Ольга Токарчук - Правек и другие времена
Теперь, как только не было ответа на какое-нибудь письмо, он шел на почту и писал рекламацию. Если письмо находилось, он должен был заплатить 1 злотый 50 грошей, стоимость рекламации. Это было немного. Зато всегда оказывалось, что какое-нибудь из десятка высылаемых им писем терялось, или его забывали вручить, или заграничный адресат забывал, что получил его, и, удивленный запросами, которые присылала ему почта, отвечал: non, nein, no.
Изыдор получал деньги. Он стал полноправным членом семьи. Он мог на себя заработать.
Время Колоски
В Правеке, как везде на свете, есть места, где материя возникает сама, сама себя творит из ничего. Это всегда лишь маленькие комочки действительности, несущественные для целого, и поэтому не угрожающие равновесию мира.
Такое место есть у Вольской Дороги, на откосе. Оно выглядит неприметно — как кротовина, как невинная ранка на теле земли, которая никогда не заживает. Только Колоска знает о нем и приостанавливается по дороге в Ешкотли, чтобы посмотреть на самосозидание мира. Она находит там странные вещи и не-вещи: красный камень, не похожий ни на один другой камень, кусок сучковатого дерева, колючие семена, из которых потом в ее садике вырастают хилые цветочки, оранжевую муху, а иногда лишь какой-то запах. У Колоски возникает впечатление, что неприметная кротовина творит и само пространство, что откос у дороги постепенно увеличивается и каждый год Маляку, таким образом, прибывает поля, на котором он — ни о чем не подозревая — сажает картошку.
Колоска вбила себе в голову, что когда-нибудь она найдет там ребенка, девочку, и возьмет ее к себе, чтобы та заняла место, покинутое Рутой. Но однажды осенью кротовина исчезла. Несколько следующих месяцев Колоска пыталась застигнуть врасплох пузырящееся пространство, но ничего так и не случилось, и она решила, что гейзер самосозидания куда-то переместился.
Второе такое место какое-то время, похоже, находилось в фонтане на Ташувском рынке. Фонтан издавал разные звуки, шепоты, шелесты, и иногда в его воде находили какие-то желеобразные сгустки, спутанные клубки волос, зеленые отростки большого растения. Люди решили, что в фонтане водится нечистая сила, и снесли его, построив стоянку для машин.
И конечно же в Правеке, как везде на свете, есть место, где действительность сворачивается, уходит из мира, как воздух из шарика. Это место появилось на полях за горой сразу после войны и с тех пор увеличивается, все более заметно. В земле образовалась воронка, которая утягивает вниз, неведомо куда, золотой песок, островки травы и полевые камни.
Время Игры
Странная она, эта «Поучительная игра для одного игрока», и правила у нее странные. Иногда у игрока возникает впечатление, что все это он когда-то уже знал, что играл когда-то в нечто подобное или что он знает Игру из снов или, может быть, из книг какой-нибудь сельской библиотеки, в которую ходил, когда был ребенком. В инструкции вот как написано по поводу Шестого Мира:
Шестой Мир Бог сотворил случайно, а потом удалился. Сделал его кое-как, в качестве временного варианта. В Его произведении было полно дыр и недоделок. В нем не было ничего очевидного, ничего постоянного. Черное переходило в белое, а зло казалось порой добром, точно так же добро часто выглядело как зло. Предоставленный самому себе, Шестой Мир начал творить себя сам. Мелкие созидательные акты возникали ниоткуда во времени и пространстве. Материя сама из себя могла выпочковаться в вещь. По ночам дублировались предметы, в земле росли камни и жили металлы, а по долинам потекли новые реки.
Люди научились созидать силой своей воли и назвали себя богами. Мир был теперь наполнен миллионами богов. Но воля была подчинена импульсам, поэтому в Шестой Мир вернулся хаос. Всего было слишком много, хотя по-прежнему продолжало возникать что-то новое. Время набирало скорость, а люди умирали усилием воли, чтобы сделать что-то, чего еще не было.
В конце концов, Бог вернулся и, выведенный из терпения всем этим балаганом, уничтожил свое творение одной мыслью. Теперь Шестой Мир стоит пустой и глухой, как бетонный склеп.
Время Изыдора
Однажды, когда Изыдор пришел на почту с пачкой писем, служащая в блестящем фартуке вдруг приблизила лицо к окошку и сказала:
— Начальник очень тобой доволен. Он говорит, что ты — наш лучший клиент.
Изыдор застыл с химическим карандашом над бланком рекламации.
