Маша Трауб - Домик на Юге
Наташа пожала плечами.
Галина Ивановна от переживаний достала хлеб из холодильника, нарезала весь батон и опять убрала в холодильник.
– А кто отец? – выдавила она наконец.
Наташа опять пожала плечами.
– Ты не знаешь? – охнула Галина Ивановна в ужасе, что кандидат на отцовство не один.
– Знаю, но он не будет отцом, – пояснила дочь.
– Как это? – спросила Галина Ивановна.
Потрясение начисто отбило у нее способность думать. Как будто она не знает, как это бывает.
– И что теперь делать? – Галина Ивановна опять достала из холодильника хлеб и гадала, куда его деть.
Наташа молчала.
– А ты точно знаешь? Ты уверена? Ты же… в общем… ни токсикоза, ничего… – Галина Ивановна начала потихоньку возмущаться.
– Уверена. Я была у врача. – Наташа отвечала спокойно, как будто рассказывала про контрольную в школе.
– А почему ты мне ничего не сказала? – закричала уже истерично Галина Ивановна. – Кто он? Скажи мне! Мы его найдем, и он на тебе женится. Почему ты молчала?
Наташа по-прежнему не реагировала.
– А как же теперь школа и институт? – опять охнула Галина Ивановна. – Как же так получилось? Что же делать?
Они еще долго сидели на кухне. Галина Ивановна сбегала с соседу и попросила налить ей водки в чайную чашку. Да там, у соседа в прихожей, и выпила. Сосед молча налил еще.
Наташа призналась, что сама узнала о собственной беременности не сразу – уже большой срок был. Отец ребенка? Нет, Галина Ивановна его не знает. Не из школы. В подробности «происшедшего», которые так интересовали мать, Наташа не вдавалась. Сказала, что «случайно», «в гостях», «сама не поняла как».
Галина Ивановна в тот вечер много плакала, еще два раза бегала к соседу, который выдал ей початую бутылку водки, чтобы «два раза не вставать», и посоветовал закусывать. Тогда же, вечером, она приняла решение найти этого «папашу» – хотя чего искать, Наташа сказала адрес, – и заставить его жениться на Наташе. Хотя – почему заставить? Галина Ивановна была уверена, что он и так женится. Просто дочка побоялась его об этом попросить. Еще она твердо решила, что Наташа окончит школу, поступит в пед, и все будет, как задумано. А она, Галина Ивановна, жизнь на это положит.
Утром Галина Ивановна никуда не пошла – голова раскалывалась. Спасибо соседу – принес бутылку, в которой плескалось на дне. Но Галине Ивановне хватило. А к вечеру она решилась. Оделась, накрасилась, заскочила к соседу – глотнуть для храбрости – и пошла по адресу, чтобы поговорить с мальчиком, его родителями. Решить, как будут воспитывать будущего ребенка.
– Ничего, никуда он не денется, – браво сказала дочери Галина Ивановна.
Наташа оторвалась от пялец с очередным лебедем и посмотрела на нее коровьими глазами – покорными, равнодушными, в обрамлении длинных, но редких ресниц.
Ближе к дому потенциальных родственников у Галины Ивановны начали трястись коленки. Голова была гулкая и дурная от страшных мыслей – а вдруг он уголовник, а вдруг алкоголик?
Галина Ивановна слабой рукой позвонила в дверь. Открыл ей маленький грязный мальчик и тут же скрылся в недрах грязной квартиры. Галина Ивановна вошла и застыла.
– Есть кто дома? – спросила она громко.
Из кухни выглянула женщина в халате – одутловатая, со спитым лицом – и скрылась в кухне. Галина Ивановна на полусогнутых ногах пошла за женщиной.
– Здравствуйте, меня зовут… – начала Галина Ивановна.
Женщина плеснула в стакан водки, помешала варево на плите, поковырялась в пепельнице, нашла бычок и со смаком затянулась.
Галина Ивановна только хотела открыть рот, чтобы что-то сказать, как на кухню вошел мужчина. Женщина поставила перед ним бутылку, стакан и шмякнула тарелку.
– Здравствуйте, я по поводу дочери, – обратилась к нему Галина Ивановна.
– Пить будешь? – спросил мужчина.
– Нет, нет, спасибо.
– Чё надо-то?
– Я хотела с вами поговорить… Дело в том, что моя дочь… она беременна…
– И чё?
– Понимаете, отец ребенка – ваш сын.
– Кто сказал?
– Она сказала.
– Так, может, не он? Может, она еще с кем-то нагуляла?
– Да как вы можете такое говорить?
– Сучка не захочет, кобель не вскочит. Сама виновата.
– Но… – Галина Ивановна начала заикаться.
– Ты, я погляжу, образованная баба. Так вот слушай – у меня старший на зоне срок мотает и младший только с малолетки вышел. Так что решай сама – нужен тебе такой зятек? Бабок нет. Да и были бы – не дал. А будешь в суд подавать на алименты, так я с тобой по-другому поговорю. Мне терять нечего.
Галина Ивановна встала из-за стола и, пошатываясь, побрела к двери. Как добежала до дома – не помнила. Уже на лестничной клетке повернула не к себе, а к соседу. Тот открыл сразу, как будто ждал.
– Хватит тебе, – сказал сосед, – ты ж не пьешь. Что случилось-то?
– Случилось, – ответила Галина Ивановна.
Сосед впустил ее в квартиру, налил водки.
– Дочка беременная, а они такие странные. Угрожали. Уголовники они, что ли? Сказали, что дочь сама виновата. А если в суд пойду, то убьют, – скороговоркой, на выдохе после глотка сказала она.
Сосед налил еще водки. Выпили, помолчали. Галина Ивановна встала и пошла домой. Сосед налил себе еще и молча выпил.
Наташа родила здорового хорошенького мальчика. Назвали Тимофеем. Галина Ивановна плохо помнила события следующих недель, месяцев… Обнаружила она себя сидящей с Тимочкой на руках, глядя на укладывающую вещи в чемодан Наташу.
Наташа умудрилась, хоть и без медали, окончить школу и собиралась в Москву – поступать в пед. Тимочка оставался с бабушкой. Когда они успели это решить? Галина Ивановна не помнила, не осознала, надеялась, что проснется – и все будет как раньше: Наташа – ее беспроблемная девочка, будущая медалистка и учительница – сидит и вышивает лебедей.
Наташа уехала, как сгинула. Из редких телефонных созвонов Галина Ивановна узнавала, что дочь поступила в пед, учится без четверок, стала старостой группы.
Галина Ивановна воспитывала Тимочку. Он был покладистым, беспроблемным мальчиком, только замкнутым. Хотя Наташа тоже была не очень общительной. Наташа вышивала, Тимочка рисовал. Усеивал мелкими непонятными фигурками лист, не оставляя ни единого свободного клочка бумаги. Галина Ивановна пыталась понять, что рисует внук – то ли люди, то ли танки… Одно было понятно – страсть к миниатюре он унаследовал от матери. Наташа клала стежки, Тимочка – линии. У Галины Ивановны аж в глазах рябило. Так и жили.
Наташа уже училась на четвертом курсе, когда Галина Ивановна стала получать от нее денежные переводы. Не крупные суммы, но и не маленькие. Тогда впервые она позвонила дочери сама, хотя обычно звонила Наташа.
