Тони Парсонс - Stories, или Истории, которые мы можем рассказать
— Нет, вы знаете — я рад, — пробормотал Рэй, подбирая слова. — Очень рад выпить с вами в ваш день рождения.
Женщина прикурила, выпустила дым через нос, прищурилась. Подтолкнула пачку, и та заскользила к Рэю по гладкой поверхности стола. «Мальборо». Он взял одну сигарету из пачки.
— Ты ведь знаком с моим мужем?
— Конечно. — Рэй кивнул. — Ну, не слишком хорошо.
— Но знаком. Знаешь, что мой муж подарил мне на день рождения?
Рэй покачал головой. Он понятия не имел. Откуда ему знать?
— Ну давай — попробуй угадать, — потребовала она. Это прозвучало как приказ.
Рэй пожал плечами. Насколько он мог судить, подарок явно был не ровней тем, которые его отец обычно дарил его матери. Точно не соль для ванны и не коробка шоколадных конфет. Этим все его догадки и ограничивались.
— Не знаю.
Миссис Браун затушила сигарету, словно и не хотела курить вовсе.
— Ну — догадайся.
Попивая скотч с колой, Рэй ломал голову. Женщина провела рукой по своим длинным черным волосам, и ее запястье сверкнуло.
— Часы? — предположил Рэй. Это наверняка было что-то безумно дорогое. Сто пудов.
— Часы? Ты сказал — часы? — Ее миловидное личико искривилось в злобной гримасе. Рэй не понимал, что происходит, — Нет, он не часы мне купил, Рэй. А часы ведь были бы отличным подарком. Нет — ты никогда не догадаешься, поэтому я скажу тебе. Мой муж подарил мне на день рождения вибратор. Что скажешь?
Рэй не знал, что сказать. Он вообще никогда в жизни не видел вибраторов. Но на подсознании он понимал, что это жестоко — дарить жене вибратор. Особенно на день рождения. Может быть, коробка конфет и соль для ванны не были уж такими плохими подарками в конечном счете.
— Когда ухаживают, дарят цветы, — продолжала миссис Браун. — В знак любви женщинам дарят цветы?
Рэй уставился на лед в своем бокале.
— Не знаю. Наверно.
Миссис Браун рассмеялась, искренне забавляясь. Она допила все, что было у нее в бокале, и жестом подозвала официантку.
— Я скажу тебе. В знак любви нужно дарить вибраторы. Дари женщинам вибраторы, Рэй.
К столику подошла Линда Лавлейс.
— Еще по одной, — попросила миссис Браун, игнорируя нерешительные протесты Рэя.
Официантка кивнула и удалилась. Рэй поспешил допить то, что оставалось в его стакане. Он не был уверен, что сможет угнаться за этой женщиной. Подозревал, что не сможет.
— И что он хотел сказать этим? Что хотел сказать мой собственный муж, купив мне вибратор на день рождения?
Рэй знал, что ответ будет неожиданным. Поэтому он просто ждал, попивая скотч с колой и глазея на жену менеджера одной из самых крутых групп мира. Ждал и думал — как кто-то настолько очаровательный может быть настолько печален?
— Я абсолютно уверена в том, — продолжила миссис Браун, — что этим он посоветовал мне пойти и самой себя потрахать.
10
Луч прожектора погас, и Терри увидел давнишнего заводского сторожа, Пижона, поседевшего и худого. Тот сидел в деревянной будке размером с гроб и скручивал себе косячок. — Вот уж не думал, что снова тебя увижу, — сказал Пижон, пробегая кончиком языка по «Ризле» — бумаге для самокруток.
Пижон уже успел переодеться в свою полосатую пижаму. Вот почему его называли Пижоном — ради созвучия. Как только стрелки переваливали за полночь, он надевал свою пижаму, доставал «Олд Холборн»[13] и готовился, как он сам это называл, «хорошенько вздремнуть».
— Я-то думая, ты летаешь по свету с этими психами-наркоманами.
— Летал на прошлой неделе, — ответил Терри. — А они там?
Еле уловимая улыбка.
— А где же еще им быть?
Терри вошел в здание завода. Было так странно оказаться здесь снова, посте всех этих месяцев, проведенных им в редакции «Газеты». Он осмотрелся. В здании, которое напоминало собой гигантский ангар для авиатехники, было тихо. Повсюду змеями извивались конвейерные ленты. Терри думал, что больше никогда сюда не вернется. Но, оказавшись здесь, он испытывал необъяснимое чувство комфорта.
В здании было темно, лишь на втором этаже мерцали флюоресцентные лампы. Отдел обработки данных не закрывался никогда.
Всем остальным — на ликероводочном заводе, в офисах — по наступлении шести часов вечера выдавали бесплатный джин и советовали валить домой через тридцать минут. Но молодежь, которая обслуживала монолитный заводской компьютер, работала круглые сутки, сменяя друг друга через каждые двенадцать часов, с восьми вечера до восьми утра. И все это делалось на желудок, полный джина.
