Сон цвета киновари. Необыкновенные истории обыкновенной жизни - Цунвэнь Шэнь

Чиновники отвели Шаньто во дворец и, по цепочке объясняя очередному вышестоящему цель ее прихода, добились для нее аудиенции у государя.

То, что Шаньто поведала государю, осталось тайной. Государь знал об огромных богатствах семьи Шаньто, поэтому поверил, что действует она не с целью наживы. Повелев Шаньто следовать предложенному плану, государь даровал ей золотое блюдо, уставленное редкими золотыми изделиями, блюдо из нефрита с драгоценными украшениями и два драконьих рога, наполненных жемчугом и другими сокровищами.

Шаньто обрадовалась доверию государя. Прощаясь с ним — а он был уже в преклонных летах, она успокоила: «Вашему Величеству не стоит тревожиться. Для укрощения бессмертного есть я! Скоро на земли нашей страны вновь прольются ливни! Когда пойдут дожди, я придумаю, как вернуться домой верхом на бессмертном, будто он олень! Он нанесет визит Вашему Величеству, поклонится в ноги и признает себя вассалом, этого добиться несложно!»

Государь не был в этом уверен.

Вернувшись домой с дарованными государем драгоценностями, Шаньто раздала их слугам, направив гонцов в разные уголки страны. Слуги должны были собрать пятьсот роскошных экипажей, пятьсот красавиц и пятьсот грузовых повозок с разной утварью. Экипажи и повозки стройной колонной отправились в горы. Четыре тысячи буйволовых ног топтали землю, поднимая пыль. Две тысячи буйволовых рогов растянулись на несколько ли. Красавицы в экипажах были милы и нежны, очаровательны и приятны, обучены этикету и искусны в поддержании беседы; статью они были разные, а красотой равные. Груз в повозках не поддавался описанию. Там было прекрасное крепкое вино, по цвету и вкусу неотличимое от чистой воды, но быстро пьянящее во время застолья. Были снадобья радости из смесей разных лекарственных трав. Снадобьям придавали форму и цвет фруктов и смешивали их с настоящими фруктами. Съев лишь один такой фрукт из чудодейственных трав, человек впадал в безудержное веселье. Погрузили в повозки разнообразную посуду и ткани. Взяли многоствольные флейты-пайсяо в форме крыльев феникса и продольные флейты-шусяо из зеленого нефрита. Звучание этих инструментов напоминало пение феникса. Были флейты-ди из аметиста, бронзы и керамики, каждая уникальна по тембру. Если голос флейты совпадал с характером играющей на ней девушки, то через семь отверстий инструмента изливалось все, что было у этой девушки на сердце. Не забыли взять с собой каменные перезвоны на стойках, именуемые шицин: пятицветные из нефрита, другие из метеоритного камня, третьи — с нанесенным на каменные пластины орнаментом. В повозках нашлось место для драгоценных мечей и самострелов, раковин размером с колесо, золотистых бабочек с размахом крыльев в целый чи. Здесь же была всякая мебель и все предметы обихода, какие только можно себе представить — все, что способно создать атмосферу покоя и комфорта. Их сделали искусные мастера по образу и подобию мебели и убранства дворца повелительницы Запада — богини Сиванму.

И вот весь этот караван прибыл в горы. Шаньто приказала разгрузить повозки и первым делом распорядилась, чтобы плотники построили неподалеку от жилища бессмертного дом, крытый соломой: внешне простой, без излишеств, и в то же время красивый.

Когда дом был готов, Шаньто велела садовникам позаботиться о гармоничном расположении деревьев и цветов вокруг нового жилища. Обустроив сад, Шаньто приказала работникам отвести воду из горного ручья и сделать так, чтобы она, огибая домик, текла без остановки. В воду запустили лебедей, уток-мандаринок и других птиц. Когда все было сделано, Шаньто распорядилась, чтобы повозки как можно скорее отвели в укрытие на расстояние десяти ли и больше не показывали.

Работы завершили за одну ночь, к рассвету все было готово.

