Надежда Максимова - Код Андрея Рублева
— Люди стали рабами машин, — кивнул Иван. — Я понял. Фильм «Терминатор», часть 4 «Восстание машин».
— Ты шутишь, — печально произнес Али. — А между тем ваши машины уже не в фантастических фильмах, а на реально убивают людей. Читал статистику автодорожных происшествий? Каждый год на дорогах погибает население небольшого районного города. И это при том, что ваша земля итак вся пустая стоит. От горизонта до горизонта.
Машинная цивилизация ведет к вымиранию. Так хорошо это или плохо?
Иван закатил глаза вверх и торжественно задекламировал:
— «О, светло светлая и прекрасно украшенная Русская земля. Многими красотами прославлена ты: озерами многими славишься, реками и источниками местночтимыми, горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями, разнообразными птицами, бесчисленными городами великими, селениями славными, садами монастырскими, храмами божьими. Всем ты преисполнена земля Русская, о православная вера христианская!» «Сказание о погибели Русской земли». Нас училка по истории заставила наизусть вызубрить.
— Дать бы тебе по башке, — печально сказал Али.
Иван не ответил и принялся болтать ногами. Отчасти потому, что ему было неловко. С одной стороны, Али во многом прав. Но с другой — как-то обидно, когда твою страну обличают чужаки, указывая на всяческие недостатки. Сами о себе мы, войдя в раж, еще и не таких гадостей наговорим. Но Али, пусть и не совсем чужой, все ж таки не россиянин.
Неловкое молчание было прервано самым неожиданным образом.
— Эй ты, чурка! — раздался грубый голос. — А ну иди сюда.
Иван встрепенулся и быстро огляделся в поисках того, кому принадлежал голос.
Искать долго не пришлось. Три бритоголовых парня стояли неподалеку и с недвусмысленными ухмылками смотрели на наших героев.
— Ты кому сказал «чурка»? — ласково осведомился Иван, вставая и чувствуя, как внутри все вскипает.
— А ты что, тоже черножопый?
Ответить Иван не успел, потому что в этот момент диалог перешел в экшэн. Словно в замедленной съемке мурманчанин увидел, как к его носу движется, распрямляясь, мускулистая рука. В целом это напоминало надвигающийся бронепоезд — бицепсы и трицепсы казались литыми вагонами, а кулак, ощетинившийся кастетом, играл роль локомотива.
Буквально месяц назад это зрелище стало бы последним в жизни мальчика. Но теперь, обученные на тренировках мышцы, как-то сами собой пришли в движение… И получилось как в кино. Бугристые юноши, ринувшиеся в наступление, полетели в разные стороны, а Иван вдруг обнаружил, что стоит он один, остальные лежат в довольно неожиданных позах.
— Бежим отсюда, — шепнул сзади Али и дернул его за рубашку.
— Чего? — Иван еще не успел осознать происшествие.
— Бежим, пока не замели!
И они побежали.
Квартала через три, несколько раз оглянувшись и убедившись, что погони нет, мальчики перешли на быстрый шаг.
За спинами слышно было, как взвыли милицейские сирены. Но далеко, не опасно.
Прошли еще пару кварталов и остановились оттого, что еще не до конца пришедший в себя Иван наткнулся на киоск «Мороженое».
— Чего встал? — озабоченно спросил Али.
— Нет, ты видел, что это было?
— Видел.
— По-моему, я их всех раскидал…
— Раскидал.
Иван, все еще не опомнившийся, несколько встрепенулся и, как бы озаренный новой мыслью, сфокусировал взгляд на Али.
— А ты чего не вмешался?
— В драку?
— Ну да. Я там сражаюсь, понимаешь… Один против троих, а он смотрит. Ты чего?
— Мне нельзя драться.
— Ну здравствуй! Мне тоже мама не велела. Но у него был кастет, ты что, не видел?
— Твоей жизни ничего не угрожало.
— Хорошенькое дело! Да если бы я не увернулся, он мог одним ударом меня убить.
— Не убил же.
— Ну ты даешь!
Возмущение переполнило Ивана и плеснулось через край.
— Ну ты даешь!
Али мельком оглянулся, потом крепко взял приятеля за рубашку и, притянув к себе, плотно заглянул в глаза:
— Они подонки. Они напали. Считаешь ли ты, что их нужно было за это убить?
— Чего?
— Если бы я вмешался, то мог бы убить. Всех троих.
— Чего?
— Ничего, — Али отпустил иванову рубашку и чуть отстранился. — Я тебе говорил, что мой отец — учитель?
— Да. И что?
— Это у вас учителя обучают физике или математике. А у нас они учат жизни. Мой отец — один из наиболее просветленных Мастеров. А род наш восходит непосредственно к пророку Мохаммеду. Я — один из его прямых потомков.
