Д. Артемьев - Мафия нищих
Михаил не отбивался от шуток, он и сам с удовольствием подшучивал над собой. Известен даже случай, когда генеральный конструктор в чем-то упрекнул Михаила, в каком-то пустяке – не по ГОСТу подпись на чертеже или что-то в таком роде. А Михаил, не смущаясь, ответил, что главная его задача – увеличить параметры известной всем вещи, а не следить за разными ГОСТами. И это понятное присутствующим двусмысленное заявление сняло напряжение на высоком совещании.
Жизнь шла своим чередом. Заканчивалась разработка нового двигателя, которым собирались утереть нос и американцам, и натовцам. Устраивались рабочие совещания, на которых в секретные тетрадки записывали параметры мощности. Такие параметры врагам даже во сне не могли присниться. И тут же находили время подразнить Михаила, который шепотом сообщал, что получил вчера новые порции упражнений, так что увеличение еще на пару миллиметров ему гарантировано.
Вообще говоря, пользоваться в КБ Интернетом можно было только с разрешения, но начальник бюро такое разрешение Михаилу выдал и вместе со всем коллективом выслушивал утром новые рецепты и упражнения. Обычно при этом стоял хохот, но Михаил не сильно смущался и просто замолкал. Приступ хохота постепенно стихал, кто-нибудь задавал вопрос по существу, и Миша с энтузиазмом продолжал рассказывать о рецептах и приемах.
Некоторые сотрудники считали Мишу и наивным, и недалеким, но были люди, которые искренне ему завидовали. Дело в том, что и женская часть коллектива КБ была посвящена в интернет-технологию увеличения этого деликатного мужского органа. А некоторые дамы проявляли более глубокую заинтересованность, скрыть которую, как правило, не удавалось. Причем правда открывалась не из-за нескромности Михаила – кто-кто, а он всегда выглядел святой невинностью, – а из-за конфликтов внутри дамского коллектива.
Несмотря на то что не было единого мнения об эффективности интернет-технологии увеличения пениса, народ все же прислушивался к отчетам Миши о миллиметрах. От женской же части коллектива добиться определенного ответа, стоит ли этим заниматься, никому не удавалось. Дамы либо не понимали, о чем с ними говорят, либо отделывались шуточками, иногда обидными.
Новая порция платных советов касалась упражнений на свежем воздухе. И Михаил сумел упросить начальника дать ему недельный отгул. Во-первых, потому что двигатель уже готов. И во-вторых, ученые утверждают, что на реке, в полях и лугах эта штука будет увеличиваться еще быстрее. Миша отбыл из КБ, пообещав по возвращении рассказ о новых достижениях.
Гром грянул неожиданно. Американцы запустили ракету с абсолютно идентичным двигателем. Всех работников КБ допрашивали сотрудники ФСБ. Все были в страхе и недоумении. Все, кроме ведущего конструктора Михаила Бревнова, который из отгула ни в КБ, ни на съемную квартиру не вернулся.
СЧАСТЛИВАЯ УЛЫБКА
Я давно задумал написать рассказ о кризисе переходного возраста. Ну, вы знаете, все эти заботы о собственном организме, домашние проблемы, трудности на работе, когда обнаруживается, что тебя обгоняют молодые сотрудники. Герой моего рассказа как раз в таком возрасте. Сюжет незамысловат: фактически это просто поток размышлений о жизни, от которых его отрывают домашние дела, отчего он, конечно, раздражается.
Итак, начал я писать рассказ и вскоре обнаружил, что большей частью мне приходится описывать различные беды организма, болезни и лечения. Сам процесс часто и надолго прерывался, поскольку мне, как и герою рассказа, приходилось уделять время больницам, клиникам, анализам и чтению всякой медицинской литературы. Но тем не менее сюжет рассказа постепенно обрастал плотью, в нем появлялись детали, иногда даже шутливые, в основном, конечно, на медицинскую тематику. Рассказ рос, добавлялась страница за страницей.
Однажды в бессонную ночь я перечитывал напечатанные листочки. Что-то стало мучить меня, что-то не вполне осознанное. Конечно, мой герой должен походить на меня. Это ясно. Но не до такой же степени. Вот, к примеру, я описал приступ его гипертонии. Да, был у меня в тот момент гипертонический криз, и я с ужасом думал об инфаркте или инсульте. Был у меня криз, был. А вот когда? Я имею в виду, когда я так подробно его описал? Видимо, сразу после криза, как только я смог сесть за компьютер. А точнее? Так, вспоминаю: почувствовал я себя неважно в начале прошлого месяца, примерно в субботу. Посмотрим календарь. Точно, это было пятого числа. Проверим теперь дату создания файла, в котором изложена эта часть рассказа. М-м… Ничего себе, файл создан второго числа, следующее обращение к нему – третьего. Да, действительно, я описывал гипертонический криз в течение двух дней. Помню, в первый день мне не хватило каких-то тонких медицинских подробностей и терминов. Я отложил работу и пошел вечерком к знакомому доктору, который время от времени снимает мои кардиограммы. Мы с ним хорошо поболтали и неплохо выпили. А на следующий день я смог закончить описание криза у моего героя. А еще через день и сам свалился с высоченным давлением.
