KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Хавьер Сьерра - Хозяин музея Прадо и пророческие картины

Хавьер Сьерра - Хозяин музея Прадо и пророческие картины

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Хавьер Сьерра, "Хозяин музея Прадо и пророческие картины" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— А есть сходство между тем портретом и этим изображением спутника магистра Братьев свободного духа с триптиха «Сад земных наслаждений»?

Я заметил, что мой вопрос отчего-то вызвал у маэстро неловкость. Он принялся тереть нос и рот, словно пытаясь подобрать подобающий ответ.

— Возможно, Френгер ошибся с идентификацией персонажей на триптихе. Или ошибся Лампсоний. Действительно, существует нечто общее между этими образами и первым известным портретом Босха. Но есть одна деталь…

— Какая?

— На гравюре Лампсония изображен старик, однако правой рукой он повторяет жест магистра Братьев свободного духа. Указывает куда-то перстом.

— Куда, доктор?

— Гравюра не дает ответа. Однако с триптиха оба обращают взор к нам и указывают на рождение Евы, которая отражается в куске стекла, похожем на приоткрытую дверь. Кажется, будто они акцентируют внимание одновременно на женщине и на двери, словно в них заключена суть картины.

— Инструмент!

— Именно. — Лицо Фовела приняло таинственное выражение. — Триптих следует воспринимать как дверь. Порог при переходе по ту сторону объективной реальности. И женщина, изображенная в расслабленной позе, полусонная, символизирует ключ, позволяющий открыть эту дверь. Повторяю, Френгер считал, что триптих использовали как инструмент для самопознания и размышлений. С его помощью адепты Братьев свободного духа могли приблизиться к постижению подлинного философского смысла учения секты, мистическим видениям, откровениям, которые наделялись огромной духовной значимостью. У меня сложилось впечатление, будто дверь и томная дама представляют собой некий ребус. Его разгадка объясняет назначение картины и как ее надлежит использовать на практике. Хочешь, я прочитаю тебе, что сказал Френгер?

— Конечно!

Покопавшись в одном из карманов пальто, доктор Фовел извлек среднего размера книгу с темной, потрепанной обложкой. Я сумел лишь различить имя ученого немца, изыскания которого поразили маэстро. Он открыл томик в заложенном месте и прочитал:

«Желая начать собственный духовный путь, последователи свободного духа садились перед этой панелью для размышлений. В момент наивысшей сосредоточенности они медленно покидали мир повседневности, погружаясь в духовный универсум, открывая его шаг за шагом. Постепенно он показывал им все более глубокие истины. Единственным способом познания с помощью панели была непрерывная концентрация на ней. Зритель становился как бы соавтором создателя картины, независимым толкователем важнейших символов и загадок, представавших перед его взором. Картина не являлась закостеневшей формой, но дышала, пронизанная живительным потоком развития, внутреннего совершенствования, поступательного процесса познания. И все вместе в гармонии с эволюционным содержанием образует интеллектуальную структуру триптиха».

Фовел умолк и сделал паузу, давая мне время осмыслить прозвучавшие слова. Я отреагировал незамедлительно:

— Значит, вам известно, как открыть эту дверь, став частью пространства картины? Привести механизм в действие?

— Боюсь, что нет. — Он вздохнул. — Это не удалось даже Френгеру. После того как в Берлине бомбардировка союзников разрушила его квартиру, уничтожив все записи, он многие годы пытался пересечь порог, но не достиг успеха. Его бесплодные попытки дали повод предположить, что путешествие начинается в тот момент, когда взгляд задерживается на основании «источника жизни» на левой панели, на дупле, где обитает сова, и адепт проваливается сквозь эту дыру. Я пробовал. Честное слово. Кстати, знаменательно, что сова встречается несколько раз в разных частях композиции, словно исполняя роль замкбв от одной двери. И хотя символическое значение птиц лично для меня очевидно, очень непросто заставить их «работать».

— Что же, по-вашему, означают совы?

— Совы умеют видеть в темноте. С древних времен они считались воплощением высшей мудрости, не ограниченной материальным миром. Только они способны совершенно свободно летать в сумраке. И сие означало с точки зрения древних народов, что они могут перемещаться в царстве смерти. По ту сторону бытия. Эти существа — психопомпы, то есть проводники душ.

— Получается, перед нами еще одна картина — посредник…

— Да. Но нам остается понять, каким именно средством предлагает воспользоваться художник для путешествия «по ту сторону», к Богу. Глубокие размышления? Наркотические вещества? Может, сумчатые грибы или спорынья, столь популярная для приготовления настоек в Нидерландах? Френгер не прояснит вопрос. А между тем я готов поклясться, что к моменту, когда картина очутилась в руках Филиппа II в конце XVI века, он сам и доверенные его советники прекрасно знали о пророческом назначении триптиха.