Шаньто условилась с девушками, что одни наденут платья из травы, обнажающие белую кожу ног и рук, и притворятся духами гор, другие облачатся в длинные белые одежды, легкие и прозрачные, позволяющие рассмотреть очертания их тел. Красавицы должны были гулять в лесу, рвать цветы и ловить бабочек; взявшись за руки, петь под луной; без стеснения сбрасывать одежду и купаться в горных ручьях; забираться на деревья и, срывая фрукты, бросать их для забавы другим девушкам. Всего и не перечислишь. Достаточно сказать, что таким образом Шаньто хотела целиком и полностью завладеть вниманием бессмертного. Все должно было выглядеть так, будто это не имеет никакого отношения к будущему небожителю, и он своим появлением лишь мешает девушкам. Заинтересовать бессмертного можно было, только если не обращать на него никакого внимания. Это могло пробудить в нем любовную страсть. Сменив безразличие, она рано или поздно должна была выйти из-под его контроля.

Будущий небожитель каждый день бродил по горам, заглядывая в разные уголки леса и возвращаясь только к вечеру. И на глаза ему повсюду стали попадаться девушки. Новые соседки совсем не обращали на него внимания. В горах водилось всякое зверье, каких только не было там чудесных созданий, и будущий бессмертный решил, что девушки — один из видов обитающих в горах живых существ. Они пели красивые песни, красиво занимались своими делами и, хотя обладали магическим очарованием, не причиняли вреда. Но вскоре бессмертный с изумлением обнаружил: куда бы он ни пошел, куда бы он ни бросил взгляд, повсюду его окружает красота. Для будущего небожителя каждый день стал казаться праздником. Не прошло и месяца, как при виде девушки он уже замирал с глуповатым выражением лица — точно так же, как любой мужчина, встретивший хорошенькую женщину.

Шаньто полагала, что еще не пришло время для активных действий, она никуда не спешила. Каждый раз, гуляя в горах, девушки знали, что в укромных уголках леса, среди листвы прячется бессмертный. Красавицы вели себя так, словно за ними никто не наблюдал. Они пели, резвились, танцевали, аккомпанировали себе на разных музыкальных инструментах. Музыка лилась всегда и повсюду. И утром, и вечером горные долины были наполнены звуками музыки и голосами поющих девушек. Песни их казались неземными — так могла петь только птица феникс. У бессмертного от этих звуков замирало сердце.

Шаньто, зная, что будущий небожитель наполовину олень, ночами с помощью трубочки, скрученной из коры тунгового дерева, имитировала голос самки оленя, чтобы вызвать в его сердце нежные чувства.

Когда вновь наступило полнолуние, Шаньто поняла, что время пришло. Она занялась приготовлениями. Красавицы обладали разными достоинствами, поэтому им определили разные места. Высокие и стройные отправились к ручью; полненькие притворились, что собирают хворост; играющие на флейтах сели в бамбуковой роще; играющие на губных органчиках поодиночке устроились на высоких каменных выступах; играющие на нежных арфах привязали их к своим поясам и прогуливались по окрестностям. Ловкие в движениях девушки качались на подвесных качелях, девушки с красивыми зубами часто смеялись. Все расположились на своих местах согласно плану Шаньто, каждая красавица имела возможность проявить себя с лучшей стороны и быть полезной. Девушки играли свои роли, готовые в любую минуту оказаться в поле зрения бессмертного.

После завершения приготовлений оставалось лишь дождаться, когда бессмертный попадется в ловушку.

В один прекрасный день будущий небожитель, проходя мимо дома Шаньто, невольно остановил взгляд на дверях и проникся доселе неизвестным ему чувством приязни. Когда он оглянулся, перед ним была Шаньто в окружении двенадцати молодых красавиц. Притворяясь, что видит его впервые, она изобразила удивление и легкое негодование. Шаньто спросила бессмертного: «Зачем ты, незнакомец, пришел к нашему жилищу и смотришь лукавым взглядом? Следишь за нами?»

Будущий небожитель поспешил улыбнуться и сказал: «В этих горах я единственный живой человек. Меня поразило, что я не знаю, откуда вы пришли и куда идете. Я хозяин этих гор. Хотел бы осведомиться у вашей предводительницы, почему перед тем, как прийти в горы, не спросили разрешения у того, кто за всем здесь смотрит?»