Так, так, так, давай-ка я проверю, к примеру, свое недавнее повышение сахара. На прошлой неделе был по этому поводу у эндокринолога. Сахар в крови неожиданно подскочил, и я очень обеспокоился. А мой герой? Вот, я описывал его гипергликемию в понедельник. Точно. А мой сахар повысился в среду, и я тогда же помчался к врачу. Вот это номер. Опять через пару дней после описания все, что испытывает герой, происходит со мной.
Я стал судорожно просматривать записи и вспоминать свои собственные беды. Все сходилось. Стоило мне в деталях описать очередную проблему героя, как я сам испытывал те же болезни с двухдневным сдвигом во времени. Вот герой договорился встретиться вечером с дамой, но не смог, подвернул ногу. Проверяю: точно через два дня я подвернул лодыжку и почти неделю ковылял по квартире. В мистику я не верю, ну, если и верю, то не сильно и где-то в подсознании. А верю я в силу самоубеждения. Помните, Лев Толстой при описании болезни своего героя заболевал сам? Так то Лев Толстой, гениальный писатель. Неужели и у меня проклюнулся такой необычайный талант? Вот здорово!
Но что-то все же не сходилось. Да, можно, вероятно, убедить свою ногу, свое давление, в общем, свой организм. А как быть с чужим? Жена героя яростно поссорилась с соседями, и герой мучается, не знает, как встречаться с этими людьми. Здороваться, проходить мимо? Действительно, проблема. Когда я это написал? До того, как жена выговаривала соседке по какому-то незначительному поводу? Или после? Кстати, соседка теперь не здоровается со мной. Очень, знаете ли, неприятно. Время написания мне примерно известно, поскольку я пишу отдельными файлами, объединенными в папке. А вот разговор с соседкой?.. У жены хорошая память, и она мне сразу назвала день конфликта и принялась излагать его причины и свои взгляды на предмет спора и на соседку. Кое-как отделавшись от жены, я убедился, что реальное событие произошло также через пару дней после моего описания.
Это уже попахивало мистикой. Ну действительно, не мог же я, описав в рассказе скандал, убедить свою супругу устроить скандал в реальной жизни. Мало того, я вовсе не читал жене незавершенный текст моего рассказа, так что она знать этого не могла и устроила выговор соседке по своей собственной инициативе ровно через два дня после написания этой сцены в рассказе. Никакого объяснения я найти не мог. События в рассказе происходят в реальной жизни через два дня! Но с другой стороны, реальное воплощение моих литературных упражнений давало широкое поле для экспериментов, и я принялся изучать странное явление повторения написанного в реальной действительности. Значит, так: если я опишу некоторые события в желаемой для меня форме, они исполнятся через два дня. Хорошо. Что у нас будет через два дня? Через два дня должно было быть решение суда о снятии одного из кандидатов на пост мэра, допустившего нарушения в предвыборной гонке. Первым делом я заставил своего героя прочитать в газете решение суда, который снял кандидата. Затем я описал выигрыш героя в уличной лотерее. Здесь я решил ограничиться суммой, которую может выдать уличный торговец лотерейными билетами. А в третьем эксперименте мне пришлось пожертвовать собой, впрочем, не сильно – мой герой натер при ходьбе мозоль на мизинце правой ноги. Оставалось ждать два дня.
Не могу сказать, что два дня я прожил в ожидании и волнении. Нет, занимался чем-то по дому, подписывал на работе бумаги, пил кофе, беседовал, возил жену по магазинам – в общем, вел обычную жизнь. Однако несколько раз в день вспоминал о поставленном эксперименте, вспоминал почему-то с удовольствием.
Наступил день перехода литературных упражнений в реальную жизнь. С утра я пощелкал каналами телевизора, но узнать решение суда пока не смог. Подумал, что, может быть, еще рано, и направился на центральную улицу купить лотерейный билет. Продавщицы лотерей куда-то подевались, но мне удалось отыскать одну возле рынка и купить у нее билетик. Вот тут, когда я стирал монеткой защитный слой, пришло волнение, однако вскоре оно пропало. Выигрыша, естественно, не было. Я вообще очень редко выигрываю в лотерею. Возвращаясь домой, я почувствовал, что натер тот самый предполагаемый мизинец на ноге. Впрочем, это было неудивительно, поскольку в поисках лотереи я прошагал по улицам несколько километров. И совсем меня не удивило сообщение в городских новостях по одному из телевизионных каналов, что претендент не снят с предвыборной гонки.
