Александр Тарнорудер - Ночь - царство кота
В аэропорту ее встретила привычная суета, конец августа напоминал о себе повсеместно снующими и орущими детьми. Привычные препирательства родителей вокруг багажника, потом надо зачем-то выбирать тележку, как будто первая попавшаяся не хороша (смотри, чтобы колеса не кривые, а то девочка намучается), традиционно длинная очередь у стойки «Эль-Аль», где опять начинаются споры (какой ты — надо же проводить девочку до конца). Итог закономерен: попрощаться по-человечески не удается, потому что, как всегда, очередь подходит внезапно, и господ провожающих настойчиво просят отойти в сторону и не мешать, а назад дорога заказана. Те же дурацкие вопросы, снова не оказывается места у окна, да к тому же почти в самом хвосте — раньше надо, девушка, приезжать, и действительно — посадка начинается уже через несколько минут, везде бестолковая толкотня: и у посадочных ворот и у выхода к автобусу. В автобусе давка, Катерина решает переждать и дождаться следующего. Ну, то-то, здесь хоть можно спокойно присесть и отвернуться к окну.
Интересно, что за птица летит с ними в одном самолете, подумала Катерина, глядя на мини-автобус с надписью «V.I.P. Service», остановившийся рядом. Ждать ее не заставили: работники аэропорта выкатили инвалидное кресло с Танькой Черноус, быстро и сноровисто затолкав его в рванувший с места минибус. Катерина растерялась, было совершенно непонятно, что ей следует предпринять в ситуации, к которой она оказалась совершенно не готова… Тут же появились двое арабских хлопцев, правда без клетчатых рубашек, и вошли в автобус, к счастью для Катерины — в другую дверь.
— Извините, — пробормотала Катерина стоящим в проходе пассажирам, и внезапно для себя приняла решение — выпрыгнула из автобуса и побежала назад к дверям аэропорта.
— Обратно нельзя, — объявила дежурная у дверей, — не положено!
— Я не лечу! — заявила Катерина и протиснулась в двери, воспользовавшись возникшей сутолокой. Ей даже удалось прорваться на лестницу, ведущую наверх, в зал ожидания.
— Стойте! — закричала дежурная, но за Катериной не побежала, а заблокировала выходные двери и подняла сигнал тревоги.
Охранники среагировали мгновенно и понеслись вниз, не обратив на Катерину никакого внимания. Однако наверху ее остановили, а через секунду появилась и дежурная с охраной:
— Это она! — нервно заявила дежурная, — я ей кричала, но она не послушалась!
— Я не полечу! — повторила Катерина.
— Ваш билет и паспорт! — чувствовалось, что охранник все еще очень напряжен после беготни вниз-вверх по лестнице. Катерина уловила знакомый акцент, скорее всего он израильтянин, а не русский, подумала она.
— Пожалуйста, — произнесла она на иврите, протягивая документы.
Охранник едва заметно замешкался, но сразу же отошел в сторону. Тем временем, посадку прервали, и несколько оставшихся пассажиров, остановленных и оттесненных охранниками, недовольно поглядывали в сторону Катерины. Парень с ее документами, сосредоточенно глядя на наклейки службы безопасности, оживленно переговаривался с кем-то по рации. Через минуту он быстро удалился вместе с ее паспортом. Кашу я заварила, подумала Катерина, шухер устроила, а дальше что? Она стояла в окружении троих крепких ребят из службы безопасности, дежурная вернулась на свой пост. Дальше — непонятно: то ли они задержат рейс и высадят всех пассажиров, то ли дадут самолету улететь без нее, но в любом случае, они должны выгрузить ее вещи. Минут через пять появился охранник, забравший ее паспорт, а с ним еще один тип, представившийся на иврите Роненом.
— Я начальник отряда безопасности Эль-Аль в Москве, — Ронен сделал знак, чтобы подчиненные отошли в сторону. — Почему вы отказались войти в самолет — у вас есть личная причина, или вы чего-то испугались?
— Личная причина, то есть я испугалась, — Катерина не знала, начать ли рассказывать про Таньку и арабов, или выдумать что-нибудь.
— Так вы испугались?
— Нет, то есть, да.
— А личная причина?
— Я лично испугалась. — Ронен посмотрел не нее внимательно.
— И все-таки, чего вы испугались?
— Я испугалась лететь.
— Вы прилетели сюда неделю назад — вы не боялись лететь на самолете?
— Не боялась.
— А теперь испугались?
— Да испугалась.
— Но должна быть какая-то причина? — Катерина отметила, что Ронен не проявлял никаких признаков раздражения или спешки, как будто они беседовали где-нибудь в кафе или в парке.
