Альфред Бестер - Обманщики
– Этот мир полон зла, – вот такую интересную новость сообщил он ей на языке знаков, и Бабуля просигналила полное свое согласие, пребывая в законном недоумении, какого это хрена он задумал. Недоумение не было долгим – Томас распахнул окно, послал ей воздушный поцелуй и выпрыгнул вниз.
Бабуля увидела падающее тело, истерически прокричала несколько слов в микрофон и бросилась вниз. Когда она выскочила на улицу, подлетели и с визгом тормозов остановились машины трех оперативников. Бабуля Мозес воззрилась на мостовую. Оперативники тоже воззрились на мостовую. Потом они оторвали глаза от этого незабываемого зрелища и тупо воззрились друг на друга. Тела на мостовой не было. На ней вообще ничего не было.
Собралась, конечно, толпа: к тому времени, как они протолкались сквозь эту толпу и занялись корпусом экзобиологии, манчжурца и след простыл.
Да, вот именно, неслыханный случай гипноза на большом расстоянии. Все эти махания да улыбания, да разговорчики жестами готовили нашу Бабулю к одномоментной иллюзии. Пока внизу царили хаос и неразбериха, Янг улетел с крыши на бесшумном вертолете. Противник опасный, находчивый и, признаюсь честно, превосходящий меня по классу.
***
Сколько помнится, мы оставили манчжурского князя и Роуга Уинтера на Тритоне, в куполе Катай, в момент картинной конфронтации на ступеньках подвальной лестницы. Дальше события развивались быстро – и самым отвратительным образом. Трое вооруженных солдат – не в яркой парадной форме, а в зловеще черном – проскользнули мимо Томаса и Роуга, вскинули свои ручные лазеры и молча, хладнокровно срезали всех присутствовавших в подвале. Потом они закинули ампутированную кисть с зажатой в ней горсткой мета в один из контейнеров с жидким гелием (те самые «сундуки», от которых шел пар), повернулись и замерли в ожидании дальнейших приказаний.
Да-мо Юн-гун кивнул, сделал им какой-то знак, взял Уинтера за руку и вывел его на площадь, где разворачивалась другая, более масштабная бойня.
Чернорубашечники князя без разбора перебили всех охранников павильона и всех кули, стараясь, чтобы не ушел никто. Теперь они с привычной, видимо, ловкостью обшаривали трупы; крыша павильона тем временем горела, а любопытные чуть не вываливались из окон, наблюдая необыкновенную сцену из приятной безопасности своих квартир.
Манчжурский князь довольно улыбался.
– Ну что это ты придумал со своей троянской клячей? – добродушно шутил он, крепко держа Уинтера за локоть и направляя его вдоль все так же кишевших народом улиц. Сзади неотступно следовали трое одетых в черное охранников. – Неужели не понятно – есть у меня источники информации в турецких куполах, конечно, есть. Маори обязаны были обучить наследника своего престола искусству шпионажа, а еще лучше – искусству маскировки.
Турецкий корабль, перекрашенный в тотемный столб, и ты, перекрашенный в индейского вождя... Фу, стыдно!
Уинтер молчал.
– И все же я крайне обязан тебе, Роуг. Кто же как не ты вывел меня на операции Цзэй-Фэй-Дан – в переводе это звучит очень поэтично: «Бандитское Содружество Поход и Пропитание». Теперь я смогу покончить с контрабандой мета, и это – в значительной степени – твоя заслуга. Лао-цзя! Пошли через площадь для казней, так будет ближе. Ты видел сегодня утренний спектакль?
– Да.
– Если у меня есть еще хоть какое влияние... Насчет просить у своих ребят помощи, ты, милый, выкинь это из головы. Если у меня есть какое-нибудь влияние, а оно у меня есть, всех вас – и тебя, и этих твоих клоунов – всех вас обслужат примерно таким же образом. Просто не могу допустить, чтобы старого моего друга приговорили к мяо-чжунь тоу.
– К чему?
– Буквально это «прицеливание в голову», но вы, варвары, по созвучию придумали название «мэн-шут» <man-shoot (англ.) – стрельба в человека> – Янг остановился рядом с железным ящиком, с которого Уинтер зазывал посетителей, и постучал по нему. – Тебя засовывают сюда, наружу торчит одна голова. Лучники стреляют по очереди, пока не забьют тебя насмерть.
Зрелище весьма пикантное. – Он повел Уинтера дальше. – Но тебе, дорогой, я обещаю последнюю услугу. Если не удастся договориться о повешении, и моего друга все-таки сунут в ящик, я поручу хорошему стрелку после первой же крови прошибить тебе голову. Нельзя, чтобы над дважды королем Р-ог'ом измывались целый час. Это было бы lese majeste.
– Благодарю.
– Конечно же, остальную вашу шайку обкарнают на колесе, вместе с шайкой и-Шу, но тут я вмешиваться не собираюсь. Спектакль должен продолжаться – так, кажется, говорят?
– Хлеб и зрелища, – пробормотал образованный синэргист.
