Леон Юрис - Суд королевской скамьи, зал № 7
Такое обучение продолжается год или больше. Все это время новичок изучает право, присутствует на обязательных обедах в инне, участвует в учебных процессах. Иногда на его долю выпадает удача: кому-нибудь из перегруженных делами младших барристеров бывает нужна помощь «негра» для подготовки его выступления или даже для ведения вместо него какого-нибудь малозначительного процесса в провинции.
Вступив в сословие адвокатов, новый младший барристер в числе десятка других прикрепляется к королевскому советнику. На хороших младших барристеров всегда есть спрос. В один прекрасный день в награду за особые заслуги королевский советник может вручить младшему барристеру красный мешок, в котором тот будет носить его мантию, парик и книги.
Лет через пятнадцать король может назначить младшего барристера королевским советником, и тот получает право носить шелковую мантию. Королевский советник только выступает в суде, вся подготовка дела входит в обязанности младших барристеров.
Когда видному королевскому советнику перевалит за пятьдесят, он может быть назначен судьей с автоматическим присвоением ему рыцарского звания. Это вершина юридической карьеры. Но бывает и так, что люди до конца своих дней остаются младшими барристерами.
1
Октябрь 1945 года
Площадь перед парламентом огласил колокольный звон, возвещавший о наступлении нового юридического года и о начале знаменующей его древней торжественной церемонии.
Война была позади, и Британская империя осталась после нее в целости и сохранности. Англичане занимались расчисткой домов, разрушенных в центре Лондона немецкими бомбардировками, — вскоре и им предстояло уйти в прошлое. Недалеко было то время, когда восстановят прежние порядки и вернутся старинные традиции. Правда, иногда с опаской поговоривали о наступающем «дивном новом мире», но такие разговоры, похоже, начинались после каждой войны. Англичане не ожидали никаких радикальных изменений — они хотели, чтобы все шло, как заведено, без всяких драматических передряг, которые так милы сердцам представителей латинских рас или жителей Леванта. Новая эра должна быть в точности похожей на старую.
Если же кто-либо в том сомневался, ему надо было просто попасть сюда в этот день, и он понял бы, что такое Англия. В стенах Вестминстерского аббатства лорд-канцлер Великобритании, в великолепной черно-золотой мантии, командовал судьями и барристерами, собравшимися на богослужение. В то время как они молили Бога руководить ими в отправлении закона, их коллеги-католики служили мессу в своем соборе.
Огромные двери аббатства распахнулись, и процессия двинулась. Впереди всех шел жезлоносец — высокий, худой человек с мрачным лицом, за ним — носитель большой печати. На обоих были штаны в обтяжку до колен, башмаки с пряжками и целые каскады кружев.
Дальше шествовал лорд-канцлер — лорд Рэмси, отягощенный сознанием своей значительности. За ним выступали пышно разряженные судьи: лорд-главный судья в пурпурной мантии с горностаевым воротником и с тяжелой золотой цепью дома Ланкастеров на шее, дальше — начальник судебных архивов, по традиции — заместитель лорда-канцлера и глава канцлерского суда, и все остальные судьи в порядке своих рангов — все в штанах до колен, башмаках с пряжками и париках до пояса. Потом длинной вереницей шли старшие барристеры — королевские советники в черных шелковых мантиях и громадных париках времен королевы Анны. Замыкали шествие младшие барристеры.
В наше время, когда повсюду идут разговоры о необходимости решительных перемен, можно слышать, что британская юридическая система устарела, замкнулась в собственном кругу, остро нуждается в реформах и задыхается в своих древних ритуалах. Однако после того, как она благополучно просуществовала уже почти тысячу лет, не так просто доказать, что какая-нибудь другая система, созданная человеком, может ее превзойти, и столь же трудно не согласиться с тем, что она и сейчас надежно и быстро удовлетворяет потребность общества в правосудии.
Душа английской правовой системы — лорд-канцлер. Он — один из немногих людей в мире, которые занимают важнейшие посты сразу во всех ветвях власти. В качестве самого старшего по рангу судьи он стоит во главе всей судебной структуры Англии. Лорд-канцлер рекомендует короне новых судей и назначает младших барристеров королевскими советниками, вводя их тем самым в высший круг адвокатуры.
