Светлана Борминская - Игрушки для взрослых мужчин
– Знаете, я думаю, не ревность, а разочарование в супруге толкнуло Николая Романовича на убийство... Он же прекрасно знал, на ком женится, и, в общем, не увидал четвертого сентября ничего нового. Просто в тот момент, мне кажется, он перестал считать ее человеком.
– Инну? – улыбнулся Сычев. – Возможно. А если его любовница или секретарша сообщат ему о «находках» в боксе холодильника?.. Ты разговаривала с ними, как они настроены? – Сычев хмуро посмотрел на телефон.
– Думаю, не сообщат, – убежденно сказала Новичкова. – Они обе очень напуганы... Я с ними вчера поговорила на это счет.
Похороны
Где-то за окном играла похоронная музыка, словно по улице шла бесконечная траурная процессия... Влада накинула плащ и вышла на веранду.
Толпа у соседнего дома была настолько велика, что закрывала весь забор. За спинами людей на возвышении стоял гроб, а рядом чинно переминался с ноги на ногу похоронный оркестр. Вдобавок кто-то из провожающих покрикивал неподалеку от гроба сочным басом:
– Коля... Как ты рано от нас ушел, Коля, друг!
Влада шапочно знала своего соседа – известного биолога, академика РАН, учебники которого штудируют студенты всех биофаков в стране. Влада огляделась и сообразила, что, пока не увезут гроб, она никуда не сможет выехать. Ее поездка в больницу откладывается не меньше чем на час.
– Привет, Лада, – мимо прошла пожилая соседка, супруга известного ресторатора. – Тоже проводить вышла?.. Жаль старика.
– Я и не знала, что он умер, – призналась Влада.
– Так никто не знал, – соседка запахнулась в оранжевое пончо и добавила шепотом: – Сколько народу приехало проводить... А как страшно умер старик – врагу такой смерти не пожелаешь.
– В каком смысле страшно? – поежилась Влада.
С неба сыпался мерзкий ноябрьский дождик со снегом.
– А ты еще не знаешь?.. И я вот только что услышала, – соседка улыбнулась побелевшими от холода губами. – Будешь курить?
Влада кивнула.
– Он умер еще в августе.
– Как в августе? – удивилась Влада. – А хоронят тогда почему только сейчас?..
– Так никого из родных у него не осталось, он же пережил всех.
– И он что, так и лежал все это время тут? – Влада, нащупав сзади рукой забор, прислонилась к нему спиной. – Ужас...
– Да, ужас – не то слово... Да там лежать-то нечему было, его же, – соседка понизила голос до шепота, – его же пауки сожрали, у него там целый зверинец был – змеи, пауки, тапиры... Змеи-то в спячке, тапиры сдохли, а вот пауки африканские разбежались по всему поселку... Ты не замечала, кстати?..
Влада кивнула.
– Пойду домой, замерзла.
Через четверть часа панихида по покойному закончилась, и катафалк с телом и два автобуса с провожающими уехали. Влада в тот день из дома больше не вышла, даже не поехала к отцу в больницу – везде ей мерещились экзотические африканские пауки. Но в доме она, как ни искала, ни одного паука так и не обнаружила, за исключением толстой паутины на кухне за холодильником, в которой сидел обычный маленький среднерусский паук.
Биг-Бен. Год спустя
Пожилой джентльмен читал газету в своем саду, а его кот недоверчиво выслушивал ахи соседской девчонки двух с небольшими отклонениями лет, которая, привлекая к себе внимание, махала ему ведерком из-за забора.
– Не смущайся комплиментов, – сказал джентльмен коту, когда девчонка с ведерком убежала.
Зяблик вздохнул и хмуро поглядел на джентльмена. Полгода назад он стал отцом, и новость не давала ему покоя до сих пор. В саду почтенных индийских аристократов через дорогу, под присмотром мамы-кошки Мэрайи, резвились четыре больших котенка, похожие на Зяблика, как негры друг на друга. Отцовство далось Зяблику с таким трудом, что он даже осунулся на морду и стал немного горбат, как все познавшие мир коты.
– Доброе матерное слово в таких случаях способно творить чудеса, – изрек тем временем Рэм Константинович и лихо развернул инвалидную коляску, в которой сидел, в сторону крыльца. – Поехали обедать, – пригласил он Зяблика.
Кот, покорно переступая лапами, поплелся следом за инвалидной коляской.
«Низенький Рэм Константинович издали похож на ребенка», – про себя отметил кот и в два прыжка преодолел ступеньки, пока хозяин на автоматическом подъемнике, кряхтя, пытался сделать то же самое.