— Это моя личная причина, — Катерина лихорадочно пыталась решить, стоит ли ей сказать, что она боится лететь с арабами в одном самолете. Ее еще примут за шовинистку. А так она просто похожа на ненормальную.
— Вы приобрели билет на тридцатое, но потом сменили дату вылета на сегодня, — продолжал Ронен.
— Сменила.
— Я знаю, что сменили, но вы можете сказать мне, почему? У вас была какая-то причина?
— Да была, — Катерина неожиданно вспомнила, как пару лет назад они смотрели документальный фильм о помощи людям, боящимся летать на самолетах. И там был забавный эпизод с одним бизнесменом, уже в возрасте, летавшим сотни раз по всему земному шару. Так этому бизнесмену, летевшему в бизнес-классе, приснилось, что он летит на важную встречу, а самолет терпит крушение. Сон был до того реальный, что, проснувшись, этот человек никак не мог определить где он — еще во сне или уже наяву, погода была действительно плохая, самолет здорово трясло, команда нервничала и запретила пассажирам вставать даже в туалет. С ним там же на месте, в самолете случился приступ, он даже мгновенно поседел, по счастью, они уже начали снижение, и стюардессы продержали его под кислородной маской до посадки, где прямо на полосу подоспела скорая. Этот человек, грустно улыбаясь прямо в камеру, сказал, что не смог больше заставить себя подняться в самолет.
— И что же это, интересно?
— Мне приснилось, — решилась Катерина, — что самолет, на котором я летела, разбился, поэтому я пошла и поменяла билет.
— Ну, так вы же поменяли билет, может, все-таки полетите? — произнес Ронен со слабой надеждой на логику.
— Понимаете, — Катерина перешла на шепот, — я только сейчас поняла, что разобьется именно этот самолет!
— Ну, хорошо, — Ронен утвердительно кивнул, — пойдемте, сейчас выгрузят ваши чемоданы, и самолет улетит. Но вы знаете, что вам придется заново купить билет в один конец, а он стоит почти столько же, сколько и ваш? — Ронен сделал знак, и посадка в самолет возобновилась.
— Да, я знаю, я куплю билет на другой самолет.
— А может, это тот самый самолет и будет, который разбился?
— Сон был про «Эль-Аль», а я выберу что-нибудь другое, «Трансаэро», например, — они подошли к двери в служебную комнату.
— Осталась последняя формальность. — Они вошли в небольшую комнату без окон, где посередине стоял небольшой низенький стол и несколько кресел, — вы пока посидите здесь — это комната персонала, а я обязан сообщить о происшествии в посольство, таковы наши правила, — дверь за Роненом закрылась.
Вот теперь Катерина поняла, что влипла по-крупному. Сейчас эти дошлые ребятки сложат два и два, и возьмут ее в оборот. — Какая дура! — выругалась Катерина громко, — надо было просто заявить, что боится лететь с арабами, что все они террористы и норовят каждый самолет взорвать, так по крайней мере, хотя бы одно и то же — ну посмеялись бы, прочитали бы лекцию о любви к ближнему да отпустили. А теперь, небось, придется с ними, с козлами, торчать тут до одурения, пока не сдохнешь. Катерина попробовала ручку двери, но та не поддалась — нужен был ключ с обоих сторон. И паспорт, собака, не отдал, Катерина бросилась на дверь и оставила на ней отпечаток подошвы, потом стукнула пару раз кулаком. — Выпустите меня! Слышите, идиоты!! — она села на кресло и разрыдалась.
— Интересный случай, — хмыкнул Ронен в трубку после того, как они обменялись историями о гражданке Фридман с офицером посольства, — мне тоже показалось, что она типично истерический тип. Редко, говоришь, но бывает, что такие срывы приключаются? Да, мне сейчас говорят, что она в дверь колотила, а теперь плачет. Что? Укол нужен? А может просто вызвать местную службу? Не стоит? Лучше, чтобы наш фельдшер? Ну, хорошо, так и сделаю. А жалоб не будет потом? Нет? Ничего, говоришь, не запомнит? Ну, ладно, пока, буду держать тебя в курсе. Пока, сделаем!
— Не смейте меня колоть! Отпустите, сукины дети, вы не имеете права, идиоты! — это все, что успела Катерина, перед тем как провалиться в темноту.
Ронен распорядился принести раскладушку и одеяла. Вот черт, подумал он, глядя на спящую Катерину, такое красивое спокойное лицо, и такую истерику закатить, теперь придется столько бумаг заполнять, и ничего не поделаешь, даже наказания никакого, а если захочет билет использовать, то те же сто долларов штрафа, и слова не скажи. Ронен вздохнул и вышел из комнаты.