— Как это? Ведь я наношу почте ущерб. Но это все по закону, я не делаю ничего плохого…
— Ах, Изыдор, ты ничего не понимаешь. — Послышался звук отодвигаемого стула, и женщина наполовину высунулась из окошка. — Почта на тебе зарабатывает. Поэтому начальник радуется, что кто-то вроде тебя нашелся именно в нашем пункте. Видишь ли, договоры между странами таковы, что за каждое потерянное международное письмо почты обеих стран платят пополам. Мы тебе платим в злотых, а они — в марках. Мы тебе эти марки пересчитываем по государственному курсу, все в соответствии с предписанием. Зарабатываем и мы, и ты. Собственно, никто ничего и не теряет. Ну что, ты доволен?
Изыдор кивнул головой без особой уверенности:
— Доволен.
Служащая отодвинулась от окошка. Она взяла у Изыдора бланки рекламаций и начала машинально проставлять штемпеля.
Когда он вернулся домой, перед домом стоял черный автомобиль. Мися уже ждала его в дверях. Ее лицо было серым и застывшим. Изыдор сразу понял, что случилось что-то страшное.
— Эти люди к тебе, — сказала Мися деревянным голосом.
В комнате за столом сидели двое мужчин в светлых плащах и шляпах. Дело было в письмах.
— Кому пишешь письма? — спросил один из мужчин и закурил.
— Ну, в туристические фирмы…
— Это попахивает шпионажем.
— Какой там шпионаж… Ох, слава Богу, а то знаете, я как увидел машину, думал, с детьми что-то…
Мужчины обменялись взглядами, и тот, что был с сигаретой, мрачно посмотрел на Изыдора.
— Зачем тебе столько цветных журналов? — неожиданно спросил второй.
— Мне интересно, что делается в мире.
— Интересно, что в мире… И зачем же тебе этот мир понадобился? Ты знаешь, что можно получить за шпионаж?
Мужчина быстрым движением провел по шее.
— Перерезанное горло? — спросил Изыдор в ужасе.
— Почему ты не работаешь? С чего живешь? Чем занимаешься?
Изыдор чувствовал, что у него потеют руки и он начинает заикаться.
— Я хотел пойти в монастырь, но меня не приняли. Я помогаю сестре и зятю. Колю дрова, играю с детьми. Может быть, получу какое-нибудь пособие…
— Желтый билет, — буркнул тот с сигаретой. — Куда шлешь письма? Может, в Свободную Европу?
— Только в автомобильные фирмы или в туристические бюро…
— Что тебя связывало с женой Полипы?
Изыдор только через мгновение понял, что речь идет о Руте.
— Можно сказать — все и ничего.
— Только без философии.
— Мы родились в один и тот же день, и я хотел на ней жениться… но она ушла.
— Знаешь, где она сейчас?
— Нет. А вы знаете? — спросил Изыдор с надеждой.
— Не твое дело. Это я задаю вопросы.
— Я ни в чем не виноват. Польская Почта мной довольна. Они мне так и сказали.
Типы в плащах встали и двинулись к выходу. Один из них еще обернулся и сказал:
— Помни, ты под контролем.
Через несколько дней Изыдор получил мятое и перепачканное письмо с заграничными марками, каких он еще не видел. Машинально посмотрел на отправителя и прочитал: Amanita Muscaria.
Эти слова показались ему удивительно знакомыми. «Может, это какая-то немецкая фирма», — подумал он.
Но письмо было от Руты. Он догадался, как только увидел неловкий детский почерк. «Дорогой Изек, — писала она, — я очень далеко, в Бразилии. Бывает, я не могу спать, так по вас скучаю. А бывает, что вообще о вас не думаю. У меня тут много дел. Я живу в огромном городе, полном разноцветных людей. Как там твое здоровье? Надеюсь, моя мама тоже здорова. Мне ее очень не хватает, но я знаю, что она не могла бы тут жить. У меня есть все, чего я хотела. Не передавай никому приветов, даже моей маме. Пусть меня побыстрее забудут. Amanita Muscaria».
Изыдор не спал до утра. Лежал и смотрел в потолок. К нему возвращались картины и запахи из тех времен, когда Рута еще была. Он помнил каждое ее слово, каждый жест. Восстанавливал их по очереди. Когда лучи солнца добрались до восточного окна чердака, у Изыдора потекли слезы из глаз. Потом он сел и искал адрес: на конверте, на листе, даже под маркой и на ее пестром рисунке. Но не нашел.
— Я поеду к ней. Соберу деньги и поеду в Бразилию, — сказал он громко самому себе.
А потом осуществил идею, которую, не желая того, подкинули ему сыщики из Службы Безопасности. На листе, вырванном из тетради, он написал: «Прошу прислать мне проспекты. Всего хорошего. Изыдор Небеский». На конверте вывел адрес: «Радио Свободная Европа. Мюнхен. Германия».