— Вы уверены?

— Видишь ли, — улыбнулся он, — не секрет, что Филипп II был личностью весьма противоречивой. С одной стороны, он выступал как неистовый защитник католической веры, насаждал трибуналы инквизиции во всех своих владениях и противостоял протестантам и прочим еретикам. А с другой — поощрял алхимические опыты придворного архитектора Хуана де Эрреры, являлся страстным коллекционером трудов герметистов, магов и астрологов и даже хранил вместе с христианскими реликвиями в личной сокровищнице не менее шести рогов единорогов. Ортодоксальные и еретические взгляды, истинная вера и язычество постоянно давали о себе знать, вступая в противоборство. Держу пари, что король, услышав о мистических свойствах картины, пожелал иметь ее под рукой в смертный час.

— А это не сочли предосудительным? Никого не удивило, что король проявил интерес к столь необычной картине? Неужели при католическом дворе Европы творчество столь своеобразного художника не вызывало подозрений?

— Еще бы! — воскликнул Фовел. — Как только Босха не называли! Бесовский художник — одно из самых мягких его прозвищ. Многие, видевшие его творения, недоумевали, почему король одержим ими. К счастью, Босх не был плодовитым живописцем. Всего он создал не более четырех десятков произведений. Однако известно, что Филипп II собрал самую крупную коллекцию его работ. Она насчитывала двадцать шесть картин к моменту смерти монарха. И значительную их часть Филипп II приказал разместить на стенах Эскориала. Вероятно, он поступал так смело, потому что отцу Сигуэнсе практически удалось убедить критиков, что речь идет о работах сатирических. Будто бы они заставляли задуматься о соблазнах порока, подстерегавших правоверных христиан, и не поддаваться грехам, которые изобличал живописец. Примечательно, что подобную трактовку приняли в обществе почти единодушно, без тени сомнений, и она сохранялась в качестве официальной вплоть до первой четверти следующего столетия.

— Все-таки, доктор, возвращаясь к смерти короля, почему, по вашему мнению, он пожелал держать триптих перед глазами?

Доктор Луис Фовел посмотрел на меня с плутовским выражением, отряхнул пальто, поднял лацканы и, поворачиваясь спиной к триптиху, усмехнулся:

— Что думаешь ты? Почему?

Глава 14

Тайное семейство Брейгеля-старшего

Маэстро Фовел увлек меня в противоположный угол зала 56а. Кажется неправдоподобным, но мимо нас не прошел ни один экскурсант. В пять часов вечера вокруг по-прежнему не было ни души. На всякий случай я промолчал. Он тоже. В тот момент я забыл, что аналогичная ситуация уже имела место однажды, когда казалось, будто мы единственные посетители — и это в картинной галерее, принимавшей ежегодно более двух миллионов человек. Если бы тогда у меня хватило ума вычислить степень вероятности, что аномалия повторится дважды на отрезке времени короче месяца, я мог бы, наверное, правильно оценить масштаб того, что со мной происходило. Но я не проявил должной сообразительности и в итоге стал увязывать концы с концами слишком поздно…

— Ты не можешь уйти, не увидев этого, — произнес Фовел, не подозревая, что желудок у меня скрутило в тугой узел, хотя причины я не понимал. Композиция, к которой подвел меня доктор, настроение не улучшила.

Доску чуть более полутора метров в длину обрамляла искусная рама. В левом поле зрения до самого горизонта армия скелетов выстроилась в шеренги и приготовилась вступить в бой с горсткой людей, сопротивлявшихся смерти. Картина являла собой фантастическое зрелище. Войско костлявых атаковало со всех сторон и не собиралось отступать. По центральной площади города ехала телега, нагруженная черепами; в авангарде боевая машина под управлением зловещей фигуры в капюшоне изрыгала огонь, а рядом рать мертвецов рубила мечом направо и налево, убивая мужчин и женщин без разбора. Скелеты вешали осужденных, резали людей кинжалами, бросали их в реку, где обнаженные тела, раздувшись, плавали на поверхности. Онемев от потрясения, я разглядывал укрепление, выдававшееся в море. Оно было забито скалившимися черепами. Ландшафт за стенами города также не внушал надежды. Повсюду царило опустошение, лежали разлагающиеся останки животных, и дым горевших кораблей и прибрежных строений застилал небо. Все это лишь усугубляло апокалиптическое настроение, внушая полную безысходность. Но ужаснее всего было то, что на горизонте собирались новые орды нежити, они неумолимо надвигались на руины цивилизации. Мне хватило секунды, чтобы понять бессмысленность сопротивления натиску мертвых.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*