Джонатан Коу - Дом сна
Еще хуже было то, что вскоре после начала сеанса кофе, выпитый в «Макдоналдсе», начал давить на мочевой пузырь.
– Я сейчас вернусь, – прошептала она Элисон, сжав ей руку.
Споласкивая лицо холодной водой, Сара решила – будь что будет, но они уйдут из зала прямо сейчас. Продолжать пытку нет никакого смысла.
Сара вытерла лицо бумажными полотенцами и вернулась на место. Элисон исчезла.
***
– Пунктуальность, мистер Уорт, – сказал доктор Дадден, одобрительно глянув на часы, когда Терри сел напротив. – Пунктуальность – основа организации. Организация – основа успеха. Рад видеть, что в этом вы согласны со мной.
Он выключил маленький магнитофон (исторгавший безликую и бесстрастную клавесинную музыку) и добавил, видимо, для себя:
– Для этого человека ритма метронома не существует. Просто не существует.
Облегчив тем самым душу, доктор Дадден поудобнее устроился за столом и с улыбкой обратил взгляд на пациента. Тот вяло улыбнулся в ответ. Честно говоря, самочувствие Терри трудно было назвать прекрасным. Прогулка вдоль обрыва не взбодрила, но, напротив, обессилила – он и не подозревал, что находится в такой плохой форме. Тонизирующее воздействие полутора чашек кофе, выпитых утром, еще не прошло, и мозг работал четко и энергично, смущая своим несоответствием с ослабевшими руками и ногами; помимо прочего, мозг продолжал беспокоиться о судьбе драгоценной фотографии, которая, возможно, завалилась куда-то в лондонской квартире, а возможно – и нет. И в довершение ко всему, в голове у Терри свербили две тревожные мысли, имевшие прямое отношение к доктору Даддену. Одна – о том, что судя по тяжелым мешкам под глазами, доктор не высыпается. Другая, куда более неприятная – после комплимента, сделанного непривычно ласковым тоном, у Терри зародилось ужасное подозрение, что доктор Дадден симпатизирует ему.
Подозрение это незамедлительно нашло подтверждение в речи доктора.
– Вы провели здесь чуть больше недели, мистер Уорт, и мне кажется, пришло время вкратце изложить наш modus operandi[32]. Я так говорю потому, что до вашего приезда считал: для меня как для исследователя основная польза от вашего пребывания здесь будет заключаться в возможности выяснить, какое воздействие на содержание ваших снов оказал просмотр столь большого количества фильмов за столь короткое время. Но поскольку вы не спите вовсе, провести подобное исследование не представляется возможным.
– Пусть я по-прежнему не сплю, – сказал Терри, – но чувствую я себя иначе. Более отдохнувшим.
– Меня это не удивляет. Вы действительно начинаете больше спать. Например, прошлой ночью вы восемнадцать минут находились во второй стадии.
Терри кивнул, не очень понимая, о чем речь.
– Ну и как, приятное ощущение? Приятно чувствовать себя отдохнувшим?
– Ну… да, – удивленно ответил Терри.
– Понятно. – По всей видимости, доктор рассчитывал на иной ответ. Он подался вперед и с энтузиазмом продолжил:
– Я не боюсь сказать вам, мистер Уорт, что вы превзошли мои ожидания и оказались куда более необычным экземпляром, чем я мог себе представить. Честно говоря, я начинаю думать, не является ли ваш случай единственным в анналах сомнологии. И потому я хотел бы вам предложить… я хотел бы вас пригласить оставаться в клинике столько, сколько вы того пожелаете. В качестве гостя. И я надеюсь, что наши «беседы», как несколько официально я их называю, станут… менее официальными, что ли.
– Менее официальными?
– Более дружескими. Более… непринужденными. Таким образом…
– Таким образом, вы надеетесь снискать мое расположение с тем, чтобы подтолкнуть меня остаться здесь. И тогда вы, как исследователь, получите в свое полное распоряжение редкий экземпляр, так?
– Это очень циничный взгляд.