Рот Ивана автоматически раскрылся. Глаза вытаращились.
— Эх и ни хрена же себе, — сумел он выговорить минуты через две. — Ты гонишь!
— Нет. Это правда.
— Ну ни хрена себе… — физиономия Ивана отразила напряженную работу мысли. — Так, постой… Но если ты такой просветленный и продвинутый, чего же ты мне не помог? Я за него дерусь…
— Послушай, ты когда-нибудь думал о том, что Христос никак не сопротивлялся во время своего крестного хода на Голгофу?
— О чем это ты?
— Он был богочеловек и обладал огромной силой. Неужели ты думаешь, что у него не хватило бы сил разогнать всю ту толпу, которая старалась причинить ему как можно больше страданий?
— А что, мог? — довольно тупо переспросил Иван.
— А ты как думаешь? — Али сделал паузу, во время которой мурманчанин только хлопал глазами. Что-то слишком много событий обрушилось на него за последние 10 минут.
— Мог, — повторил Али. — Но он понимал, что эти люди введены в заблуждение и сами не ведают, что творят. Поэтому он прощал их. Не потом, когда боль утихла и раны зажили. А в тот самый миг, когда они терзали его.
— Ну да, — сказал Иван по-прежнему довольно ошарашено. — То есть в этой драке били меня, а ты всех прощал. Так?
— А тебя не били. Это ты бил.
На это возразить было нечего. И некоторое время мальчики шли в полном молчании.
— Кхм, — произнес наконец Ваня. — А ты, как потомок, чудеса какие-нибудь делать умеешь?
— Ну, здравствуйте, — недовольно пробурчал Али. — Вы, горожане, всегда так.
— Чего так? Тебе жалко чего-нибудь показать? Если ты, конечно, чего умеешь…
— Вы, горожане, никогда не видите очевидного.
— Например?
— Помнишь, как мы к храму Покрова на Нерли по воде шли?
Иван пожал плечами:
— Там было мелко.
— Ну да. Лошади по брюхо.
— Как же мы прошли?
— Вот именно. Другой раз — помнишь, как ты за кастрюлю схватился?
— И что?
— Ничего. Если бы я не вмешался, был бы ожог второй степени с пузырями, бинтами, мазями… И заживало бы недели две.
— Да ладно, я почти и не обжегся. — Иван засмеялся. — Отдаю должное, конечно, твоей фантазии, но я таких чудес на дню десяток придумаю.
— Хорошо. Тогда посмотри на мои ноги.
— А что с ними?
— Ты посмотри.
Иван опустил взгляд. Ноги, как ноги. В джинсах и довольно приличных кроссовках… Разве что… Блин!
Кроссовки стояли не на асфальте, а на воздухе, сантиметрах в 10 над тротуаром.
— А, — сказал Иван и перевел взгляд на свои ноги.
Очнулся он, лежа на лавочке. Али стоял над ним и озабоченно обмахивал его несвежей, видимо на этой же лавочке найденной газетой.
— Э-э…
— Погоди, полежи еще…
— А что…
— Я еще не закончил.
— Что не закончил? — Иван резко распрямился и сел. — Чего ты не закончил?!
Он оттолкнул склонившегося над ним приятеля и твердо, специально проконтролировав процесс взглядом, встал на землю.
— Так, — сказал он. — Чудес хватит. Мне нравится, когда я твердо стою на ногах и сам решаю, что и как мне делать. Понятно?
— Да.
— Тогда пошли домой. Я хочу домой.
— Прямо сразу или все-таки на метро?
— Если ты не заткнешься, я тебя ударю.
— Значит, на метро, — хладнокровно подвел итог Али.
Всю дорогу пока добирались до метро и потом, в вагоне, Иван мрачно молчал и отворачивался. Да и дома сначала с видом зомби ушагал в свою комнату, так что Али с полчаса просидел в зале, прислушиваясь к тому, как звучат в тишине квартиры Ивановы нескончаемые шаги.
Потом дверь резко распахнулась, мальчишка с решительным видом вышел и остановился перед терпеливым приятелем.
— Так значит это ты тот живой бог, о котором говорил Егор Николаевич?
— Я человек, — отказался Али, отодвигаясь насколько позволила спинка дивана.
— Ну да. По воде ходишь, по воздуху летаешь…
— Ты сядь. А то ты так прожигаешь меня взглядом, что жутко становится.
— А ты можешь чего-то бояться?
— Конечно, я же человек…
— А как же тогда твои фокусы? Или что это было? Гипноз?
Али сделал рукой жест, предлагающий садиться, и дождался, пока взъерошенный Иван смирился и принял, наконец, сидячее положение.
— Знаешь ли ты, — подчеркнуто медленно и спокойно произнес потомок Магомета, — что согласно Библии, человек был создан по образу и подобию божьему?