Компьютерный оператор — это казалось Терри современной и высокоинтеллектуальной профессией, но было обыкновенным физическим трудом для ребят, которые закончили среднюю школу. Ребят вроде самого Терри — неугомонных и не желающих работать в обычных офисах, ребят, которым хотелось, чтобы мир заткнулся и оставил их в покое.
Должность компьютерного оператора подразумевала то, что вы проводили на заводе ночи напролет, меняя гигантские катушки пленки и диски размером с крышки от мусорных баков и скармливая металлическому принтеру величиной с автомобиль всякие чеки на получение денежного содержания, раздаточные ведомости и описи. Преимущество такой работы заключалось в том, что вас никто не контролировал. Вы могли делать все, что хотите.
Терри взбежал по металлическим ступенькам наверх, в крошечную комнатку, заваленную вещевыми мешками, остатками пищи и напитков, и через стеклянную перегородку, у белой массы компьютера, увидел их.
Питера, помешанного на музыке парня с прыщавой кожей и длинными каштановыми волосами, — он был в группе вместе с Терри, был его первым другом на заводе.
Кишора, пакистанца, который хотел быть программистом, но никак не мог найти фирму, которая предоставила бы ему шанс попробовать себя.
И Салли Жу — настоящее имя Жу Зий, — нахмурившись, она стояла рядом с Кишором и внимательно смотрела на сообщение, которое вылезало из телетайпа на клавишной панели. Терри и забыл, как сильно он когда-то любил это лицо. Как же он мог забыть это?
Салли подняла глаза и, увидев его, покачала головой и отвернулась, скрестив руки на худенькой груди. Затем из-за перегородки выскочил ошарашенный Питер, с разметавшимися волосами, хохоча во весь голос.
— Не могу поверить — что ты здесь делаешь? Ты должен быть — ну не знаю — на гастролях с Брюсом Спрингстином или «Син лиззи», к примеру?
Кишор тоже вышел из компьютерной комнаты, застенчиво улыбаясь, а за ним появилась Салли — с видимой неохотой. Ее руки были по-прежнему скрещены на груди. Всем своим видом она словно говорила, что однажды Терри уже подвел ее и больше такого шанса ему не представится.
— Ты выщипываешь брови, — сухо заметила она, — Выглядит глупо.
И как он мог отпустить эту девушку? Как мог быть таким непреклонным и таким глупым?
— Привет, Сал, — произнес он.
— Девушка взяла выходной? — поинтересовалась Салли с издевкой. У нее был классический акцент китаянки, рожденной в Британии. Чистый кокни, но с проблеском Каулуна в некоторых гласных.
Терри пожат плечами. Он хотел казаться самоуверенным, но ему было искренне жаль себя. Как бедняге Рокки Бальбоа, не понятому целым миром.
— Какая девушка?
— Может, она тебя бросила? — предположила Салли. — Я завязал с женщинами, — ответил он.
Питер восхищенно засмеялся.
— Еще бы, все эти поклонницы! Дружище, да ты, наверное, не щадил себя!
Салли улыбнулась. У нее были шокирующе белоснежные зубы, а глаза — цвета тающего шоколада.
— Да, она определенно его бросила.
— Ты, наверное, столько всего видел! — Питер уселся на стол и захлопал в ладоши. — Концерты в Америке! Эксклюзивные прослушивания в студиях, заваленных наркотой! Закулисные дебоши! Гастрольные автобусы, где передают по кругу «Куэрво голд» и чистое колумбийское вино! Поклонницы! Поклонницы! Поклонницы!
— Перестань пошлить, — потребовала Салли. Она всегда была блюстительницей нравов. По крайней мере, на людях.
— О господи! — Кишор залился ярко-алым румянцем, и Терри вспомнил, что разговоры о сексе всегда смущали парня. Но Питер был скабрезнее их всех, вместе взятых. Он содрогался от восторга, потирая руки.
— Расскажи нам все!
— Ну, — начал Терри, — я видел, как писает женщина.
Питер сконфуженно улыбнулся.
Это случилось в одну из первых недель его работы в «Газете», когда Терри поехал в гастрольный тур с «Линирд Скинирд». В этот тур его отправил Кевин Уайт в качестве наказания за то, что Терри принимал амфетамин прямо в офисе, — или скорее за то, что умудрился попасться на глаза одной из уборщиц. Его первый проступок в «Газете». Но Терри понравилась музыка — барное буги в эпических масштабах — и сами музыканты — семейство пьянствующих парней и девушек с юга страны. Тогда он еще не свыкся с мыслью, что ведет такую жизнь, и каждый новый день сулил ему новые приключения.