– А на Тритоне – гашиш и зрелища, – рассмеялся Янг, проводя своего пленника мимо чуть ли не целого взвода охраны к нефритовому порталу высокой цилиндрической стены, изготовленной ни много ни мало из кованого золота. – А сейчас, старый дружище, ты удостоишься высочайшей чести посетить Алтарь Небес, что даст тебе возможность прийти к полюбовному согласию с Высшим Бытием.
Янг что-то отрывисто скомандовал, и дверь открылась.
– Это все мой красный шарф, – пробормотал он, потрогав рукой упомянутую регалию. – Творит чудеса.
Внутри золотого цилиндра девять концентрических, белого мрамора террас поднимались к центральной площадке.
– Привезли из Каррары, – пояснил Янг, подталкивая Уинтера вверх. – Каждый круг символизирует одно из девяти небес. Каждый сложен из количества плит, кратного девяти. Верхний круг – девять Следующий вниз – восемнадцать. Затем двадцать семь и так далее до самого нижнего неба, где плит девять в квадрате, и это – любимое число наших сдвинутых философов.
На самом верху блистающего великолепием холма находилась центральная плита.
– А вот это – Шан-ди, рай. Центр Вселенной. Ты не хотел бы, Роуг, навестить рай в плотском обличий? Душа твоя – она и так попадет туда завтра.
Они взошли на Центр Вселенной – и тут же Шан-ди стремительно двинулся вниз. Это было настолько неожиданно, что Уинтер покачнулся, и Янгу пришлось его поддержать.
– Ты и твой насквозь прозрачный троянский конь! – засмеялся манчжурский князь – упоминание троянского коня неизменно вызывало у него приступ веселья. – Ну можно же быть таким идиотом, вообразить себе, что какое-то мелкое жульничество приведет: тебя на это место?
– Что это за место?
– Официальный вход шахты, где добывают мета.
– Вот же хрен я в такую дурь поверю.
– Увидишь – поверишь.
– И что, для всех? Для рабочих? Для охраны? Что, все они так и шляются туда-сюда через Алтарь Небес?
– Нет, конечно нет. Только Ви-Ай-Пи <Very Important Person (англ.) – особое важное лицо>. Цзянь-чан-ди, шахтеры, проходят через боковые стволы шахты, которые разбросаны по всему куполу. Теперь можно и сказать тебе – ведь ты умудрился устроить весь свой шум и беспорядок в какой-то полусотне футов от одного из этих входов.
– Да? А где он?
– Внутри Рая Плотских Наслаждений.
Центр Вселенной летел мимо загадочных дверей, непонятных люков и остановился в конце концов посреди огромного, гулкого, как вокзал, помещения. Формой помещение напоминало колесо, осью которого был лифт. По ободу располагалось двенадцать арочных проемов с массивными дверями, у каждой – по часовому. Взглянув на Янга, солдаты вытянулись по стойке смирно.
– Цин-бянь – вольно. Снова красный шарф, – добавил он, повернувшись к Уинтеру. – Вызывает полное благоговение – ведь носить такую штуку может только член императорской семьи. Пошли.
– Куда?
– Ты же не прочь посмотреть нашу мета-шахту, верно? Ну так пошли, посмотрим. Не хочется, дорогуша, чтобы, вставая под петлю, ты мучился еще и вопросом, оставшимся без ответа. Это было бы негуманно.
И Да-мо Юн-гун, князь Манчжурии, распахнул тяжелую, обитую железом дверь.
Уинтер невольно вскрикнул. (Парадокс нашего времени – устремляясь в глубины пространства, мы все более и более стесняем свою личную жизнь. Дух наш вожделеет огромности, но – именно «но» – но не необозримого внешнего пространства, а огромного внутреннего. Душа жаждет покорить жизненное пространство – lebensraum – огромных масштабов, именно поэтому так ошеломляют нас гигантские интерьеры.) А Уинтер был именно ошеломлен, несмотря на смертельную опасность своего положения. Он находился в хрустальном... нет, в ледяном соборе.
Свет, проникающий сквозь распахнутую дверь, терялся в высоте готического свода, с которого сосульками свисали стрельчатые сталактиты. Свод опирался на десятки ледяных колонн, покоящихся на черном базальтовом основании, и всю эту мерзлую неоглядность заполняли недвижные облака тумана.
Томас прикрыл дверь, и стало темно, как в могиле, однако затем, по мере привыкания глаз, во мраке начали проступать тусклые угольки, горящие в толще колонн. Эти мерцающие цепочки чем-то напоминали огни рождественской елки.
– Гранулы мета, – безо всякой, собственно, нужды объяснил Томас. – Кстати сказать, здесь их и открыли двести лет назад. Тогда это был всего лишь узкий туннель. Мы, конечно, знали про туннели в ископаемом льде, узкие кривые норы, где только крысам в пору лазать, но не больно-то ими интересовались. Какой от них толк – разве что туристов водить. А зачем нам туристы? Мы и раньше не любили посетителей.