– Может быть. – Наверное, причина крылась лишь в странном состоянии Терри, но вопреки собственному желанию он не испытывал к доктору Даддену прежнего отвращения. – Что касается непринужденных разговоров, можем ли мы предусмотреть двусторонний обмен информацией? Мне, в конце концов, надо написать статью о вашей клинике.
– Всенепременно. Всенепременно. Великая радость слышать, что на ваш взгляд, наши совместные труды способны вызвать интерес у широкой публики. Да, я с удовольствием предоставлю вам более-менее свободный доступ к материалам, при условии сохранения врачебной тайны, разумеется…
– Разумеется.
– Итак, у вас уже есть какой-то вопрос? Для затравки.
– Да, есть, – сказал Терри. – И не один.
– Тогда задавайте.
– Хорошо. – Терри выпрямился на стуле, стараясь показать свою сосредоточенность. – Ну… например, вы сказали, что мой случай вполне может оказаться единственным. А с чем его можно сравнить?
– На ум приходят лишь два аналогичных случая, один из которых должным образом описан, другой – нет. Семидесятилетняя бывшая патронажная сестра из Лондона, известная под именем мисс М., провела несколько ночей в авторитетной сомнологической лаборатории, где установили, что ее нормальный сон длится всего один час. К людям, которые спят больше, она относилась весьма сурово: пациентка считала их бездельниками, которые попусту тратят время. Возможно, в ее словах был смысл. – Доктор Дадден сделал паузу. – Еще более примечателен широко известный случай управляющего лондонским приютом, который в 1974 году утверждал, что все послевоенные годы спит лишь по пятнадцать минут в сутки. Однако его утверждение так и не удалось проверить, поскольку он неизменно отказывался пройти обследование в лабораторных условиях. Рекорд же самого длительного промежутка времени, проведенного без сна, принадлежит мистеру Рэнди Гарднеру из Сан-Диего: в 1965 году в возрасте семнадцати лет он не спал двести шестьдесят четыре часа. Его двигательные и физические функции, судя по всему, ничуть не пострадали – в последнюю ночь он играл в баскетбол и выиграл. Но я подозреваю, что вы, мистер Уорт, с легкостью побьете этот рекорд, если уже не побили, сами того не сознавая. Мне достоверно известно, что за те более чем двести часов, проведенных в клинике, вы не продвинулись дальше второй стадии сна.
– Возможно, вам стоит объяснить мне, что это за стадии: я не вполне разбираюсь в вашей терминологии.
– Все очень просто. Первая стадия – переход от бодрствования к дремоте: в этот период падает кровяное давление, замедляется сердечный ритм, и расслабляются мышцы. В данной стадии мозг испускает альфа-волны с частотой от семи до четырнадцати герц. Обычно эта фаза длится от пяти до десяти минут максимум. Вторая стадия начинается с появления тета-волн с частотой от трех с половиной до семи с половиной герц, а вместе с ними возникают веретена сна и К-комплексы. В начале ночи эта фаза также длится всего несколько минут. Далее мы наблюдаем появление более растянутой дельта-волны, которая знаменует наступление собственно бессознательного. Третья стадия – промежуточная, когда дельта-волны занимают на ЭЭГ еще менее половины времени. Четвертая стадия – когда дельта-волны преобладают, человек в этой фазе почти не шевелится, и его очень трудно разбудить. Четвертая стадия – самая глубокая часть сна, когда организм получает наибольший отдых. Некоторые исследователи называют ее «ядром сна». Спустя, быть может, полчаса или три четверти часа такого сна, человек начинает шевелиться и на непродолжительное время возвращается во вторую или третью стадию, но далее он переходит в стадию быстрого, или парадоксального, сна. Она больше напоминает бодрствование, чем сон: мышечный тонус отсутствует, но мозг лихорадочно работает, глаза под веками быстро вращаются из стороны в сторону. На весь цикл от первой стадии до быстрого сна уходит около девяноста минут, а затем он повторяется снова, в разных сочетаниях, примерно четыре-пять раз за ночь.