Он же — спикер палаты лордов и председательствует на ее заседаниях, сидя на традиционном мешке с шерстью, символе его парламентской должности.
Он — главный юридический советник короны.
Он — член кабинета министров.
В парламенте он способствует принятию законов. В качестве советника и члена кабинета — способствует их выполнению. В качестве судьи он пресекает их нарушение.
Он — пленник величественных апартаментов в здании парламента, выходящих на Темзу. Не покидая их, он возглавляет сотни комиссий: по судебной реформе, по распределению общественных фондов, по юридическому образованию, по юридической помощи населению, по управлению больницами, колледжами, юридическими коллегиями и благотворительными обществами. Но это еще не все: лорд-канцлер обременен обязанностью присутствовать на множестве церемоний. За все это он получает жалованье — примерно тридцать пять тысяч долларов в год. И тем не менее, будучи «королевской совестью», он является наследником целой великой эпохи. Благородство и достоинство — вот его девиз. Он — хранитель традиций.
Да, простой лондонец, видевший все это в тот день, вряд ли поверил бы в возможность каких-нибудь решительных перемен.
В 1945 году лордом-канцлером Англии был Сирил Рэмси, достигший вершины своей юридической карьеры. В октябре этого года, после торжественного богослужения в Вестминстерском аббатстве, лорд Рэмси поздравил с началом нового юридического года всех судей и барристеров, с которыми был связан давними личными и профессиональными отношениями.
К нему подошел королевский советник Энтони Гилрей. У Рэмси на столе лежало на подписи ходатайство о назначении Гилрея судьей Высшего суда правосудия. По его мнению, это была хорошая кандидатура. Гилрей был надежен, как фунт стерлингов. Десятью годами раньше, только став лордом-канцлером, Рэмси произвел младшего барристера Гилрея в королевские советники. Когда его теперешнее ходатайство будет автоматически удовлетворено, Гилрей, как и все судьи Высшего суда, будет возведен в рыцарское звание, принесет присягу и возглавит одно из подразделений Высшего суда — Суд Королевской Скамьи.
— Привет, Тони, — сказал Рэмси, протягивая ему руку. — Рад видеть тебя здесь после армии.
— И я рад, что снова здесь.
— Как все это на твой взгляд?
— Да как всегда. Англия никогда не меняется.
2
Январь 1966 года
Мистер Буллок, старший клерк фирмы «Хоббинс, Ньютон и Смидди», позвонил мистеру Радду, клерку королевского советника сэра Роберта Хайсмита, и они договорились, что сэр Хайсмит примет мистера Смидди и его клиента.
За прошедшие годы Роберт Хайсмит стал крупной фигурой, одним из лучших в Англии специалистов по делам о клевете, а за активную деятельность по защите политических заключенных он был возведен в рыцарское звание. Однако, несмотря на столь высокое положение, он работал в убогом кабинете с облезлыми обоями и не мог расстаться с ветхим диваном, вытертым ковром и никуда не годным газовым рожком для отопления, правда, Хайсмит держал в комнате и переносной электронагреватель. Единственным предметом роскоши здесь, как и в кабинетах большинства барристеров, был огромный отделанный кожей письменный стол в викторианском стиле. Впрочем, под окнами стоял новый «роллс-ройс» советника.
Сэр Роберт Хайсмит и сэр Адам Кельно пристально вгляделись друг в друга, припоминая свои встречи много лет назад. Сэр Роберт с тех пор поседел, стал еще грузнее, и волосы его уже не были взъерошены, как тогда. На столе перед ним лежал экземпляр «Холокоста».
— По-видимому, нет почти никаких сомнений: вас действительно оклеветали. На первый взгляд можно подумать, что никаких возможностей для защиты у них нет. Однако мы должны учитывать, что оскорбляющее вас место в книге представляет собой всего один абзац в труде из семисот страниц. Узнают ли читатели вас, титулованного британского гражданина, в персонаже, о котором говорится лишь вскользь как о враче в концлагере «Ядвига», даже без упоминания национальности этого доктора?
— Возможно, и нет, — ответил Адам, — но мой сын меня узнал, и еще один юноша, мой подопечный, — тоже.
— Когда речь идет о возмещении ущерба, большую роль играет весомость оспариваемого обвинения. Размер возмещения может оказаться чисто номинальным.
