Ирина Волчок - 300 дней и вся оставшаяся жизнь
Погрузкой — видимо, на правах самой шумной — распоряжалась монументальная женщина с лицом древнегреческой статуи. Катерина, вспомнил Виталий. Какое счастье, что мнение этой Афродиты совпало с предупреждениями и рекомендациями тетушки, — в его машину отправились чем-то похожая на Инночку женщина со своим мужем (Тамара и Михаил, — вспомнил он), эльфийская принцесса с необычным именем и сама Инночка. В джип к Афродите уселись юноша бледный со взором горящим Дмитрий, Капитолина Ивановна и два долговязых подростка.
Катька посигналила, и кавалькада тронулась в путь. Из города выбирались, несмотря на выходной день, аж минут двадцать, зато до заветного Кутафино домчались в два раза быстрее. От трассы дом был отделен садом. Вишни давно собрали, яблоки еще недозрелые. То есть, поживиться нечем, но выглядит замечательно. Дорожка к дому, петлявшая среди деревьев, была когда-то вымощена неровными желтыми камнями. Сейчас все промежутки между ними заполняла трава. Прямо под окнами в землю были вкопаны довольно длинный деревянный стол и темные от времени лавки. Компания бодро высыпалась из машин.
— Надеюсь, все дома позавтракали? — спросила Катька, и, не дожидаясь ответа, как лозунг на митинге, выкрикнула: — Тогда айда на речку!
Предложение встретили с энтузиазмом, женщины отправились в дом переодеваться, мальчишки рванули с места в глубину сада, Капитолина Ивановна мобилизовала Мишу выкладывать на стол пакеты из багажника Катькиной машины.
— Мам, собирай народ купаться, я тут сама по хозяйству разберусь, — сказала Инночка.
— Я тебе помогу, — ухватился за спасительную соломинку Виталий. Единственный знакомый человек оставался, а отправляться на речку ему, не умеющему плавать, со всеми этими шумными, веселыми, но практически незнакомыми людьми…
К тому же, он совершенно не представлял, когда следует вручать подарок.
Через пару минут они остались вдвоем. Инночка разбирала то, чему предстояло стать праздничным обедом, — что-то таскала в дом, что-то раскладывала на столе. Виталий прервал ее бурную деятельность, подойдя сзади и взяв за плечи. Она оглянулась.
— Ин… Подожди. Я в цветах ничего не понимаю, просто не люблю, когда они вянут в вазах…
Это он врал. Обдумывая процесс ее дня рождения, он считал ведро алых роз обязательной составляющей. Охладила его пыл мудрая тетушка. Цветов Инке дарить не стоит. Все женщины любят цветы, но если многократно повторять приятное действие в негативном контексте… Проще говоря, ее бывший вечно с вениками таскается: он, значит, ей розы, а она косоротится. Короче, не надо дарить ей цветов, не надо напоминать, не надо вызывать неприятных ассоциаций — примерно в таком ключе наставляла его Полина Георгиевна. И оказалась права: Инночка одобрительно кивнула и улыбнулась. Он продолжил:
— Я никогда на тебе никаких украшений не видел. Конечно, золото в позолоте не нуждается, извини за банальность, и все-таки… Я подумал, что тебе понравится…
Инночка внутренне съежилась: неужели кольцо? Кольцо обязывает, принять кольцо — принять человека, отказаться — испортить весь праздник. Неужели он решился?! Это глупо, так нельзя, она не готова!
— Вот, — сказал он, доставая из кармана красную бархатную коробочку. — Эта безделушка…
Ага безделушка, как бы не так! За подарком для нее он ездил в Москву, обошел десяток ювелирных магазинов. Задача, поставленная, Полиной Георгиевной, была не из легких: вещь должна быть не крупная («Не вздумай булыжник покупать!»), но красивая, необычная и дорогая. Коробочка, тихо щелкнув, раскрылась. Внутри на белом атласе змеилась тонкая золотая цепочка с крошечным кулоном. Прозрачный камешек поймал солнечный луч и брызнул радугой. Не дав растерявшейся Инночке и рта раскрыть, Виталий вытащил подарок:
— Можно я сам на тебя надену? Повернись.
Она медленно повернулась к нему спиной и подхватила рукой порядком отросшие с зимы волосы. Он близоруко склонился к мелкому замочку недлинной цепочки, пальцы сразу стали неловкими, от нее пахло солнцем и полуденным лугом, и больше всего на свете он хотел поцеловать эту беззащитно открытую шею, незагорелое плечо… Но вместо этого зарылся носом и губами в ее рыжие волосы.
— Вит… — тихо, с паузами, начала она. — Может… на речку пойдем… искупаемся?
— Я плавать не умею, — рассеянно пробормотал он, не отвлекаясь от своего увлекательного занятия.
— Я тебя научу, — оживилась Инночка и обернулась. — Сашку научила, и тебя научу…
Его лицо было совсем близко. Ситуацию из-под контроля выпускать было нельзя, но Виталия уже понесло:
— А тебе не кажется, что это будет выглядеть нелепо? — Он почти шептал, его губы были все ближе, и вот она уже не видела ни неба, ни солнца, только его лицо, так он был близко.
— А тебе… не наплевать, как это… будет выглядеть? — спросила она и закрыла глаза.
— Наплевать. Мне на все, кроме тебя, наплевать, — почти с отчаяньем сказал он и решительно обнял ее.
Этой решительности она от Витки почему-то не ожидала. Ну, пусть будет что будет.
Целовался он не слишком умело, но очень нежно. Впрочем, сформулировать свое мнение по этому поводу она смогла лишь через несколько минут, после того, как с некоторым трудом сумела выскользнуть из его объятий. Она вела его по саду, они шли на речку, и первое, что она сделает, — это ахнется в воду с головой. Голову ей просто необходимо остудить. Он, похоже, так не считал, шел медленно, то брал ее за руку, то пытался обнять за талию… Она все время старалась идти быстрее, ей казалось, что как только она увидит лица своих подруг, — все станет проще.
Вода появилась неожиданно: старый сад кончался небольшим обрывом, противоположный берег речушки был пологим, заросли кустов на нем чередовались с полянами, а на горизонте мрачно чернел сосновый лес.
Катерина громко возмущалась: не речка, а петуху по колено, с каждым годом все мельче и мельче. Сашка кричал, что это только где песочек на берегу, а вон там, где тетя Тома, там очень глубоко. Дима с большим старанием плавал по-собачьи, Капитолина Ивановна с Мишкой устроились на покрывале, явно ожидая третьего партнера на пару партий в «дурачка».
Инночка своей миссией инструктора по плаванью озаботилась всерьез. Именно вдоль этого бережка давным-давно папа учил плавать ее саму. Она забежала в воду по колено, прыгнула вперед, вытянув руки, и через несколько секунд вынырнула на другом берегу. Виталий стоял, с сомнением глядя на воду.
— Ну, что же ты, давай, здесь классно! — закричала Инночка.
Он неловко разделся и вошел в речку. Только сейчас до него дошло, что означает выражение «вода как парное молоко». Казалось, в воде теплее, чем на воздухе. Конечно, он и представить себе не мог, каким увлекательным занятием могут стать уроки плавания, если в роли тренера выступает любимая женщина. Река словно смыла с Инночки скорлупу отчужденности, которая так тревожила его все время: она держала его за руки, прикасалась к его плоскому животу, когда объясняла, как правильно ложиться на воду, а потом вообще предложила его покатать:
