Стив Дьюно - Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя
Я погасил свет и залез в постель. Лу устроился на коврике в углу. Он облизнулся, зевнул и устроился поудобнее. Я заснул, думая о прекрасном двойном ударе, которым завершил сегодня бильярдную партию.
Крики – это было первое, что проникло в мои сны. Звуки из физического мира могут проникать в грезы исподволь, отвоевывать себе место, менять сновидения под себя, заставлять пробуждаться медленно, постепенно и оставаться все такими же реальными, как будто кошмар остался с тобой даже наяву, вцепился когтями, пробрался под кожу и остался там насовсем.
Я проснулся и обнаружил, что Лу стоит посреди комнаты, смотрит в потолок и рычит, напряженный и настороженный. Криков уже не было слышно, но до меня доносились стоны и грубый мужской голос.
В доме были тонкие стены, и я привык к самым разным звукам. Студенты шумели, никого не стесняясь, я привык засыпать под ритмичный стук, вопли, возгласы, визг и рычание. Но эти звуки были другими, в них ощущалось нежелание, насилие.
Надо мной жила молодая женщина лет тридцати, симпатичная одинокая блондинка. Мне она казалась не слишком общительной, и, вероятно, то же самое она думала обо мне. Мы иногда встречались у почтового ящика или в местном супермаркете. Я, кажется, даже слышал ее имя, но тут же забыл. Она не производила впечатление любительницы ночных приключений. И до сих пор она никого не приводила домой, а сейчас, посреди ночи, мой пес неотрывно смотрел в потолок и рычал, как волк-оборотень.
Бомж Генри и его жена могли сколько угодно болтать и смеяться в три часа ночи с приятелями, и Лу это не беспокоило, он лишь вилял хвостом и с любопытством косился в ту сторону. Гуляки, обитавшие в другой части дома, с которыми Лу не был знаком, могли скрипеть кроватями и стонать сколько угодно, и Лу лишь склонял набок голову и топорщил уши, гадая, что там может твориться интересного.
Лу понимал разницу.
Она пришла домой, вероятно, уже когда мы спали. Выпила лишнего. Он пошел за ней после вечеринки, а когда она стала открывать дверь, силой вломился внутрь. Вот и все.
Уже много недель спустя я узнал, что он пробыл с ней два часа. Сперва надругался, затем запер в шкафу, сам уселся снаружи и принялся с ней говорить, отчитывая за неосторожность. Она принималась кричать и умолять, но он угрожал, что откроет шкаф снова, и она затихала.
Два часа он ее терроризировал, и наконец ее крики меня разбудили и превратили Лу из нежного доброго пса в свирепого защитника.
Я кинулся к телефону и в этот момент услышал, как наверху со скрипом открываются ставни. Лу лаял и рычал так, что едва не подлетал над землей. Снаружи за окном показались чьи-то ноги в тяжелых ботинках. Громила спускался по водосточной трубе.
Женщина вновь закричала. Теперь, когда окно было открыто, мы слышали ее лучше. Лу бился об дверь так, что готов был сорвать ее с петель, древесина трещала. Его невозможно было удержать, и я не хотел удерживать. Я открыл дверь.
Мужчина весил вчетверо больше, чем Лу. На нем был рабочий комбинезон, ботинки и потрепанная кепка с опущенными «ушами». Грубая кожа, мокрые от пота, рыжеватые волосы, торчащие из-под кепки. Вот и все, что я о нем помню.
Лу догнал его на тротуаре через два дома от нас, напротив частного приюта для матерей-одиночек. Эта ирония судьбы до сих пор доставляет мне удовольствие.
Он сбил мерзавца с ног, как кеглю, и вцепился ему в зад. Когда я подбежал ближе, то увидел, что Лу висит, как хвост, на вырванном клоке штанов. Насильник отшвырнул его в сторону, но Лу взмыл, как супермен, и опять повалил его наземь, пытаясь дотянуться до рук и горла. Он жаждал крови. Это то, ради чего природа создала собак.
Я содрогнулся. Лу был нацелен на убийство. Он ненавидел этого человека. В тот момент я еще не знал, что негодяй сделал с моей соседкой, но не сомневался, что мы должны его задержать.
Мужчина вновь оторвал Лу от себя и попытался сбежать через стоянку к университету, однако мой пес снова в него вцепился. Громила упал и ударился головой об асфальт. Лу подрал на нем одежду и застыл, возвышаясь, как гора. Всякий раз, когда негодяй пытался приподняться, он вновь кидался на него и заставлял лечь.
— Ты лучше убери отсюда пса, приятель, — послышался внезапно голос Генри из-за спины. Он здорово меня напугал.
— Почему?
— В чем бы этот парень ни был виноват, но как только копы приедут, они пристрелят собаку или отправят к ветеринару.
— Ты крики слышал?
— Проснулся от них.