Полина Давыдовна в это время на кухне молча разливает форелевый суп и прислушивается. Появление на кухне Зяблика говорит о том, что Рэм Константинович тоже скоро тут появится... Ведь Полина Давыдовна знает собственного супруга как пять пальцев, таблицу умножения и процесс выпечки тонких дрожжевых блинов.
* * *Прошла неделя.
С утра не было голубого лондонского солнца, начиналась зима... Зяблик сидел в кухне и умывался лапой, потом другой, потом опять прежней, лапы быстро уставали, сколько ни ешь рыбы, перманентно думал он.
Ухо у Зяблика кровоточило, а нос был поцарапан почти до хряща. Ночью он подрался, отстаивая честь Мэрайи, благородной кошки цвета спелой вишни. Его соперник, русский кот Штирлиц, отделался изодранной мордой и глубокой раной хвоста.
– Неслух, иди обедать, – зовет кота Полина Давыдовна, и Зяблик, вздохнув, плетется к миске – сегодня на обед креветочные роллы.
Превратности кошачьей жизни как-то сами уходят, когда кот начинает лакать укропную подливку.
– Каждая газета цивилизованного мира, вот как «Дейли трибюн», например, – въезжает на кухню в инвалидной коляске и бурчит Рэм Константинович, – публикует сводку о погоде ровно за день, а вот я знал газету, которая...
Полина Давыдовна, кивнув, перебивает супруга:
– Капусту будешь?
Рэм Константинович осекается и укоризненно смотрит на Полину Давыдовну.
– Буду, если угостишь, – отзывается он и с кряхтением начинает пересаживаться в кресло у стола.
Он потихоньку учится ходить... Зато Полина Давыдовна за год болезни мужа необычайно постройнела и стала похожа на молодушку, у которой все в большом порядке, за исключением инвалида-мужа.
Баночка с воздухом из России стоит на полке между корицей и тмином. Полина Давыдовна раз в неделю открывает ее и с большим удовольствием дышит. Воздух из России пахнет снегом и творожной запеканкой.
А кот, пообедав, ложится на полу спать, и никто его не будит, пока он сам не встанет.
Вот так проходят будни одной известной русской семьи, живущей в районе Кенсингтонских садов.
Влада. Год спустя
«Быть, просто быть – несмотря ни на что!» – Влада взглянула на широкую спину мужа, которая удалялась от нее со скоростью 6 км в час.
– Прости-прости, – передразнила она последние слова Бармичева, обращенные к ней.
Влад зашел, предварительно позвонив, за парой дорогих ему вещей и пробыл в доме не больше десяти минут.
– Я не проживу с ним жизнь, и он уже не мой муж, – написала Влада в дневнике, который вела с незапамятных времен.
Поставила точку, жирный крест и налила сверху чернил... Затем отнесла все оставшиеся вещи бывшего супруга в подвал, закрыла дверь на ключ и забила ее гвоздями. Ничего не осталось, на первый взгляд, в их большом доме, никакого намека на пятнадцатилетнее супружество.
* * *Прошел год.
Новый генеральный директор «Трансплутон – Навигационные Системы» пригласил Владу в совет директоров, предложив возглавить PR-службу фирмы.
– Я купаюсь в деньгах, – иногда растерянно делится с друзьями Влада. – Все идет своим чередом, статус single не давит, статус single нейтрален, по большому счету.
– Купаешься? – переспрашивает Цаца.
– Купаюсь, – растерянно соглашается Влада.
– Я за тебя рада, – Цаца подмигивает. – Папа как?..
– Нормально, на коляске ездит и уже ходит, а самое-то главное, в моем доме больше нет ни одного паука!
Они с Цацей, как всегда по субботам, вечером сидят в «Скромном обаянии буржуазии». Москва за окнами тонет в оранжевых, розовых и зеленых сумерках...
– Значит, послушная девочка Влада и кривые ноги реальности могут идти, не наступая друг другу на пятки? – интересуется исхудавшая за год Цаца.
Она снова вышла замуж, на пальцах сверкают изумруды, которых раньше не было.
Владу коробят «кривые ноги реальности».
– А я видела реальность эту , Цац? – осторожно спрашивает она.
– Через очки от Гуччи, – хмыкает Цаца. – А лед?! – у Цацы непропорционально увеличиваются глаза, когда им приносят «Мохито».
– У нас сегодня проблемы со льдом, – извиняется официант и меняет пепельницу на столе.
Цаца великодушно кивает.
– Ну не согласна я с некоторыми судьбами, – Влада берет бокал и оглядывается в поисках друзей. – Уже знаешь и помнишь такое количество знакомых людей, которым не повезло в жизни... Ну почему Диана погибла в этом тоннеле, Цац?.. Ну почему даже принцессам в жизни нет счастья?..
