кем-нибудь из членов экспедиции или команды. Но, каким бы ни было удовольствие, все это заканчивалось одновременно с возвращением в порт.
* * *Несмотря на то что фанта нагрелась, сам он сидел на цепи, как собака, а вокруг были похороненные в соли акулы, было что-то невероятно прекрасное в движении по океану, в полете лодки, влекомой исключительно силой ветра, в гладкости палубы, по которой не ходили в обуви и доски которой были отполированы сотнями босых ступней.
Парус – это одна из правд. Земли нет. Крик гарпунера: «Вон фонтан!» – означает просто, что море дышит. Он живет в эпоху, где под парусом не пересекают экватор, где нет парусины и веревок, в портах не ждут кареты с лошадьми, где на борту супертанкера один морозильник занимает столько же места, сколько в былое время – адмиральский салон, и там полно мяса, фруктов и консервированного молока в пластике. Все это очень далеко ушло от бочек с водой и вином, ящиков с миндалем, лимонами, галетами и соусами для солонины, которые стояли в трюмах восемнадцатого века.
Шторм ослаб, но молитвы и шепот не умолкали. Нос лодки то и дело нырял вниз, и доски скрипели под напором воды.
А потом наступило утро, и ударил солнечный свет. Он смотрел на морских птиц, касающихся крылом гребня волны. Видел китовую акулу, такую огромную, что она могла бы проглотить Иону, но охотящуюся за добычей, невидимой невооруженным глазом. У нее на спине были золотые пятна. Рыбаки верили, что это монеты, подаренные рыбе Аллахом в награду за то, что у нее нет зубов и она не ест мясо.
* * *В последнем совершенно секретном отчете генштаба США предрекались массовые смерти африканцев в ближайшие годы. Основные тезисы просочатся в прессу и будут опубликованы вместе с не менее печальными сообщениями дипломатов, шпионов и политологов, включая те, которые предвещают смерть от голода, эпидемий неизвестных болезней, изменений климата, нашествия саранчи, пузырей метана или, например, метеоритов. В такой ситуации одно удовольствие перечитать труды русского анархиста князя Петра Кропоткина.
В детстве Петр окончил Пажеский корпус в Санкт-Петербурге. У его отца было более тысячи душ. Петр избежал придворной жизни, завербовавшись в казачий полк в диком Амурском крае в Сибири. Впоследствии, уже в ссылке, он пытался использовать пример животного царства, чтобы разрешить две главных проблемы того времени: свободу личности и совместный труд общества. По его мнению, дарвиновская теория о выживании наиболее приспособленного была блестящей, но объясняла далеко не все. Революция требовала других аргументов.
Кропоткин верил, что моральные инстинкты возникли до человека, что взаимопомощь удерживает нас вместе:
Где бы мне ни приходилось видеть изобильную, кипучую животную жизнь – как, напр., на озерах, весною, где десятки видов птиц и миллионы особей соединяются для вывода потомства, или же в людных колониях грызунов, или во время перелета птиц, который совершался тогда в чисто американских размерах вдоль долины Уссури, или же во время одного громадного переселения косуль, которое мне пришлось наблюдать на Амуре и во время которого десятки тысяч этих умных животных убегали с огромной территории, спасаясь от выпавших глубоких снегов, и собирались большими стадами с целью пересечь Амур в наиболее узком месте, в Малом Хингане, – во всех этих сценах животной жизни, проходивших перед моими глазами, я видел взаимную помощь и взаимную поддержку, доведенные до таких размеров, что невольно приходилось задуматься над громадным значением, которое они должны иметь для поддержания существования каждого вида, его сохранения в экономии природы и его будущего развития.
Другими словами, несоциальные виды обречены. Пример косуль, пересекающих Амур, очень интересен. Как косуля может понять, что их общая цель – массово пересечь реку в самом узком месте? Сколько из них утонули, ища это узкое место? Помогли ли им наблюдения за птицами? Когда они нашли искомое, как они об этом договорились? Были ли среди них те, кто отказался? Инакомыслящие?