Я осознал, что Генри прав.
— Лу! — закричал я что было мочи. Он повернулся ко мне, затем вновь уставился на свою жертву. Я услышал приближающиеся сирены.
— Лу! Иди сюда.
Он вышел из транса и потрусил ко мне. Полиция была уже совсем рядом.
— Пошли отсюда! — Генри потянул меня за рукав.
Лу был как в тумане, из пасти свисали нитки и клочья одежды, на губах пузырилась розовая пена. Я схватил его за ошейник, и мы поспешили домой.
Там я взял Лу на поволок, запер квартиру и вышел наружу к Генри. Лу била дрожь, он лизнул грязную руку Генри. Я был в ужасе, что могу его потерять.
— Никто ничего не видел, приятель, — заверил меня Генри. — Мало ли чья там могла быть собака.
— Да. Только мы об этом знаем. Я оставлю его дома на привязи, и сам схожу туда.
— И ни про какую собаку ты ничего не знаешь.
— Спасибо, Генри. — Это был один из тех дней, когда его сознание было ясным. Он прекрасно все слышал.
Я вышел на улицу как раз вовремя: две полицейских машины стояли на университетской парковке, негодяй в наручниках был прижат к капоту и орал от боли, весь зад у него был разорван, куска штанов не хватало. Женщины из приюта стояли на пороге в халатах и молча наблюдали за происходящим.
Он был в наручниках, значит, копов кто-то успел вызвать и рассказать им о происшедшем. Я вернулся домой, вывел Лу на поводке, и мы отправились на долгую прогулку вдоль канала. Небо на востоке уже порозовело, вокруг все было мирно и спокойно, если не считать еще одной сирены – скорее всего, это ехала скорая помощь. Я был бы рад рассказать полиции о том, что сделал Лу, как он бросился на этого негодяя и его обездвижил. Но Генри был прав – в этом смысле он был куда умнее меня – они бы забрали Лу, возможно, усыпили бы его. Возможно, им даже пришлось бы отпустить насильника из-за того, что Лу на него напал. Потом он подал бы на меня в суд, и его показали бы по телевизору.
Безумный мир. Совсем не такой, как мир собак, где всё решают запахи и звуки, где четко ясно, где правда, а где ложь. У животных все честно, все в открытую. Лу каким-то образом понял, что натворил насильник, и это привело его в ярость, сделало непобедимым. То, что случилось когда-то давно, с грабителями у магазина, на фоне нынешних событий выглядело детской игрой. Лу сделал все для того, чтобы этот негодяй был схвачен и понес наказание, и будь он не гражданской, а полицейской собакой, ему вручили бы медаль.
Какое-то время соседку сверху не было видно. Днем спустя к нам приходил полицейский для опроса свидетелей. Я рассказал ему все, как было, умолчав только о роли Лу.
— Он ее изнасиловал? — спросил я копа.
— Не имею права говорить, — сказал тот. Лу ласково улыбнулся ему снизу вверх и аккуратно наступил лапой на ботинок.
— Но вы его арестовали?
— Ну, — ухмыльнулся он, закрывая блокнот, — кто-то нам крепко помог.
— Вот и славно. — Я тоже улыбнулся.
— Да. Славно. — Он потрепал Лу по голове.
Я рассказывал эту историю друзьям впоследствии, и сейчас впервые об этом пишу. Теперь уже никто не сможет ничего сделать с Лу. Конечно, я сожалею, что мы легли спать в ту ночь слишком рано. Возможно, мы столкнулись бы с этим негодяем на входе и сумели бы ему помешать. Но все, что случается плохого и хорошего, — случается в свое время. И в итоге важны лишь намерения человека и то, как он реагирует в кризисной ситуации.
После той ночи я смотрел на Лу другими глазами. Пусть на каких-то пару минут, но он превратился в дикого зверя, и это, признаюсь, шокировало меня. Я видел агрессивных собак и прежде, и случалось, что свою злость они выплескивали на меня. Но это были от природы нездоровые собаки, ненадежные в повседневной жизни, а Лу оставался таким же нежным и любящим, как всегда, однако теперь я осознавал, что внутри у него таится зверь. Возможно, это было его наследие с диких времен, и за это я любил его лишь сильнее.
О нашей соседке я тоже много думал. Мне хотелось пойти к ней, поговорить, рассказать, как Лу напал на насильника, унизил его, причинил ему боль. Как женщина, которую мой пес никогда в жизни не видел, внезапно стала частью его стаи, потому что он учуял ее боль. Был ли это запах страха, ненависти или звуки, что до него донеслись, — но это выпустило зверя наружу, и зверь встал на ее защиту. Я хотел познакомить ее с Лу, но она исчезла, а когда появилась вновь, я подумал, что лучше оставить все как есть, не будить болезненные воспоминания, потому что это может оказаться невыносимо для нее и опасно для моего пса.
